Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 72

Тесла и его друзья тряслись от напряжения, их сущности вибрировали, теряя концентрацию. Негатив прибывал, и воля не могла остановить его.

— Я не хочу умирать! — честно признался художник.

Хищники, состоящие из когтей и лезвий, почти окружили их, так что обороняться приходилось спиной к спине.

— Мы должны пробиться к вечному космосу! — крикнул Зигмунд. — Это единственный шанс!

Тесла сказал лишь одно:

— Не сможем.

— Ты вселил в нас надежду, друг!

— Простите. Нужно было прыгать сразу. Я не думал, что их будет столько.

— Лучшее, что ты можешь сде…

Путь раскололся вновь. Энтропия вырвала огромные секции дороги, они переворачивались, словно льдины, дробились и плавились. Масса нападающих разошлась. Они посыпались вниз, вереща от ярости. Сотрясение отвлекло героев, и воля их ослабла. Десятки когтей впились в грудь Сальвадора, нарушив его концентрацию. Они пробороздили плоть, зацепив внутренности, и перемешали кровь с ядом.

Никола крикнул что-то отчаянное, беспомощное и бесполезное. Концентрация его друга нарушилась. А потом негатив вспорол сущность художника, разметав останки. Жадные лапы хватали их.

Оставшись вдвоем, посланцы Интеллектуального поняли, что их путь завершен. Ослабшие, деморализованные, окруженные, они почти смирились с тем, что не достигли цели. Тьма была всемогуща. Она подминала под себя Многомирье. Она крушила положительные каноны. Стала настолько сильна, что влияла на историю в прошлом, настоящем и будущем, с каждой минутой делая ее все трагичнее. Те, кто должен был жить, погибали. Зло со смехом уклонялось от возмездия.

— Ты чувствуешь это? — затравленно спросил Никола.

Короткими всполохами воли, они лишь веселили жестоких убийц, играющих с жертвами.

Зигмунд звучно скрипнул зубами и сказал:

— Да. История изменилась. Мы должны были выжить. Каноны нарушены.

Желая попрощаться, физик нащупал плечо спутника. Но слова ободрения так и остались невысказанными. Что-то пробило путь справа от них. Словно пушечный снаряд. Часть негатива подбросило в воздух и разметало, растерло в пыль и сгорающие клочья. Осколки падали в толпу смешавшихся монстров.

Они искали обидчика, точку приложения ярости. Задирали рычащие пасти и глядели вверх, извиваясь от приступов гнева.

Темная Ирония парила над ними, храня неразличимую улыбку. В руках она сжимала голубоватое сферическое яйцо, покрытое бугорками и шероховатостями.

Так же неожиданно, как появилась, она ринулась вниз. Никола не успел среагировать: бесконечность раскрылась под ногами. Он падал вниз, как и его преследователи. Они вопили, Тесла молчал. Он успел заметить, что Фрейд так же невозмутимо несется вниз чуть выше него.

— Слушай, — сказал кто-то позади него. — Каноничные Столпы уничтожены. Теперь схватка будет настолько же честна, сколь бесчестна. У позитива есть только один шанс. Ответственность твоя за то, что случиться, возросла многократно. Продолжай миссию. Не смей отступать. И не утрать это.

В руках образа научности оказалось яйцо. Оно было теплым, почти горячим. Под скорлупой несомненно росло что-то живое.

— Оно должно вылупиться.

Это было последнее, что сказало неведомое существо. Но даже без его напутствия, было ясно, неизвестно откуда, непонятно почему… Эта сфера должна жить.

Никола прижал яйцо к груди.

Дно оживало.

Пассивное тысячи лет, оно взорвалось, будто всегда ждало этого, копило силу, злость, мстительность. Просвещенный разбудил его своими амбициями. Его хохот разносили пыльные ветра, полные праха.

Когда Никас отдал ему свое ухо, Просвещенный ожидаемо предал всех. Он побил своих соратников и улетел прочь, разрывая невидимые узы, что приковали его к основанию Самооценки.

Аркас не сильно этому поразился, Шок вообще изначально вплел это событие в свой план. Раненые демоны Внимания не могли дать отпор, и художник добил их. Он снял трофеи, в том числе самый полезный: голову Омеги. Просоленная плоть скрипела в его руках.

Несмотря на спешку, они достигли лифта в тот момент, когда буря наверху уже началась. На поверхности их встретила гражданская война. Нерожденные разбили свои скорлупы и шествовали походкой мертвецов в сторону мусорных курганов, что высились внутри ледяных укреплений Охлаждения. Их мерная поступь, стонущие суставы и шипение смерти, предвещали конец этого мира. Охлаждение атаковало когортами агентов, но костяные чудовища крушили их строй, не замечая ледяные струи.

Единицы падали, погружаясь в быстро растущие глыбы.

Лень перепахивала слежавшиеся пласты, открывала каверны, устраивала обвалы. Ее гибкие щупальца были везде и атаковали всех, кто осмеливался двигаться в царстве покоя. Громя руины идей, растирая бунтующих в однородную массу, Лень заворачивала тугие щупальца в кольца. Они были покрыты крючьями и сочились омерзительной слизью.

Сияние несуществующего неба перекрасилось в цвет огня. Тучи поднявшегося праха застили его.

Аркас, Шок и Ригель, пробирались через грохочущий водоворот эпической битвы. Их защищало непробиваемое поле самоотречения, которое все еще формировала голова Омеги. Шок нес ее за волосы, направляя, время от времени, на тех, кто пытался прорвать пузырь.

Рану на месте отрезанного уха Никас замотал тряпицей оторванной от собственного кителя. Это мало помогало, кровь все еще текла по щеке, заливая шею. Он тяжело ступал, ботинки увязали в податливой породе. Изнеможение почти парализовало журналиста. Шок подхватил его под руку, а роман поддерживал за талию.

— Куда мы идем? — хрипло спросил Никас.

Шок, кряхтя, обернулся куда-то назад. Потом словно бы опомнился и сказал:

— ЛПВВ спит под одним из курганов, которые спрятаны за стенами цитадели Охлаждения. Видишь тот сухопутный айсберг? Это он и есть.

Расстояние было таково, что Аркас потерял остатки самообладания. Он рухнул на колени и закашлялся, чувствуя, как нутро трескается от сухости и боли. Рана на голове воспалилась и болела так, что мысли путались.

«Желаю тебе стать жертвой своего случая» — злорадно шепнул меркнущий разум.

— Главное, правильная мотивация! — крикнул вдруг Шок.

В руках у него было странное устройство, не похожее ни на что.

— Пока мы были в недрах Самооценки, я заложил несколько зарядов в самых уязвимых местах этой мерзкой обители!

— Ты что собираешься сделать? — воскликнул Ригель.

— Я тоже способен на многое! — задорно отвечал художник. — Не знаю, достойно ли ЛПВВ своего звания, но я могу создать шедевр равный ему как минимум!

Шок одержимо засмеялся. Аркас перевернувшись, глядел на него сквозь слипающиеся веки.

— Узрите же наследие мое! — вскричал Шок.

Он щелкнул чем-то на устройстве и шумно провернул единственный тумблер.

Аркас не заметил в происходящем никаких изменений. Но вскоре к симфонии хаоса вокруг добавилась еще одна нота. Трясущаяся земля колыхнулась так, что Аркаса подбросило. Далекий грохот донесся до него, а потом человек понял, о чем говорил Шок.

Самооценка падала.

Художник ужасного подорвал ее проржавевшее основание. Трухлявые корни лопнули и рассыпались. И теперь эта громада начала крениться в сторону, так медленно, что ее движение казалось обманом зрения.

Разрыдавшись мутными слезами, Шок поднял руки.

— Когда она упадет, наши страдания будут окончены. Пустота приберет потерянных! Бегите же, Мастер! Спасайте тех, кто еще хочет спастись!

Он швырнул голову Омеги на колени Аркаса и вышел из купола. Тощую фигуру тут же подхватили течения агрессии и буйства. Он распался под ударами нерожденных, замороженные останки втоптали в пыль. После такого, подумал Никас, он уж точно не сможет больше испражняться при мне.

Голова Омеги смотрела на него кристаллами соли, стынущими в глазницах. Аркас взялся за колтун слипшихся волос и попытался поднять ужасный щит охраняющий их. Но плачущий череп сорвался и покатился в сторону, все еще издавая хныканье. В руках у Никаса остались лохмотья скальпа. Бледный пузырь над ними колыхнулся, ударили потоки ветра. Аркас не успел испугаться, а ураган уже прижал его к земле, придушил и засыпал прахом.