Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 94

Воля понимала, что и сама была таким же царьком, ревниво оберегающим свой островок спокойствия. Но она всегда была готова к переговорам. Готова была создать круглый стол, военный совет позитива, предоставить свою цитадель как точку сбора свободных сил. Но никто не пришел к ней, когда Максиме только начинала свою экспансию. И ее посланники в Интеллектуальный возвращались ни с чем. Воля подозревала, что виной всему заражение агентами негатива всех слоев мышления. Именно они строили козни и препятствовали объединению светлых сил, когда это еще имело смысл.

Но нельзя винить только их.

Негатив в целом однороден и легко наращивает потенциал, не отягощая себя противостоянием внутренних интересов. Ему не мешают иллюзии выбора, которыми постоянно озадачен позитив. Он идет по прямой к абсолютному хаосу. Объединение через разрушение — это все, что его интересует.

А стремления позитива всегда такие неорганизованные. В холодном океане безразличия, теплые течения добра редко пересекаются между собой. Тонкие струйки следуют к своей цели по отдельности, слишком разочарованные в окружающем мире, чтобы искать себе подобных.

Воля остановилась, положив правую руку на грань гигантского щита. Один из множества, он был, как и другие, покрыт рубцами, вмятинами и древней окалиной. Как и другие, он преграждает путь к забвению, который выбрала Максиме. Устоит ли он? Шансы невелики. Только не против такой силы, которой заручилась предательница. Его красота, кажущаяся непоколебимость, божественная массивность, прекрасные узоры изображающие повороты пути, будет уничтожена. Он дрогнет под ударами тьмы, ослабнет, треснет, а потом рухнет.

Это неизбежно. Воля, наконец, призналась сама себе, что это неизбежно.

Только если…

Ее ромбическая голова поднялась на вытянувшейся шее. Позвонки негромко лязгали выходя из туловища. Окуляры из голубоватого стекла выдвинулись вперед. Там внизу, медленно преодолевая препятствия стального холма, ползла крохотная фигура. Воля сфокусировалась на ней, настроив механические глаза.

Она вцепилась в стену обеими руками. Синтетические пальцы врезались в металл. Эти лохмотья. Наполовину пустой рукав. Походка одержимого, словно кто-то невидимый толкает перед собой куклу. Переставляет ее ноги. Держит за талию. И зубами не дает завалиться голове.

К Воле подбежал прим позитива командующий на стенах. Его звали Неунывающий, и он был одной из прямых персонификаций Оптимизма. Гремя латами светло-синего цвета, он на ходу выкрикивал приказы. Стена мгновенно ожила и наполнилась воинами позитива, действующими слаженно, как один. Они заполонили мостки буквально за несколько минут. Тревогу пока не объявляли, но даже без ее жуткого воя гарнизон среагировал настолько быстро, что нарастающую озабоченность Воли разбавила нотка гордости за армию Крепости.

Тысячи отрицаниеметов нацелились вниз. Их жерла следили за тем, как эта точка, пересекающая непростой ландшафт, приближается все ближе к основанию твердыни. Это было странное зрелище. Упорство Максиме, если это была она, было почти неоправданным. Даже жалким. Она подолгу переползала через баррикады, застревала во рвах, плутала, проходя лабиринты. Иногда она совсем пропадала из виду.

— Что это такое? — спросил Неунывающий напряженно и озадаченно. — Это она?

— Возможно, — откликнулась Воля. — Но маловероятно. Часы Девела не пустили бы ее так далеко. Не хочу думать, что есть способ остановить их.

— Она… — Неунывающий взобрался на щит. — Оно двигается так медленно. Мне доложили о посторонних совсем недавно. Если это существо здесь уже какое-то время, то мне очень совестно, что мы обнаружили его только сейчас, миледи.

Провожая букашку одним окуляром, Воля переключила остальные на горизонт. Никого.

— Не плоди ненужные сожаления, — сказала она негромко. Несмотря на ее механическую природу, голос Воли был живым и теплым. — Есть границы и у ваших возможностей. Теперь не спускайте с этого существа глаз. Отправь дополнительных разведчиков на периметр. Если это она и пытается отвлечь нас от подготовки к вторжению, я должна знать. О любых ее эволюциях, сразу докладывать мне. Сию же секунду. Я спущусь вниз и дам инструкции остальным примам.

— Во имя Воли, — решительно отозвался Неунывающий.

Созыв цеховых бригадиров и офицеров позитива, это событие, которое при всем желании не может остаться незамеченным. Воля чувствовала всей своей сущностью, как в городе растет напряжение. Как слухи, чья неопределенность вызывает только еще больший страх, нагревают атмосферу. Она старалась не говорить лишнего, но все всегда готовятся к худшему. У Стальной сложилось впечатление, что осада уже началась, настолько подавлены были бригадиры и возбуждены офицеры.

Когда она шла обратно на стену, город уже ощетинился баррикадами, огневые карманы были готовы, скрытые доты укомплектованы, и все ловушки были взведены и настроены.

Все это неизбежно падет. Воля не отчаивалась. Она чувствовала решимость защищаться до последнего. Но ей было жаль, что нет никакого способа сделать эту борьбу более осмысленной. Спасти хоть что-то.

— Миледи!

— Неунывающий.

Воля подошла к краю стены. Неунывающий встал справа, показывая рукой вниз.

— Она… Оно добралось до стометровой зоны. И сейчас просто стоит там.

Окуляры Воли зашелестели. Неясная фигура приблизилась, и ее лицо стало, наконец, различимым. Если это была не Максиме, то кто-то очень на нее похожий. Разведчики много раз описывали ее внешность и показывали рисунки. Словно желая доказать свою подлинность, женщина раздвинула края хламиды.

— Клянусь фантазией, — прошептала Стальная. — Это она. Это действительно она. Но как?

Женщина внизу улыбнулась и помахала рукой. Потом запахнула хламиду и подняла руки вверх. Руку и обмотанную тряпками культю.

— Чего она хочет? — задался вопросом Неунывающий. — Это провокация? Издевательство? Ловушка? Но в чем она заключается? Она хочет, чтобы мы поверили, будто она сдается?

— Не тараторь, — тихо ответила Воля. — Мне кажется, она приглашает на переговоры.

По рядам воинов позитива прошли шепотки.

— Нет миледи! — крикнул кто-то из них. — Не ходите!

Остальные поддержали его согласным гулом. Живые губы Стальной приоткрылись. Она улыбнулась, посмотрев направо и налево.

— Боюсь, у меня нет выбора, — сказала она.

— Что? — вскинулся Неунывающий. — При всем моем уважении, миледи, я скажу, что это головотяпство. Нет безопасного развития событий, при котором переговоры с этим чудовищем могли бы завершиться удовлетворительно. Если мы пустим ее сюда, она разведает наши укрепления и тактические хитрости. Если вы спуститесь к ней, неважно с какими силами, она натравит на вас само Одиночество. И мы напрасно и глупо погибнем. Выбор есть. Проигнорировать ее, вот идеальное решение.

— Проигнорировать шанс на спасение? — переспросила Воля.

Неунывающий смешался.

— Что вы говорите? Вы думаете, она хочет показать нам безопасный выход из сложившейся ситуации? Она ставит мат. Всему, что видит. Вы только поглядите, как она явилась сюда, нагло, расковано, абсолютно уверенная в своей безнаказанности.

— Она потребует сдать Крепость, — высказался один из солдат.

Неунывающий согласно кивнул.

— Вот голос вашего верного воинства, и я с ним полностью согласен. Она настолько легко добивается своего, что потеряла серьезное отношение к происходящему. Для нее это развлечение. Рушить наш мир — игра! Совершенно очевидно, что она предложит вам сдачу на оскорбительных условиях. Будет говорить, что бы мы не оттягивали неизбежное и…

— Молчать, — холодно рявкнула Воля. Неунывающий отступил на шаг. — Хватит говорить за нее. Ты боишься, что тебя минуют сражения, Неунывающий? Чувствуешь вину за мои преступления? Не беспокойся, мы никуда не сможем уйти от ее армий. Но я должна поговорить с ней. Это моя обязанность, как вашего скромного лидера, вести переговоры с врагом. Если и есть шанс отвернуть от нас это гибельное копье, то только так его можно найти. Поговорить с этой безумной женщиной. Возможно, она раскаялась, кто знает.