Еврейская нота - Веллер Михаил - Страница 20

Мы пришли в начале семидесятых. Мы были энергичны, веселы и уверены в себе. Нас было так много. Мы были полны планов. Среди нас было столько талантов, и гении тоже были.

Нас всех поглотила глухая глина семидесятых. Заглушила и задушила трясина. Наши нервы разъела неумолимая, кастрирующая редакторская машина. Сам воздух лжи сводил с ума. Бесконечные издательские сроки стирали годы и годы жизни. Мы уходили из нищих семей, спивались, превращались в люмпенов, вешались. Издерганные неврастеники ломались и бросали писать.

Нас было не надо. Перепроизводство писателей времен оттепели. Нам, лишним, не было места. И нужды в нас не было. Государство правило бал в сонном дворце, уже отобранные слуги толпились в очередь, а шедевров не требовалось.

Мои сотни отказов, выкинутые рукописи, нищета, отъезд из родного Ленинграда, четыре года выхода первой книги и четыре года второй. Но они вышли такими, как я хотел. Вопреки теории вероятности. «Судьба благосклонна к тем, кто твердо знает, чего хочет», прочитал я у Галлая. В какой-то связи с этой максимой – первый в СССР летчик-испытатель с инженерным дипломом Марк Галлай, в конце карьеры – инструктор по пилотированию первого советского отряда космонавтов – был еврей.

«Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Этот девиз помнили миллионы советских людей – они читали «Два капитана» Вениамина Каверина. Почему фамилия Каверина была Зильбер? И через него, еврея, мы узнали эту фразу – надпись на могильном кресте капитана Скотта, достигшего Южный полюс вторым – на месяц позже Амундсена. А фраза та – из поэмы Теннисона «Улисс».

«Приказано выжить» – назвал одну из книг о Штирлице Юлиан Семенов – Ляндрес.

Был успешный Виктор Ерофеев, сын дипломата, кандидат наук в ИМЛИ; был Евгений Попов с двумя рассказами в «Новом мире»: оба жили уже в Москве, обоих запретили к печати после разгрома «Метрополя» в 1979. Оба вздохнули и всплыли уже в Перестройку, к 1990-м. Тогда же вышел первый сборник Толстой, члена влиятельной семьи, начавшей писать уже в середине 80-х. Жестокую давильню застойных семидесятых живьем не прошел никто. Н и к т о.

В январе 1983 у меня вышла в Таллине книга «Хочу быть дворником», сданная в издательство в 1979. Первая ее редакция была написана к весне 1974. И десяти лет не прошло.

Уже никто не поймет, как это было трудно. Как это было чудовищно трудно. Мучительно, убийственно, невозможно. Какие бездны терпения, упрямства, надежды, веры в себя это требовало. Сколько унижений приходилось хлебать в общении с редакторскими ничтожествами, «творческими наставниками», бандами безнаказанных идиотов. Какой спесью, каким величием сочилась официозная литературная рать, сборище бездарей и прихлебателей, исчезнувшее с концом социализма, как вампиры при первом солнечном луче.

Оглядываясь назад – я не понимаю, как я выжил. И на что я жил. На что надеялся. И как упорно работал, отрешась от всего.

Я думаю, что гены здесь сказываются. Беспощадный опыт тысячелетий. Жестокая тренировка всей предшествующей историей. Морально-волевая подготовка, так сказать. Сделать или сдохнуть. Никто не может – а ты сможешь. Не сдох? – значит, еще не все сделано.

Эмиграция из СССР в Израиль, она же для Израиля репатриация, носила в брежневскую пору единичный характер. Гремели беспрерывные скандалы на международном уровне, отказники писали письма властям вплоть до Политбюро и ООН. В конце семидесятых, перед Московской Олимпиадой, приоткрыли кран, струйка сбрызнула на свободу, и тут же закрутили. А через десять лет произошла Перестройка, народ рванул смотреть мир, Союз затрещал и вообще рассыпался; эмиграция стала делом обычным.

Первый привет от уехавших из СССР (а их провожали в Пулково и Шереметьево навсегда) я получил в 1992 году: телехроника показала известного немецкого галерейщика и мецената Натана Федоровского, который что-то ценное привез и куда-то в Москве подарил. Рыжий Натан с улицы Восстания, из Сайгона, с философского факультета ЛГУ, мы пили в одних компаниях и ржали над родной властью.

Второй привет прилетел в Иерусалиме, где я неделю жил в мансарде у Генделева, мы не виделись пятнадцать лет. И там же – все встречаются вечером на Бен-Иегуда! – мы обнялись с Даней Клугером: десять лет прошло с семинара писателей в Малеевке.

Саул читал мне лекции о винах, угощал отборными и только из моря устрицами в маленьком ресторанчике «для своих» на задах рыбного рынка и возил по Парижу, где прожил две трети жизни. А младший брат его, Киса Вовка Саульский, явился ко мне в гримерку после концерта в Хайфе, мы долго обнимались и разглядывали друг друга, узнавая и привыкая после тридцати лет перерыва.

В Сан-Франциско мы с Мариком Лапидой, давно американцем, подробно вспоминали детство – в заведении на берегу залива, с видом на Алькатрас. А Саша Каганович живет в Пало-Альто, при Стенфордском университете.

На мое выступление в Бостоне пришел Олег Оппенгейм – бывший молодой писатель, ныне развозчик пиццы. Зато дочки учатся одна в Гарварде, другая в Музыкальном Колледже Беркли.

Аркаша Розенштейн в Майами. Саша Дудельзак в Торонто. Боря Фрейдин умер в Австралии.

Боб Даревский ждал меня у зала «Миллениум» на Брайтоне, под афишей. Боб Даревский, наш могилевский двор 25-го дома на проспекте Мира. И вот он неким волшебством нисколько не изменился.

В каком городе США Ленька Негинский я не знаю, он уехал давно.

«Тяжелым басом гремит фугас…» – музыка Марк Вайнберг, слова Марк Соболь.

«Есть город, который я вижу во сне…» – музыка Модест (Монус) Табачников, слова Семен Кирсанов (Кортчик). Исполнение – Леонид Утесов (Лейзер Вайсбейн).

I. Постановление Сената 1218/JH602

Согласно постановлению Комитета по Надзору за Государственной Безопасностью Конгресса Демократических Штатов Америки, принятому Конгрессом и утвержденному Сенатом.

В целях дальнейшего достижения все более полной социальной справедливости, руководствуясь заботой о безопасности, соблюдении гражданских прав и свобод и совершенствовании мер по обеспечению всех расовых, национальных, сексуальных групп населения, а также людей с ограниченными возможностями и особенных людей равными материальными и социальными благами, правами и возможностями, всем органам государственной власти предписывается и народу ДША объявляется:

1. Все лица еврейского вероисповедания, а также лица еврейского этнического происхождения других вероисповеданий и конфессий, равно как и атеисты, а также породненные с евреями лица, состоящие с евреями в зарегистрированном браке или сожительстве, а также их прямые родственники по боковой, восходящей и нисходящей линиям (братья, сестры, дети, внуки, правнуки, родители, родители родителей и их родители), а также лица в отсутствии живых родственников, имеющие ¹/₂ еврейской крови, обязаны:

С 1 по 15 сентября сего года зарегистрироваться как евреи на сайтах своих муниципалитетов или тауншипов.

2. Отказ, уклонение, сокрытие национальности или любые другие формы саботирования регистрации влекут за собой наказание в виде увольнения с работы, или ликвидации бизнеса, а также штрафу в размере 50 % всего движимого и недвижимого имущества и накоплений, а также ограничения в передвижении радиусом не более 30 миль от места проживания.

3. Всем гражданам вменяется в обязанность информировать местную полицию обо всех случаях уклонения лиц еврейского происхождения от регистрации, о которых им станет известно. В случае подтверждения сообщения и задействования п. 2 настоящего постановления информатор получает бонус в размере 25 % от стоимости конфиската по оценке муниципальной комиссии.

4. Окружные судебные органы и местные полицейские управления обеспечивают соблюдение закона в случаях, предусмотренных п. 2 и п. 3 настоящего постановления.