Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Karin Carmon" - Страница 22

— Стоп. Это всё, конечно, очень познавательно, но… Какое отношение имеет к убийству Кэйсси?

— Именно это я и пытаюсь объяснить. Ты можешь выслушать, не перебивая?

— Обещаю попробовать.

— Основное различие между нами и теми, у кого нет способностей — кровь. Я работаю в Институте крови. Мы пытаемся выяснить, возможно ли создать способности искусственным путём, — Вейл перестала мерить беседку шагами и опустилась в кресло напротив.

— Насколько я понимаю, пока у вас ничего не получилось, так?

— Так, — она кивнула. — И тогда я предложила попробовать позаимствовать кровь Одарённых из других миров.

— Неужели не нашли добровольцев-доноров?

— Нашли, — усмехнулась Вейл. — Только их кровь оказалась несовместимой с нашей или слишком слабой.

— Наверное, я должна посочувствовать, но ты же не обидишься, если не буду? И прости за нетерпение, но всё, что ты наговорила, даже на миллиметр не приблизило меня к пониманию, какого чёрта ты пыталась убить Кэйсси, а я стала ходячим чудом, которое вынуждено отсиживаться в Альбаррасине.

— Как ты про него узнала?

— Ренна рассказала. Знаешь такую?

Вейл мотнула головой.

— Про Блэйк тоже слышишь впервые?

— Кто это? — Вейл удивлённо моргнула. Нара была готова поклясться — она не врала.

— Подруга. Высшая альба.

Вейл презрительно скривилась.

— На твоём месте я бы не спешила их слушать. Отморозки не признают никого, кроме своих. Кичатся отравленной кровью, как будто это чудо чудесное. А на самом деле не больше, чем энергетические вампиры. Но, собственно, это не меняет сути. Твоя кровь…

— Подожди. Вампиры? Серьёзно? — с недоумением перебила Нара.

— Ну, — Вейл замялась. — Мы их так называем. Они умеют забирать чужую энергию. А ещё из-за вечной жизни.

— В каком смысле вечной?

Она-то уже решила, что ничего не сможет её удивить, и снова ошиблась.

— В прямом. Они не умирают. Видишь перед собой девушку, а на самом деле её возраст исчисляется десятками тысячелетий. Твои подруги тебя разве не предупредили?

Просыпаться без головной боли было приятно. Даже когда в правую щеку упирается что-то острое, левая рука неестественно вывернута в бессознательном поиске подушки, а правая нога, согнутая в колене, свисает с края лежанки и затекла.

Просыпаться там, где пахнет книгами, тоже доставляло неожиданное, новое по краскам удовольствие. Особенно, когда запах знакомый, почти родной. Такой, словно Блэйк снова вернулась на много, очень много лет назад. Туда, где всё только начиналось. Где было тепло. Даже жарко.

Нет, это сейчас жарко. Несмотря на то, что она ничем не укрыта, а одежды по-прежнему, считай, что нет. На лицо падают мягкие солнечные лучи. Значит, ещё утро. Или уже — утро… Но всё равно жарко и пробуждает воспоминания.

Флэй всегда любил бумагу. Книги. В их с Ренной родном мире ещё не успели заменить всё и вся электронными версиями, но к этому шло, когда Блэйк забрала его оттуда. Став альба, Флэй получил неограниченный доступ к любому из миров, но остался верен себе: всё от руки, всё на бумаге. Ему нравилось, что техника не любит их биополя, машины — глохнут, бытовая аппаратура сходит с ума, даже электронные часы в относительной близости от альба ломаются. Зато карандаши, ручки, чернильные перья, грифели, фломастеры, бумага, блокноты — что угодно, в чём не будет микросхем и электроники — это было его.

Когда-то Флэй играл на скрипке. И на гитаре. И ещё на нескольких музыкальных инструментах. В детстве его пытались убедить, что дар, как говорили у него дома, от Бога, но он не особо любил музыку. Флэй любил сочинять истории и сделал ставку на это. Он не был гением, но воображение никогда не подводило, слова подчинялись легко, и в двадцать семь Флэй уже умудрился издать несколько книг, которые неплохо продавались. Ему ничего не было нужно, только свобода и возможность делать то, что нравится. И он сумел себе и не только себе это обеспечить.

В его доме всегда пахло солнцем и книгами. Но у судьбы были свои планы на молодого, подающего надежды писателя.

Ренна не умела ничего. Точнее, она не хотела уметь. Ей всё давалось легко, по щелчку. Любая затея, любой идиотский план с раннего детства без труда воплощался в реальность. У неё был острый ум, склонность к манипуляциям, желание власти и одновременно свободы, а ещё ни с чем не сравнимый талант обольщать и очаровывать.

Семья в один голос пыталась вразумить её, твердила, что она смогла бы многого достичь. Что игнорировать свои таланты — безответственно. Ренна ухмылялась, пожимала плечами и срывалась с места в очередное безумное путешествие на поиски древних цивилизаций. Это единственное, что ей было интересно. Вся её не такая уж долгая смертная жизнь была похожа на игру.

А потом появилась Блэйк, пообещав вечность и невозможное. Она знала, чего не хватало Ренне, и предложила ей это. В отличие от Флэя, Ренна поверила сразу.

Как же они оказались похожи! Ренну точно так же тянуло ко всему бумажному, написанному от руки. И плевать, что на один единственный кристалл можно залить всё, чем она забила полки от пола до потолка в нескольких комнатах. Плевать, что её жилище походит на библиотеку и архив.

Сначала Блэйк это нравилось, потом…

Нет. Не стоит. Сейчас — не самый лучший момент вспоминать, как оно всё было. Потому что так недолго расслабиться, подставить себя и, скорее всего, других под удар. Это же Ренна. Она далеко не белый и пушистый романтик, увлекающийся мифами и историей всех миров сразу.

Блэйк пошевелилась, пытаясь принять вменяемую позу, но только сильнее вывернула суставы, охнула. Открыла один глаз. Правый. Прямо перед носом действительно лежала толстая старая книга. А ещё стопка помятых листков, исписанных мелким, аккуратным почерком, затёртая от множества прикосновений папка с пожелтевшими газетными вырезками, огрызок карандаша, какой-то хлам.

Всё это и многое другое она успела рассмотреть вчера, пока проявляла не свойственные ей чудеса выдержки, дожидаясь, когда Ренне надоест возиться с нахальной девчонкой.

Конечно, когда она решила выполнить просьбу «подопытной свинки» вернуть её в клетку, Блэйк и не подумала оставить их в покое и свалить восвояси. Она могла бы отправиться на поиски Нары, попытаться понять, что именно та вспомнила, когда утащила её со скалы в Аро, а потом так же мгновенно исчезла из Альбаррасина.

Вместо этого Блэйк упрямо последовала за Ренной, пусть это означало наблюдать, как та любезничает с Кэйсси, организовывает ей полноценный ужин из трёх блюд, укладывает спать. Девчонка бурчала в ответ что-то благодарное, а Блэйк подумала, что не так уж Кэйсси хочет, чтобы её оставили в покое и вернули к прошлой жизни. Разве будет в ней место настоящему чуду и исполнению любой прихоти?

Её хотелось размазать тонким слоем по стенке. С самого первого мгновения. Даже, когда Блэйк полагала, что их знакомство продлится ровно столько, сколько необходимо, чтобы стереть девчонке память и отправить домой. Задолго до того, как на сцене появилась Ренна и дала Блэйк более-менее очевидный повод злиться. И чем дальше, тем сильнее Кэйсси раздражала. Последующей истерикой, претензиями, заискивающим тоном. Тем, что Ренна опекает, уговаривает, успокаивает, нянчится с ней, как с маленькой, беспомощной и беззащитной, коей она вовсе не является. Тем, что Кэйсси даже не пытается соображать и упростить всем задачу по выяснению, какого чёрта происходит и кому она мешала настолько, что её пытались убить, не особо заботясь о возможных свидетелях. В общем — всем, и это было глупо, но справиться с собой Блэйк не могла, поэтому вместо того, чтобы найти подход к девчонке, продолжала её провоцировать. А та в долгу не оставалась.

Ренна выбрыки игнорировала и на берегу моря, и позже, в замке, чем только добавляла масла в огонь. В оба огня. В конце концов, Блэйк не выдержала, ушла от греха подальше, но не слишком далеко — в соседнюю комнату. Ждать. Она видела, что Ренна не всё понимает, что у неё масса вопросов. Кто-то пытался, и довольно успешно, переиграть её. Кто, зачем? Кому-то мешают её затеи? По-настоящему мешают? Значит, она затеяла что-то грандиозное или натолкнулась на что-то стоящее. Блэйк хотела быть частью этого.