Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Karin Carmon" - Страница 24

— Ты же знаешь, это нельзя исправить, Рэн. Нельзя, потому что ничего не сломано. Вы — высшая ветка эволюции. Люди с особыми генами из других миров, кто в определённый момент выходит на новый уровень, чтобы стать альба. Такие, как вы с Флэем. Как Нара…

Блэйк замолчала. Как Нара? Действительно? Та была уверена, что кто-то вмешался и что-то с ней сделал. Как-то подтолкнул к метаморфозам. Может быть, ускорил развитие ментальных способностей. Или даже искусственно их вызвал. Блэйк тогда подумала, что если кто-то и мог сотворить подобное, то только Ренна.

Плюс Кэйсси. Странная Кэйсси, которая каким-то образом связана с Нарой.

— Ты заблуждаешься, Лэй.

Блэйк моргнула. Надо же как задумалась, почти забыла, где и с кем находится.

— Альба — не ветка эволюции, не высшее звено, как вы привыкли считать, — пояснила Ренна. — Альба — всего лишь старый генный эксперимент. Неудачный. Такие, как мы с Флэем — его искусственное повторение. А такие, как Нара, вернее, её далёкие предки — его инициаторы.

— Инициаторы? Хочешь сказать, что они истинные творцы Альбаррасина?..

— Истинные творцы! — передразнила Ренна. — Не было никаких творцов, Блэйк. Чёрт вас разберёт, зачем вы их так обозвали. Расины ничего никогда не создавали, никакими первоистоками не ворочали. Да, могли летать, лечить и молнии глазами пускать. Да, черпали энергию у небесных светил. Но это всё!

— Расины?..

— Древняя раса. Ваши настоящие предки. Их почти не осталось, а те, что есть — уже не ровня прежним. Но и среди них иногда встречаются интересные личности. Такие, как Нара.

— Ты… откуда ты всего…

— Нахваталась? С людьми разговаривала. Книжки умные читала. Ты знаешь, что всё это есть в нашей библиотеке, здесь, в замке. Ну, не всё, конечно. Но многое. Я начала проверять, сверять данные. У меня было достаточно времени. Высшие альба верят, что раньше солнце было бледнее, ваша связь — тоньше, а приливы моря Истока позволили создать связь между высшими альба и звёздами. Что все остальные миры — ваши дети, дети Альбаррасина, которые вы должны оберегать, поэтому следите за Петлёй. Но у вас нет ни одного свидетельства, что это действительно было так. Вы всё забыли, вам давно нет ни до чего дела. Вы привыкли, смирились с тем, что есть. Самый древний альба и тот не помнит, чтобы когда-то было иначе.

— Ты нашла Парса?

Ренна самодовольно ухмыльнулась:

— Правда, поразительно, чего можно достичь, имея вечность и упрямство?

Блэйк задумалась. Бессмертная жизнь отнимает способность удивляться. Привыкаешь, что рано или поздно произойдёт всё, что угодно. Потому что времени не просто много — оно бесконечно, и то, что кажется невозможным сейчас, будет доступно через тысячу лет. А потом начинаешь думать, что всё уже было, всё уже видели, всё пережили. Что новые чувства на самом деле просто хорошо забытые старые, и тоже будут вскоре забыты. Проходит время, и так и случается. Как там говорят? Всё проходит — пройдёт и это. Так зачем чувствовать? Зачем удивляться, зачем переживать? Зачем что-то создавать? Пусть этим занимаются другие. Те, чья жизнь быстротечна.

Такие неправильные чувства и мысли — такие привычные для альба. И всё же далеко не всех они затронули. Многие из них продолжают жить, делая вид, что им столько лет, на сколько они выглядят. Год за годом, век за веком обманывают себя и окружающих, путешествуя по Зрелым мирам.

— Не верю.

— Твоё право, Блэйк.

— Неужели кто-то так хотел бессмертия, что согласился на мир-клетку?

— Подозреваю, клетка — случайность. Побочный эффект.

— Как это?

— Тебе никогда не приходило в голову, почему Альбаррасин — такой? Почему в этом мире больше нет ни одного живого существа, кроме нас?

— Сейчас ты скажешь, что это искусственно созданная вселенная.

— Вряд ли созданная. Скорее, изменённая.

— Целиком, Ренна?

— Да.

— У тебя есть хоть какие-то доказательства твоей теории? — Блэйк недоверчиво покачала головой. — Если кто-то был способен на такое… Бессмертие для них должно быть пройденным этапом. А оно максимум, что этот кто-то мог получить. Больше в существовании альба нет ничего ценного.

— Доброе утро! — за спиной послышался знакомый голос.

Блэйк обернулась. Нара стояла в метре от них, уже в другой одежде — в светлых джинсах и голубой рубашке с небрежно закатанными чуть выше локтя рукавами. Она на мгновение задержалась на Блэйк взглядом, ухмыльнулась, скользнув глазами по её фигуре всё в том же дурацком халатике нараспашку, потом повернулась к Ренне.

— Надеюсь, я вам не помешала и нам всё ещё по пути, потому что надо поговорить. Серьёзно поговорить.

Уже давно Кэйсси не просыпалась просто потому, что выспалась, когда никуда не надо спешить. Когда можно лежать, вытянувшись, на приятно пахнущих цветами простынях в мягкой удобной кровати, забыть о времени, как будто впереди вечность. Думать лишь о том, что доставляет удовольствие. Например, что вчера здесь сидела Ренна. И если дотянуться до подушки, можно снова почувствовать её запах. А потом представить глаза — удивительные, безумные. Потрясающие. Как Ренна смотрит в упор, как ухмыляется.

Кэйсси окончательно проснулась и прислушалась. В смежной комнате кто-то разговаривал. Один из голосов без сомнения принадлежал Ренне, второй — её белобрысой подружке. Значит, Блэйк вернулась. А может, и не уходила вовсе. Почему бы и нет? От них вчера разве что искры не сыпались.

Приятная истома сменилась злостью. Кэйсси порывисто села и только тогда заметила, что на коже вновь проступили искрящиеся вены. Страха, как вчера, не было. Гнев, обида, ненависть, раздражение — всё, что угодно, но не страх. Ренна говорила, что надо оставаться спокойной несмотря ни на что. Что ж, можно попытаться.

Кэйсси откинулась обратно на подушку, зажмурилась. С шумом втянула воздух, задержала дыхание, медленно выдохнула. Успокоиться не получалось. Перед глазами маячила ухмыляющаяся физиономия Блэйк, насмехалась и корчила рожи. И сразу захотелось вцепиться ей в горло, пусть это будет последнее, что она сделает в своей никчёмной жизни.

И Кэйсси отчетливо поняла: вчерашнее внимание, терпение, обходительность Ренны — не больше, чем простая предосторожность. Чтобы не происходило вот такое, как сейчас. По крайней мере пока она не поймёт, что это, и не найдёт способ подчинить и контролировать. Кэйсси — всего лишь очередное исследование, чей-то неудавшийся опыт или наоборот удавшийся, от которого хотели избавиться, а Ренна забрала себе результат, вытащив из таксилёта. На это намекала Блэйк. Нужна живой не потому что действительно нужна, а потому что Ренна ещё не наигралась.

Несколько секунд ушли на бесполезную борьбу. Разум умолял не делать глупостей, что-то внутри сопротивлялось, в висках стучало. Стиснув зубы, Кэйсси заставила себя встать с кровати и дойти до ванной. Открыла кран с холодной водой, плеснула в лицо. Затем выпрямилась, встречаясь взглядом с собственным отражением, и отшатнулась. Кожа уже не светилась, но глаза изменили цвет и были теперь ярко-фиолетовыми.

И опять, как вчера, на смену беспричинной ярости пришло бессилие.

Она безвольно повисла на раковине, не удержалась, соскользнула на пол. Ванная покачнулась, желудок свело судорогой. Кое-как Кэйсси доползла до унитаза и позволила себе не сдерживать больше душивший рвотный спазм.

Постепенно в голове прояснялось. Получилось встать, умыться, почистить зубы, даже принять душ. Практически силой заставить себя снова посмотреть в зеркало — глаза уже не блестели, зрачки сузились, но радужка осталась тёмно-фиолетовой.

Кэйсси, шатаясь, подошла к тумбе, на которой стопкой лежала новая одежда. Не глядя, нацепила бельё и первое попавшееся платье, оказавшееся сарафаном. Влезла в валявшиеся на полу босоножки, вернулась в комнату, прислонилась к стене.

Нара говорила, что «клуб» что-то с ней сделал, что после него она обрела гены. Может, и Кэйсси тоже? Что, если и она способна на гораздо большее, просто ещё не знает, как. Не умеет. Но ведь может научиться. Ведь может же? Нара, наверное, сумеет объяснить, как.