Безвинная - Кэрригер Гейл - Страница 10

— Последние три дня он провел в одурманенном состоянии.

— Боже мой! Я и не подозревала, что оборотень может опьянеть, — новость пробудила во француженке научный интерес.

— Это требует немалого труда и весьма значительных ресурсов.

— Что же он пил?

— Как выяснилось, формальдегид. Только сегодня утром я обнаружил его источник. Это крайне досадно. Он успел прикончить все мои запасы и в придачу уничтожить половину коллекции образцов, пока я догадался, что происходит. Видите ли, у меня имеется лаборатория возле замка Вулси, в переоборудованной хижине егеря.

— Иными словами, вы действительно настоящий профессор? — мадам Лефу склонила голову, и ее глаза уважительно сощурились.

— Не вполне. Точнее будет сказать — руминантолог-любитель.

— О!

Профессор Лайалл кивнул со скромной гордостью.

— Меня считают своего рода экспертом по репродуктивным процессам у овис ориенталис ариес.

— У овец?

— У овец.

— У овец! — голос мадам Лефу сделался неожиданно высоким, словно она старалась подавить смешок.

— Вот именно, у барашков.

Профессор Лайалл нахмурился. Овцы были предметом серьезным, и он не понимал, что вызвало у мадам Лефу такое веселье.

— Позвольте уточнить. Так вы оборотень, увлекающийся овцеводством? — в насмешливом голосе мадам Лефу проскочил легкий французский акцент.

Профессор мужественно продолжил свой рассказ, оставляя без внимания легкомысленный настрой собеседницы:

— Я сохраняю нежизнеспособные эмбрионы в формальдегиде для будущих исследований. Лорд Маккон все это время пил мои образцы. Когда я обвинил его в этом, он признался, что ему по вкусу не только освежающий напиток, но и «хрустящая маринованная закуска». Меня это нисколько не обрадовало… — тут профессор Лайалл понял, что на этом тему лучше закрыть. — Приступим к нашим делам?

Поняв намек, мадам Лефу направилась к задней части магазина. В самом дальнем углу стояла красивая стойка с мраморным верхом, а на ней были изящно разложены перчатки. Француженка приподняла одну из множества перчаточных коробок, под которой обнаружился рычажок. Она с силой нажала на него, и прямо перед ней в стене открылся проход.

— Ну и ну! — Танстелл был впечатлен. До сих пор он еще никогда не бывал в лаборатории мадам Лефу. Флута же почти волшебное появление дверного проема нисколько не взволновало. Кажется, его невозмутимость вообще ничто не способно было поколебать.

Потайная дверь вела не в комнату или коридор, а в какое-то странное помещение, похожее на большую клетку. Все вошли туда, причем Танстелл — с нескрываемой опаской.

— Что-то не внушает мне это доверия, господа. Похоже на штуковину для ловли зверей, какая была у моего приятеля Ярдли. Вы не знаете Уинстона Ярдли? Довольно известный путешественник. Однажды он отправился вниз по какой-то огромной реке, Бурхидихинг или как там ее, а потом вернулся на большущем корабле, — так вот этот корабль был весь заставлен точно такими клетками, битком набитыми самым вонючим зверьем. Не уверен, что мне такое помещение по вкусу.

— Это подъемная комната, — объяснила мадам Лефу обеспокоенному актеру.

Флут нажал на рычаг, чтобы закрыть дверь в магазин, а затем задвинул небольшую металлическую решетку безопасности с открытой стороны клетки.

— Благодаря тросам и направляющим комната перемещается вверх и вниз с этажа на этаж. Вот так, — мадам Лефу потянула за шнур на стене клетки. Устройство пошло вниз, а француженка продолжала рассказывать Танстеллу, повысив голос, чтобы перекрыть шум: — Над нами паровая лебедка. Не волнуйтесь, она вполне способна выдержать наш вес и переместить подъемник плавно, с благопристойной скоростью.

По мере того как они опускались, слова мадам Лефу подтверждались зловещими струями пара, врывавшимися в клетку, а также скрипом и скрежетом, заставлявшим Танстелла нервно вздрагивать. Однако определение благопристойности в понимании мадам Лефу, пожалуй, нуждалось в некоторых уточнениях: внизу клетка ударилась о пол и подпрыгнула, отчего все разом повалились на одну сторону.

— Видимо, придется как-нибудь найти время для регулировки, — француженка смущенно улыбнулась, и на щеках у нее опять появились ямочки. Поправив галстук и цилиндр, она вышла первой, а следом за ней — трое мужчин. Коридор, в котором они оказались, освещался не лампами и не свечами, а каким-то газом оранжевого цвета: тот слабо светился в стеклянной трубке, висевшей под самым потолком у одной из стен. Газ двигался под действием воздушного потока и безостановочно вращался, отчего оранжевый свет был неровным и мерцающим.

— О-о-о, — протянул Танстелл и тут же неосторожно поинтересовался: — А это что такое?

— Эфиромагнитные потоки с газообразными электромагнитными светящимися кристаллическими частицами во взвешенном состоянии. До недавнего времени я думала о разработке портативной модели, но этот газ можно использовать лишь при строго определенных условиях, иначе он имеет тенденцию… хм… взрываться.

Танстелл уловил намек:

— М-да, некоторых вопросов лучше не задавать, правильно я понимаю?

Он бросил на трубку настороженный взгляд и придвинулся поближе к противоположной стене.

— Пожалуй, это мудро, — согласился профессор Лайалл.

Мадам Лефу пожала плечами:

— Вы же сами спросили.

Через дверь в конце коридора она провела гостей в свою изобретательскую лабораторию.

Профессору Лайаллу сразу почудилось что-то неладное. Он не мог точно определить что. Сама лаборатория была профессору знакома: ему случалось заходить сюда за разными необходимыми инструментами, приспособлениями и приборами — для стаи, для Бюро регистрации противоестественного (БРП), а иногда и для личного пользования. Мадам Лефу считалась одной из самых многообещающих среди молодых сумасшедших ученых. Благодаря добросовестности, трудолюбию и справедливым расценкам у нее сложилась отличная репутация, и единственным, что вызывало нарекания, была ее манера одеваться. Все члены Ордена медного осьминога славились разнообразными причудами, так что мадам Лефу на этой шкале эксцентричности стояла еще сравнительно невысоко. Разумеется, нельзя было исключить, что со временем в ней проявятся более опасные наклонности. Такие слухи ходили, однако до сих пор у Лайалла не было причин для недовольства. Лаборатория мадам Лефу была именно такой, какую следовало ожидать увидеть у изобретательницы с подобным характером и репутацией — очень большая, очень захламленная и очень, очень интересная.

— Где же ваш сын? — вежливо поинтересовался профессор Лайалл, озираясь вокруг в поисках живой подвижной мордашки Джанела Лефу.

— В пансионе, — изобретательница едва заметно и неодобрительно покачала головой, словно отмахиваясь от вопросов о ребенке. — С ним было слишком много хлопот, а после всей этой кутерьмы с Анжеликой в прошлом месяце самое логичное, что можно было сделать, — это отослать его в школу. Правда, я предчувствую его неминуемое исключение.

Профессор Лайалл понимающе кивнул. Анжелика, биологическая мать Джанела и бывшая горничная Алексии, работавшая под прикрытием в рое вампиров, выпала из окна уединенного мрачного замка в Шотландии и разбилась насмерть. Эта информация пока не стала и вряд ли когда-либо станет достоянием общественности, однако без взаимных претензий между роями дело не обошлось. Анжелика не оправдала доверия своих хозяев, и мадам Лефу волей-неволей пришлось вмешаться в эту историю. Вероятно, для безопасности Джанела ему и вправду лучше было держаться подальше от города и света, однако профессор Лайалл питал слабость к этому маленькому сорванцу и чувствовал, что ему будет недоставать мальчика в лаборатории.

— Былая Лефу, должно быть, скучает по нему.

На щеках мадам Лефу показались ямочки.

— Очень сомневаюсь. Моя тетушка никогда особенно не любила детей, даже когда сама была ребенком.

Призрак, о котором шла речь, покойная тетушка мадам Лефу, тоже изобретательница, обитала в мастерской и до недавнего времени занималась обучением Джанела — разумеется, не в дневные часы.