Букелларий (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 23

Когда-то я ехал по этим дорогам в составе купеческого каравана, чтобы выполнить задание французского короля Людовика Одиннадцатого. Как не скоро это случится! Памплона уже есть, хотя намного меньше и слабее укрепленная. Большую часть населения ее составляют васконы. Они не похожи ни на будущих французов, ни на будущих испанцев и говорят на своем языке, который показался мне похожим на шумерский. Я не понимал отдельные слова, но при этом улавливал смысл услышанного, чем сильно удивлял аборигенов. За это меня пару раз угостили мамией (копченым сыром) и сидром (яблочной бражкой), который пока держит оборону, не сдается вину. В предыдущий мой визит в Памплону эти напитки поменялись местами.

Дальше наш путь шел по горным дорогам на запад. Проводник вел нас в Пенью Амайю — столицу готского герцогства Кантабрия, пока не захваченного арабами, которых здесь называют маврами, потому что большую часть вражеской армии составляют берберы и иные племена кочевников из Мавритании. Жили на территории герцогства кантабры, по которым оно и получило название — кельтское племя, хотя я бы не отличил их от басков. И те, и другие хмурые, неразговорчивые, держатся с пришельцами настороженно. Трудно поверить, что это предки улыбчивых испанцев. Впрочем, испанцы тоже стали жизнерадостными только после того, как вырвались из лап инквизиции. Ходят кантабры в плащах и подпоясанных рубахах из черной овечьей шерсти, иногда подкрашенной, из-за чего при скоплении народа можно наблюдать пятьдесят оттенков черного. Девушки украшают одежду яркими разноцветными аппликациями в виде цветов, листьев, геометрических фигур… Очень длинные черные волосы мужчины прячут в черную шерстяную шапку, а замужние женщины — под черным шерстяным платком. На ногах деревянные башмаки типа сабо. Разводят черных овец, коз и вороных лошадей местной породы, которые немного крупнее пони, но выносливые и очень резвые. На небольших полях, часто расположенных на террасах горных склонов и огражденных каменными стенами высотой около метра, выращивают пшеницу, ячмень и бобовые. В дубовых рощах собирают желуди, сушат, перемалывают и в больших количествах добавляют в хлеб, который имеет непривычный для меня вкус и долго не черствеет.

Добрались до Пеньи Амайи через восемь дней. Перед самым нашим приходом здесь побывали арабы и разрушили столицу. Назвать городом это селение — сделать ему комплимент. Оно было расположено на известняковом холме. По форме — кривой круг. Стены двухметровой высоты сложены на сухую из плохо обработанных и подогнанных камней. При этом срезанные вертикально склоны делали защитное заграждение в два раза выше. Башни только по обе стороны двух ворот. Сейчас все четыре были разрушены почти полностью. Такие селения аборигены называют кастро. Видимо, сокращенно во всех смыслах от каструм. Внутри круглые одноэтажные дома с плоскими крышами, тоже сложенные на сухую из камней, хотя леса рядом много. В домах каменные скамьи вдоль стен, которые ночью, застеленные соломой, служат кроватями.

Судя по отсутствию трупов, штурма не было. Жители при приближении врага спрятались в лесу, как рассказал старик, которого выслали к нам на разведку. Он же поведал, что герцог Педро удрал с семьей и дружиной к своему двоюродному брату по отцовской линии и троюродному по материнской Пелайо, который сейчас обосновался в городке Пилонья, северо-западнее Пеньи Амайи. Это имя я слышал во время своих предыдущих посещений Пиренейского полуострова. Его носил легендарный основатель королевства Астурия, ставшего началом королевства Испания.

По словам старика, до вторжения арабов Пелайо был герцогом Астурии и начальником личной охраны последнего готского короля Родериха, после гибели которого с группой аристократов, не желавших покоряться захватчикам, спрятался в горах на севере страны. Впрочем, жизнь в суровых условиях быстро образумила их. Вскоре они все отправились к Усману ибн Наиссе, которого называли на свой лад Мунузой, нынешнему правителю северных территорий Пиренейского полуострова, поклялись ему в верности, получили часть своих владений назад и зажили почти так же, как прежде. Кстати, арабы довольно мягко обращались с новыми подданными, никого пока не принуждали переходить в свою веру. Многие кельтиберы и латиняне встречали мусульман, как освободителей от готов. Если бы иа, бербер по национальности, не совершил ошибку, украв сестру Пелайо, все жили бы долго и счастливо, а так бывший начальник личной охраны короля устроил мятеж, который быстро и жестоко подавили, а его самого схватили и повезли в Кордову. Пелайо сумел сбежать, добрался до Пилоньи, где объявил себя королем Астурии и всех готов, хотя в Нарбонне сидел другой готский король по имени Ардо, и призвал на помощь тех, кто не хочет подчиняться арабам. Сперва желающих было мало, но помогли оккупанты. Герцог Педро присоединился к нему после того, как не согласился с Мунузой по поводу налогов с герцогства Кантабрия и был атакован. Вот так вот один некомпетентный руководитель региона изменил ход истории. Если бы не опрометчивые, если ни сказать глупые, поступки Усмана ибн Наиссы, возможно, не было бы ни королевств Испания и Португалия, ни Реконкисты, весь Пиренейский полуостров говорил бы на арабском языке и исповедовал ислам, Колумб не получил бы от испанского короля средства на снаряжение экспедиции в Америку и так далее.

25

Пилонья — такой же кастро на известняковом холме в горах, как Пенья Амайя, разве что меньшего размера. Находится на территории другого кельтского племени — астуров, получивших свое название, как догадываюсь, по реке Астуре, на берегах которой живут. От кантабров не отличаются аж ничем. Из-за притока беженцев население Пилоньи резко увеличилось, поэтому многие расположились за пределами защитных стен на каменистых участках, которых было намного больше, чем пригодных для сельского хозяйства. В основном жили в шалашах. Лишь несколько предусмотрительных и не шибко богатых и знатных, не попавших в число приглашенных обосноваться в домах, поставили десятиместные палатки типа тех, что использовали римские легионеры.

По моим наблюдениям, любая армия состоит из — расположу их по степени доблести — фанатиков, искателей приключений, любителей наживы, профессионалов, рекрутов и шакалов. Первые самые стойкие и беспощадные, но обычно не самые дисциплинированные и умелые. Вторые тоже не любят ходить строем и заниматься военными упражнениями, зато с радостью лезут в самый ад; если им становится скучно, отправляются искать приключения в другом месте. Третьи отважны, если пахнет наживой; чем сильнее запах, тем они смелее. Четвертые самые дисциплинированные и умелые, «золотая середина», хотя никогда не забывают, что трупу не платят, поэтому зря рисковать не будут, при любой возможности обогнут опасность. Рекруты в большинстве своем не видят себя в армии и армии в себе, поэтому бегут с поля боя, как только увидят дурной пример. Подают его шакалы, которым заморочки всех предыдущих категорий пофигу, лишь бы пожрать-попить от пуза, изнасиловать кого-нибудь, захапать что-нибудь и удрать, как только запахнет жареным. Уверен, что военный потенциал любой армии как раз и определяет соотношение первых и последних. Кого больше, за теми и движутся все остальные. Так вот мне показалось, что среди собравшихся в Пилоньи маловато фанатиков и многовато искателей приключений и наживы, но и шакалов почти нет, хотя как же без них?!

Свою палатку я поставил в стороне от всех на каменистой проплешине рядом с ручьем, сбегавшим с горы. Осенью по ночам в здешних горах холодновато, хотя днем вполне приличная температура воздуха, нет жары, которая достает в долинах. Пригодились и захваченные с собой съестные припасы. Снабжение воинов налажено было отвратительно. Знатные питались вместе с Пелайо и Педро, а остальным по утрам выдавали хлеб, мягкий сыр и ячменную бражку, прабабушку пива. Процесс напоминал шведский стол в зачуханном трехзвездном отеле — получали паек наглые и шустрые, а остальным приходилось добывать еду охотой или покупать у крестьян и торговцев, прибывавших, в том числе, и с захваченных арабами территорий. Я по этому поводу не сильно переживал, потому что хлеб из желудей и забористая бражка меня не интересовали от слова совсем и без сыра обходился запросто. Более того, я даже делился с попутчиками-лангобардами мясом, добытым на охоте, за что называли меня своим командиром.