Тайна короля (СИ) - Медная Варя - Страница 52

— Только Кирку ты и нужен. Больше никому нет до тебя дела, Бодуэн Скальгерд. Твои деяния изгладились из памяти людей, как и ты сам.

Он отвернулся и двинулся к выходу.

— Ты слышал, что я сказала? — кинулась я за ним. — Говорили, что это наш род проклят, но проклят на самом деле ты. Правил государством, чтобы твоя дочь не хотела тебя видеть. Породил ребенка, который не знает, кто ее отец. Приходишь ночью к той, кто тебя убил.

Туфля зацепилась за слом плитки, полусоскочив, и я, скинув ее, а заодно и другую, поспешила дальше. Бодуэн уже почти достиг выхода.

— Ты слышишь, Звероуст? Ты проклят. Не я, не мы — ты.

Его силуэт мелькнул в арке, и Бодуэн двинулся дальше, уже по заснеженному двору с парящим над плечом Кирком, не оставляя следов. Я же схватилась за проем по бокам, сдержав порыв броситься за ним по снегу босиком. Когда-то я не раздумывая прошлась бы за этим мужчиной по раскаленным углям. Но той девочки больше не существует.

— Ты слышишь меня? Слышишь, что я сказала? — сорвавшимся голосом прокричала я ему вслед.

Снежная завеса, крутясь, обняла силуэт, закрыв его от меня. Когда она схлынула, Бодуэна уже не было. Я обессиленно сползла на пол, поджав ноги и обняв себя за плечи.

— Прости, это я виноват.

— В чем? — Алекто с удивлением посмотрела на сидящего на постели младшего брата, даже волосы которого, казалось, виновато поникли.

— В этом, — ткнул он в ее ногу, распухшую в лодыжке и устроенную на подушечке.

— В этом не виноват никто. Это случайность.

— Нет, это я. — Эли бросился лицом вниз на кровать и продолжил полупридушенным покрывалом голосом. — Когда вы с Каутином уехали без меня, и я бежал, я пожелал вам плохого. Я сказал дурные слова, но я этого не хотел, — он в отчаянии поднял покрасневшее лицо с блестящими глазами.

— Знаю, что не хотел, Эли. И твои слова тут ни при чем. Мы их не слышали, а ты забудь. И это я виновата перед тобой: должна была уделять тебе больше времени. Скажи, что мне сделать, чтобы искупить это? Может, сыграем в карты? Держи вишню.

Эли сунул ее в рот, а Алекто машинально проверила рукой под подушкой и поморщилась.

— Чтоб ее…

— Кого?

— Да фигурку эту…

Эли поднялся и, отодвинувшись, сел.

— Какую фигурку?

— Я клала ее под подушку, а потом, видать, где-то обронила. Я думала, что в камин, но… — Она осеклась. — Неважно, не думай об этом. Так, давай все-таки карты.

— А это твоя вещь, — начал Эли, отводя глаза, — у нее случайно не четыре головы?

Алекто удивленно на него взглянула, а потом гневно воскликнула:

— Это ты ее взял.

— Мы не виноваты. Мы лишь хотели поиграть, а потом вернуть.

— Мы?

— Я и Дикки. Ну, Дикки, — продолжил он, когда она непонимающе нахмурилась, — я говорил тебе о нем.

— Твой, якобы, друг, которого, наверняка, не существует?

— Он существует, — запальчиво воскликнул Эли. — Прошлой ночью мы пришли, чтобы взять ее ненадолго и поиграть.

— Значит из-за нее он и мог прийти… — прошептала Алекто ошеломленно.

— Кто мог прийти? — непонимающе наморщился Эли.

— Неважно. Просто скорее отдай ее мне.

— Сейчас, — вскочил Эли.

— Куда ты?

— Дикки сказал, что тоже хочет играть, — начал он, направившись к двери, — и что согласен, чтоб это был воин вражеской армии, а Хруст за нас, а потом у него была метка, и еще он начал врать, как и в прошлый раз, хотя сказал, что не врет, но я уверен, что это так, а потом я…

— Постой, — перебила Алекто, — куда ты дел фигурку, которую взял у меня?

— Не у тебя, а из камина. Выбросил. На ней еще были эти странные светящиеся рисунки…

— А еще говоришь, что твой друг врет, — заметила Алекто, ковыляя за ним.

Опомнившись, Эли бросился к ней и поддержал, так что она продолжила путь, опираясь о него и неловко переставляя раненую ногу.

— Это здесь, — произнес Эли, выходя в коридор и бросился к темному углу. Алекто пришлось схватиться за стену, чтобы удержаться на ногах. — Я кинул ее куда-то сюда.

После недолгих поисков стало ясно, что в том углу ее нет, и Эли принялся осматривать каждый выступ, каждую щель, пока Алекто со всевозрастающим нетерпением следила за ним.

— Где же она?

— Должна быть где-то здесь, — растерянно произнес он, поднимаясь. — Была где-то здесь…

— А вот там не она?

— Нет, это обломок подсвечника, я уже проверил.

Застонав, Алекто все же опустилась на колени и принялась проверять сама. Когда все было несколько раз перепроверено, и оказалось, что фигурки действительно нет, она обессиленно села, опираясь на руки и глядя на Эли.

— Значит, он вернется, — прошептала она чуть не плача.

— Прости, — опустил голову он.

— У меня для тебя хорошая весть. — Лицо и весь облик Каутина так сияли, что Алекто решила не распространять на него свое испорченное настроение. — Смерча нашли, — Он улыбнулся с довольным видом. — Он сам вышел из лесу, нога ранена, но заживет, и скоро все будет в порядке.

— Я искренне рада этому, — произнесла Алекто. Они шли в трапезную.

Мать настаивала на том, чтобы Алекто и сегодня осталась в комнате, но перспектива оказаться запертой в четырех стенах пугала ее больше возможного усиления боли в ноге. Да и все, кажется, было не так уж и плохо — возможно, не в последнюю очередь потому, что лодыжку сразу зафиксировали в лесу. Алекто постаралась тут же отвлечь свои мысли от того, кто это сделал.

— А как твои успехи с леди Готелиндой? Нашел ее вчера?

— Да, — покраснел Каутин. — Она мила и изящна.

— Несмотря на то, что спрашивала про разделку кабана?

— Да…

— И что первым отнимать: голову или сердце?

— Да, но это здесь не при чем. Ей понравилось, как я подзываю собак на рог. И как я сделал дротики и стрелы.

— Я рада за тебя, Каутин.

— Хочу попросить у ее отца дозволения ухаживать за ней.

Алекто приподняла брови.

— Ты серьезно?

— Да.

— Я думала, дама твоего сердца навеки ее величество.

— Это так, — серьезно ответил Каутин, — но она недостижимый идеал. А леди Готелинда живая девушка из плоти и крови, которая дала понять, что не против моих знаков внимания.

— Тогда желаю, чтобы она оценила тебя по-достоинству.

— Спасибо.

Они уже дошли до дверей трапезной. При их появлении шум несколько стих, как показалось Алекто, а когда они направлялись к своему месту, их провожало больше глаз, чем обычно.

— На меня все смотрят, — прошептала она.

— Это неудивительно после вчерашнего случая. Но вскоре все о нем забудут и найдут новую тему для обсуждения.

— Как вы, дитя? — обратился к ней консорт, приблизившись.

— Благодарю, ваше высочество, уже лучше.

— Вам не следовало тревожить ногу.

— Я не могла остаться в комнате, когда в замке в эти дни происходит столько интересного.

— Тогда вам стоит после завтрака послушать игру на лире.

— Спасибо, ваше высочество.

Чуть поклонившись, он удалился, а Алекто, поморщившись, при поддержке Каутина опустилась на лавку. Взгляд зацепился за королевское место. Сидение его величества, устроившего вчера эту запоминающуюся охоту, пустовало.

— Вы мне нужны.

Я повернулась к остановившей меня Бланке.

— Чем могу служить, ваше величество?

Сделав знак сопровождавшему ее стражнику остановиться, она увлекла меня к арке.

— С моим сыном что-то не так.

— О чем вы?

— Помните наш недавний разговор? Тогда я сказала, что Омод — хороший почтительный мальчик, а вы сказали, что беспокоиться не о чем. Но я чувствую, что он… меняется.

— В каком смысле меняется?

— Я перестаю узнавать его. Он ведет себя так, как не вел никогда прежде.

— Быть может, это взросление? Поведение моей дочери тоже не назвать образцовым. Будь моя воля, я посадила бы ее в красивую шкатулку, перевязала лентой и держала бы так до конца жизни.