Ц 7 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 25

— Рита красивее… — слабо парировала Наташа.

— Вас нельзя сравнивать, вы разные. Но обе — просто прелесть! М-м… Не знаю, что тебе там нашептала Ритка, но я не читаю мысли без спросу…

— Я разрешаю… — девушка опустила ресницы, вспыхивая нервным румянцем.

Поглядывая на дорогу, я покачал головой.

— Пусть твои мысли останутся тайной, — выговорил мягко и с чувством. — Наташ… Пару слов тет-а-тет. М-м?

— Угу…

— Я никогда не смеюсь над девушками. А если порой сбиваюсь на шутейный тон, то лишь для того, чтобы не выдать своего истинного отношения…

Наташа приподняла опущенную голову.

— Я… нравлюсь тебе?!

— Ну, вот! — я удовлетворенно хмыкнул. — Говорил же, что умница! Да, Наташенька, ты мне очень нравишься. Просто… как бы это выразиться поэтичней… или техничней… М-м… В душе вовремя срабатывает предохранитель — мое чувство к жене. Я ни за что не обижу Риту, не предам снова…

— Снова? — пробормотала девушка.

— По-разному бывало… — кривая усмешка перетянула лицо.

Наташа глубоко вздохнула, светлея.

— Спасибо тебе, — вытолкнула она. — Обреченность ушла, надежда вернулась… Легко так!

— Слу-ушай… — я задумался, лишь бы отвлечься. — А когда у тебя отпуск кончается?

— Скоро, — погрустнела девушка. — На следующей неделе.

— Слу-ушай… А что тебе делать в Новосибирске? Оставайся! Пойдешь ко мне в секретарши? — перехватив в зеркальце синюю растерянность, сквозь которую всплывала боль, я торопливо добавил: — Да серьезно!

— Правда? — пролепетала Ивернева.

— Чистая! Беспримесная!

— Но я же ничего не умею!

— А чего там уметь? — фыркнул я. — Пленяй да очаровывай… Шучу. Да ты хотя бы рассортируй ту кучу проектов! Видела же? А я еще и почту свою на тебя переведу, и телефон… Завалю тебя работой!

Наташка вскочила, стукаясь о мягкий потолок, обхватила меня за шею, и принялась жарко целовать — в щеку, в ухо, куда доставали губы.

— Я согласна! — зазвенело на весь салон.

Тот же день, позже

Москва, Старая площадь

В ворохе челобитных от Выбегалл разного пошиба отыскались и подлинные сокровища мысли, вроде технологии изготовления красных, синих и зеленых светодиодов на основе гетероструктур. Наташа, очень гордая своей находкой, положила мне на стол тощую папочку с криво отпечатанными листками, но старательно, от руки вписанными символами. Не знаю уж, далеко ли продвинулся Алферов в своих изысканиях, но вот эта разработка дьявольски талантливых мэ-нэ-эсов из МФТИ меня просто восхитила — они легко, даже изящно срезали путь к созданию плоских светодиодных экранов!

Естественно, я сразу связался с ребятами, забурлил энергией, и впервые прикинул расходы на исследования, на внедрение, на раскрутку и «пробивание потолков». Бюджет у ЦШ НТТМ был довольно солиден, но мне еще ни разу не приходилось «скрести по сусекам».

— Бухгалтер, милый мой бухгалтер… — забубнил я примитивный попсовый мотивчик. Пение звучало уныло и безрадостно.

И тут дверь открылась и на пороге замерла Наташа, исходя радостным сиянием, то ли ангелическим, то ли демоническим, это уж кому как.

— Товарищ Гарин! — разнеслось лирическое сопрано. — Вас ждет товарищ Андропов! Он внизу, в машине!

— Поработать не дают… — заворчал я, откладывая папку.

— Ну, он же, наверное, по важному делу, — вступилась моя секретарша за Ю Вэ, — а не просто так…

— Надеюсь, — улыбнулся я. Невозможно было сердиться и недовольничать в поле зрения Наташиных глаз — вы или умилялись, или ваши чувства заметно отклонялись от платонических. Влезая в куртку, обронил с нарочитой суровостью: — Держи оборону!

— Есть! — вытянулась Ивернева.

— Вольно!

В коридоре я пересекся с Сосной. Юрка с размаху шлепнул по подставленной ладони, и задержал мою руку в цепких пальцах.

— А ты в курсах, — приглушил он голос, — что за тобой присматривают ребятки из «девятки»?

— В курсах! — фыркнул я. — Они бы меня подбешивали, но ведь фиг заметишь.

Хохотнув, курсант Сосницкий пружинисто зашагал к лифтам — первую камеру наблюдения повесят там. Причем, не какую-нибудь, а на матричной ФЗПС,[1] и серийную — сгодились мои прогрессорские потуги головастым технарям из ОКБ «Импульс» и НИИ «Пульсар».

А я закружился по лестничным пролетам, разминая ноги, пока не вылетел к стоянке. Скромный «Жигуленок» со штыревой антенной притулился в сторонке, но туда я не глядел, якобы не замечая прикрепленных. Сразу зашагал к новенькой «Чайке» ГАЗ-14, сыто урчавшей напротив подъезда, и юркнул на заднее сиденье. Едва клацнула дверца, как лимузин мягко тронулся, разворачиваясь.

Андропов, сидевший напротив, улыбнулся и пожал мне руку.

— Нужна твоя помощь, Миша… — он зябко поднял меховой воротник пальто, а я молча ждал продолжения. — В мире подули нехорошие ветры… Разрядке, похоже, конец. Запад нагнетает обстановку, причем, дружно, всем ансамблем — и Америка на нас бочку катит, и Европа, и Япония…

— Трехсторонняя комиссия? — задрал я бровь.

— И Бильдербергский клуб, — кивнул председатель КГБ. — Хотя… Это всё — открытая информация, а уж где все эти буржуины собираются втихушку… Кто знает? Недвижимости у них хватает. В общем, для зачина — Е Пэ… э-э… Женя Питовранов убежден, что Белый дом тут как бы ни при чем. Решения принимались в Хадсон-Пайнз или в Ферьер-ан-Бри. Ну, или в замке Уоддесдон.

— Рокфеллеры и Ротшильды? — оживился я. — Очень даже может быть! Слу-ушайте… Так это же отлично!

— Отлично? — вскинул брови Андропов.

— Ну, да! Значит, мы идем верным путем. Вот главные буржуины и зашевелились! Восточный общий рынок… Перестройка… Активная внешняя политика… Как тут не занервничать!

— Мне бы ваши годы, — покачал головой председатель КГБ. — Надо же… Радуется, что враг пошел в атаку!

— Нет, Юрий Владимирович, я рад, что враг не играется больше в разрядку! Запад никогда не согласится на мирное сосуществование, тут всё по-ковбойски просто: «Убей или умри!» Дадим НАТО по сопатке — мигом присмиреют и запросят саммита на высшем уровне. Пройдет лет пять, от силы — договоры в клочья! И опять мы меряемся ракетами… Запад или покупает, или отбирает силой. Буржуинам даже в голову не придет третий вариант — сообща строить лучшее будущее! Так что… Ничего нового. Предлагаем взаимовыгодное сотрудничество — и стоим на страже завоеваний Октября!

Андропов заулыбался.

— Спасибо, успокоили! Нет, правда… После Нового года я приму страну… в окружении военных баз и «горячих точек»! Признаться, пугающая картина. А до чего обнаглели спецслужбы! Шпионы валом валят, покупают местных дурачков оптом! Вот, вроде ж облаву устроили на недобитков, частым гребнем прочесали всю страну — и опять гадость всякая из подполья лезет! — поправив очки, он пристально глянул на меня. — Я потому и просил о помощи, Миша. Похоже, в нашем КПК, в самом оперотделе, завелся «крот». Признаться, о том, что у Пельше есть оперативники, я узнал далеко не сразу, уже будучи председателем Комитета. А КПК… Считайте, это тайный контроль надо всей КПСС! Агентам там делать нечего. Вот, смотрите…

Я взял протянутое фото. Со снимка улыбался мужчина за тридцать, светловолосый, с пшеничными усиками и прозрачными голубыми глазами, водянистыми слегка.

— Наш подозреваемый, — буркнул Андропов. — Зовут Виктор-Чеслав Дайнеко. Вроде как из Белоруссии. На его совести несколько трупов, последний по времени убитый — заместитель Пельше… Но на того ли мы вышли? В общем, смотрите, Миша. У этого Виктора-Чеслава есть одна привычка: в одиннадцать пятнадцать он является в буфет ЦК. У англичан есть традиция файв-о-клок устраивать, а у этого — второй завтрак. Вот пропуск. Зайдите, перекусите — и прощупайте этого Дайнеку своими методами! Сможете?

— Перекусить? — улыбнулся я. — С удовольствием!

Войдя в заведение общепита, где всё — тяжелая мебель, округлые витрины да буфетчица в строгих кружевах, — хранило стиль пятидесятых, я прежде всего высмотрел для себя столик в углу и застолбил место, сложив куртку на стул. Отсюда всё видать, даже мощные колонны не застят вход.