Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 78

— На периферии, — оживилась Мона, — наверное, идет бесконечная война на сдерживание. Мы убиваем пятнадцать-двадцать сущностей в неделю. А там… Хотела бы я сразиться с чумой по-настоящему.

Она брезгливо посмотрела на присутствующих.

— Но, конечно, не с такой армией.

Кройсос снова расхохотался, приводя Мону в бешенство. Симфония зазвучала примирительно. Заклинатель плохо слышал их. Он не мог сформулировать новый смысл своего существования. Застрять в центре мира, продолжительность которого не поддается осмыслению. Потерять самую драгоценную ношу в Многомирье.

Гиганты по-прежнему игнорировали его взгляд.

Заклинатель медленно пошел к ним, сохраняя спокойствие. Он хотел найти их лица и спросить, почему они так поступили с ним. Его окликнул Кройсос, но преследовать не стал. Никто не двинулся вслед. Заклинатель вскарабкался на валун и пролез в основание трещины. Под ногами скрипел прах позитивных идей. Прикосновения мертвых провожали Заклинателя, пока он протискивался между обломками. Было темно, хотя небо ничто не застило.

Однажды ему показалось, что он увидел прямо перед собой Максиме. Она ползла навстречу сквозь разлом. Ее лицо было искажено гневом, а на груди зияла рана. Заклинатель вскрикнул и подался назад, но она уже исчезла.

Особенно узкий поворот чуть не поймал его навсегда. Образ кричал от боли, его сущность стискивали холодные клыки волевого камня. Пришлось оставить свою раздробленную руку позади. Заклинатель, на грани концентрации, пролез еще дальше и упал ничком. Волевой камень расступился.

— Ты потерял Надежду, — сказал кто-то.

Черепа столикой смерти вразнобой щелкнули челюстями.

— Мне жаль! — Заклинатель перевернулся и увидел Самобичевание.

Образ высился в центре развалин бесформенной горой черной ветоши. Из нее торчали скопления черепов. Челюсти некоторых щелкали в тревожном ритме.

— Мне очень жаль, — повторил он. — Я старался. Я…

— Это правда, — ответила Максиме.

Она вышла из образа жестокости, словно крохотный светлячок вынырнул из глубокого колодца. Это была, конечно, не Максиме воплоти. Дым, преломленное отражение, с сердцевиной неясного тепла.

— Кто ты? — спросил Заклинатель.

— Совесть.

Самобичевание шевельнулось. Оно, наконец, что-то заметило. Из ветоши показались тонкие дрожащие руки, исполосованные порезами. Заклинатель в ужасе приподнялся, неловко действуя одной рукой. Нужно было бежать.

— Стой, — сказал призрак. — Ты не уйдешь отсюда без меня. Я совесть Максиме. И, раз ты потерял одну надежду, ты должен принести что-то взамен.

Самобичевание потянуло костлявые руки.

— Оно убьет меня!

— Не бойся. Оно изменит тебя так, чтобы ты мог пройти болота и выжить. Мы станем новой надеждой.

Руки образа все вытягивались. Заклинатель хотел убежать, но они метнулись как змеи и схватили его. Растянули за ноги, голову и оставшуюся руку. Темный холм навис сверху. Черепа затрещали желтыми челюстями.

— Нет! — извивался Заклинатель. — Только не так! Я не хочу! Должен быть другой путь!

От прикосновений Самобичевания он исказился. Изнутри его прорезали костяные наросты. Частые и острые как иглы. Заклинатель закричал так громко как мог, а страдания его только начинались. Лицо сползало, разрываемое саркомой. На позвоночнике выросли крючья и уродливые подобия крыльев. Они не были предназначены для полета. Вместе с появившимся раздвоенным хвостом, они помогали сохранять равновесие при ходьбе на сильно вытянувшихся ногах. Ступни разрослись, и длинные пальцы соединила пленка.

Крик оборвался. Новая Надежда стояла перед Самобичеванием. Совесть мелькнула рядом, и огонек ее сущности засиял в грудной клетке отродья.

— Наконец-то, — проскрипело чудовище, — я могу последовать за тобой, хозяйка!

Аркас изучал отпечаток чьей-то опорной конечности. След блестел оплавленной материей и был присыпан пеплом. Человек спрыгнул в него и понял, что верхний край находится на уровне колен. В центре все еще чувствовался жар ненависти. Дышать было трудно, поэтому Аркас быстро свернул свои исследования.

Следы вели к Столпам.

Колоннам из чистого света, вокруг которых раньше медленно парили каменные скрижали разных форм и размеров. В письменах, нанесенных на эти скрижали, скапливались различные предсказуемые события. Другими словами, они запоминали самые ожидаемые исторические и сюжетные повороты, чтобы предсказывать будущее. Предсказывать. А иногда и определять.

О, хранители традиций.

Столпы Канонов.

— Разрушены, — негромко сказало ЛПВВ. — Раньше здесь можно было ослепнуть, — оно силой разума подняло вверх обломок скрижали. — Такими яркими были каноны. Они ощутимо влияли на события Многомирья. Темные времена наступали, но вера в то, что добро должно победить, хранилась здесь. Мельчайшие из этих вероятностей иногда давали Многомирью возможность выстоять перед зверством негатива. Кто-то всегда должен был выжить. Что-то должно было уцелеть. В последний миг удача приходила на помощь отчаявшимся…

На обломке можно было прочитать часть фразы: «…жда есть». ЛПВВ осторожно положило его обратно на землю.

Обожженные клочья Столпов парили в пространстве, время от времени, осыпаясь вероятностями. Скрижали были расколоты и сброшены вниз. Непрекращающийся звон каких-то невидимых нитей, теперь разорванных, напоминал расстроенную скрипку. Кое-где оставались еще очаги красно-черного злобного пламени. Из разрывов реальности дули космические ветра. Тихо шептали могучие пни столпов, приросшие к изумрудной породе. Даже они были расщеплены ударами неведомого врага. Он не пропустил ни одного. Долина Столпов, накрытая звездным небом Многмирья, была разорена. Величественная, повергающая в трепет, атмосфера этого места, не рассеялась полностью, но теперь напоминала солнце, почти зашедшее за горизонт.

С тех пор, как он попал сюда, Никас стал хладнокровнее. Наблюдая за очередным пожарищем, он уже не искал слов, чтобы описать охватившее его волнение. Он не волновался. Возможно, обретенная цель успокаивала, а быть может, эмоции сожрал паразит.

— Я вижу орду негатива, — произнесло ЛПВВ, проводив взглядом нечто недоступное Аркасу. — Еще несколько. Один ведет сама предательница. Остальные — ее подручные. Их пути рознятся, но цель — одна.

Аркас очнулся от приступа меланхолии.

— Я должно идти, — ЛПВВ положило два пальца на его плечо.

— Я не обижусь, — сказал Аркас.

— Но я дам тебе новую цель.

— У меня она есть. Я должен встретиться с Максиме.

Что-то напомнило о сожалении в нечитаемом выражении лица ЛПВВ.

— Помоги нам, и я помогу тебе.

— Вам?

— Многмирью.

Человек опешил на мгновенье.

— Оно сгноило тебя в мусорных кучах.

— Оно несовершенно, а потому — подвержено страху и предрассудкам, — беззлобно объяснило ЛПВВ. — Я было для них вызовом, потому, что не смогло правильно себя преподнести. Сверхконкуренция вызвала враждебность. Но это не значит, что я должно оказывать противодействие. У Многомирья уже есть враг равный мне по силам.

Глаза полубога отражали пламя и смерть. Аркас всматривался в них, пока там не возникло нечто жуткое. Ступив назад, человек подвернул ногу на обломке, и чуть не упал обратно в отпечаток.

— Ты поможешь? — ЛПВВ поддержало его, оказавшись сзади.

Аркас отстранился. То, что ЛПВВ хочет, без лишних сантиментов, использовать его, было вполне очевидно.

— Я доберусь до Максиме сам. Наша встреча должна доказать ей, что я не боялся трудностей в поисках. Если ты просто перенесешь меня, это ничего не будет стоить.

Лучшее произведение промолчало. Его глаза согласно мигнули.

— Я ни к чему тебя не принуждаю, — ответило оно. — Отсюда ты пойдешь один. И, так как ты не знаешь дороги, и тебе все равно куда идти, я могу дать тебе направление. Если ты пойдешь этим путем, то, рано или поздно, встретишь сущность, созданную кем-то, кто не является человеком, но обладает разумом. Неизвестно, как оно проникло в наше Многомирье, однако этот пришелец может рассказать тебе, как борется с Одиночеством его народ. На встречу с ним посылали другого героя, но он свернул не туда.