Убийственно жив - Джеймс Питер - Страница 68

• Предыдущая
• 68/99
• Следующая

Мебели в помещении не было никакой, кроме жесткой скамьи по всей его длине.

– Садитесь, – сказал Гленн Брэнсон.

– Лучше постою, – вызывающе отказался Бишоп.

– Возможно, у нас уйдет много времени.

Зазвонил мобильник Бишопа, он дернулся, забыв о скованных руках.

– Может, кто-нибудь из вас ответит вместо меня?

– К сожалению, запрещено, сэр, – сказал констебль Николл, вытаскивая телефон у него из кармана. Внимательно оглядев телефон, он отключил его и сунул Бишопу в карман.

Бишоп внимательно изучал объявление под прозрачным пластиком, прикрепленное к стене полосками липкой ленты. Вверху было написано синими буквами:

Ниже следовало предупреждение:

Объявление над зеленой дверью сообщало:

И третье:

Полицейские сели, а Бишоп остался стоять, кипя гневом, но понимая, что имеет дело с двумя роботами. Потеряв самообладание, ничего не выиграешь. Надо просто разобраться, что происходит.

– Вы можете мне объяснить, в чем дело? – спросил он, и в этот самый момент дверь открылась.

Констебль Николл махнул Бишопу:

– Сюда, пожалуйста, сэр.

Бишоп проследовал в большое круглое помещение, посередине которого на возвышении стояла загородка вроде командного центра, как в «Стар трек». Он удивился этой футуристической конструкции, изготовленной из крапчатого серого сверкающего композита, напомнившего ему гранитную отделку, выбранную Кэти для их безумно дорогой кухни. Несколько мужчин и женщин, охранников в форменных белых рубашках с черными погонами, работали в индивидуальных кабинках. В стенах очень ярко освещенной комнаты также были массивные зеленые двери со смотровыми окошками.

Здесь царила тихая, спокойная, упорядоченная обстановка. Бишоп заметил, что стенки загородки выдаются в стороны перед каждым рабочим местом, образуя более или менее замкнутое пространство. В одном из них между двумя охранниками уныло стоял татуированный бритоголовый парень в мешковатой одежде. Все казалось абсолютно нереальным.

Потом его повели к отделанной мрамором стойке высотой по шею. За ней сидел пухлый, коротко стриженный мужчина. Табличка «охрана», черный галстук заколот золотой булавкой английской команды регбистов, которую Бишоп, держатель акций Твикнема,[28] тут же узнал.

На голубом видеомониторе перед компьютером, находившемся чуть ниже уровня его глаз, он прочел:

Брэнсон изложил тюремному полицейскому обстоятельства ареста Бишопа. Потом мужчина в рубашке с короткими рукавами, сидя на возвышении, ровным, лишенным всяких эмоций голосом сказал:

– Я тюремный офицер, мистер Бишоп. Вы слышали сказанное. Я убедился в законности и необходимости вашего ареста. Санкционирую содержание под стражей в целях получения и сохранения доказательств и вашего допроса по делу.

Бишоп кивнул, упустив момент для ответа.

Тюремщик протянул ему желтый сложенный бланк с заголовком:

– Это может вам пригодиться, сэр. Вы имеете право уведомить кого-либо о своем аресте и видеться с адвокатом. Желаете, чтобы мы предоставили вам нашего адвоката, или у вас есть собственный?

– Будьте добры позвонить мистеру Гленну Мишону и передать, что я не приду сегодня к обеду.

– Его номер?

Бишоп продиктовал номер, потом сказал:

– Мне хотелось бы поговорить со своим поверенным Робертом Верноном из адвокатской конторы «Эллис, Черрил и Анселл».

– Я сделаю эти звонки, – кивнул полицейский. – Тем временем поручаю арестовавшему вас сержанту Брэнсону произвести обыск.

Бишоп с ужасом увидел, как Брэнсон вынимает латексные хирургические перчатки. Обыск начался с головы. Когда сержант положил в лоток очки для чтения, Бишоп воскликнул:

– Эй! Они мне нужны, я без них читать не смогу.

– Простите, сэр, – ответил Брэнсон, – я должен их изъять ради вашей же безопасности.

– Но ведь это смешно!

– Возможно, попозже вам позволят их держать при себе, а пока они отправятся на хранение вместе с другими вашими вещами.

– Что за глупости, черт побери! Я ни в коем случае не собираюсь покончить с собой. Как я прочту без очков этот чертов документ? – Он отшвырнул инструкцию.

– Если у вас проблемы со зрением, я попрошу кого-нибудь прочесть ее вам.

– Слушайте, давайте говорить разумно!

Игнорируя просьбы Бишопа вернуть ему очки, Брэнсон забрал ключ от номера в отеле, бумажник, мобильный телефон, «блэкберри» и выложил все на поднос. Тюремщик записал каждую вещь, пересчитал деньги в бумажнике и отметил сумму.

Брэнсон снял с пальца Бишопа обручальное кольцо, наручные часы фирмы «Марк Жакоб», медный браслет с правого запястья и тоже положил на поднос.

Тюремщик протянул Бишопу бланк с перечнем его собственности и шариковую ручку для подписи.

– Слушайте, – сказал Бишоп, подписываясь с явной неохотой, – я рад оказаться здесь и помочь вам в расследовании. Но это смехотворно! Вы хотите лишить меня всех орудий труда. Ради бога, мне необходима электронная почта, телефон и очки!

Не обращая на него внимания, Гленн Брэнсон обратился к тюремному офицеру:

– Ввиду серьезности преступления, к которому, возможно, причастен подозреваемый, мы просим разрешения обыскать его одежду.

– Разрешаю, – кивнул тюремщик.

– Это что еще за хреновина? – рявкнул Бишоп. – Что вы тут…

Брэнсон с Николлом подхватили его под руки с обеих сторон, вывели в очередную зеленую дверь и двинулись по наклонному полу между кремовых стен с красной лентой сигнализации слева по всей длине, мимо желтой таблички с предупредительным треугольником и крупной надписью: «Идет уборка», затем свернули за угол в коридор с камерами.

При виде тюремных дверей Бишоп впал в панику:

– Я… У меня клаустрофобия…

– За вами круглосуточно будут присматривать, сэр, – вежливо сообщил Ник Николл.

Они посторонились перед женщиной, которая везла тележку с замусоленными обтрепанными книжками в бумажных обложках, и остановились у полуоткрытой двери.

Гленн Брэнсон распахнул створку шире, вошел. Николл, крепко держа Бишопа под руку, последовал за ним.

Первое, что поразило шагнувшего в камеру Бишопа, – это всепоглощающий липкий запах дезинфицирующих средств. Он растерянно осматривал маленькое вытянутое помещение. Разглядывал кремовые стены, коричневый пол, такую же жесткую скамью, как в приемной, покрытую такой же облицовкой «под гранит», как загородка в круглом зале, на которой лежал тонкий голубой матрас. Он посмотрел на зарешеченное окно, едва пропускавшее свет, за которым вообще ничего не было видно, на потолочное зеркало наблюдения, укрепленное в недосягаемости и повернутое к двери, камеру видеонаблюдения, тоже недосягаемую, нацеленную на него, и словно вдруг перенесся во владения «Большого брата».[29]

В камере стоял современный унитаз, тоже отделанный фальшивым гранитом, с кнопкой слива в стене, и на удивление современная крапчатая раковина из того же крапчатого материала.

Он заметил решетку интеркома с двумя ручками управления, вентиляционное отверстие, забранное сеткой, и стекло в двери.

Господи Иисусе. У него ком встал в горле.

• Предыдущая
• 68/99
• Следующая