Букелларий (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 41

Во время сборов меня навестил Алахис, которого мой бывший отряд отправил на переговоры. На службе у Эда Большого он женился, отъелся, набрав килограмм десять, и стал рассудительнее.

— Мы слышали, что ты уезжаешь на службу к Карлу Мартеллу, — начал он разговор.

Что мне нравится в людях — это то, что они знают о тебе и твоих планах даже больше, чем ты сам. Я не стал говорить, что собрался в другую сторону. Мало ли что случится?!

— Допустим, — молвил я.

— Мы все, наш отряд, решили поехать вместе с тобой, — сообщил Алахис. — Ты нас всему научил, с тобой нам всегда сопутствовала удача, так что и дальше будем вместе.

Думаю, дело не только в науке и удаче, а еще и в том, что сопровождавшие меня лангобарды пообщались в Меце с земляками, узнали, что Карл Мартелл дает каждому воину большой земельный надел, и пришли к выводу, что это намного лучше, чем те подачки, что выделял им Эд Большой, причем частенько с задержками и по частям.

Я хотел было посоветовать лангобардам ехать туда без меня, а потом подумал, что, может быть, это знак судьбы? В Риме я начну с самого низа. Придется упорно выслуживаться, что при малом количестве войн, которые ведет Римский папа, будет трудно и долго. Зато к Карлу Мартеллу я прибуду во главе отряда и с сомнительным ореолом Вечного Воина. Не понравится, поеду на Апеннинский полуостров.

— Хорошо, присоединяйтесь, — согласился я.

Договорились, что задержусь еще на два дня, пока они упакуют свое барахлишко и наймут перевозчиков, после чего вместе отправимся искать счастья в Нейстрии. Таким большим и сильным отрядом и путешествовать безопасно, и не надо ждать попутный купеческий караван.

43

Мой отряд движется по территории герцогства Бавария, как разведка армии франков, которой номинально командует четырнадцатилетний король всех франков Теодорих Четвертый. Я сам напросился на эту роль. Хотя есть приказ не грабить баваров, те, кто скачет впереди, всегда найдут, чем поживиться. По крайней мере, у нас нет проблем ни с едой, ни с вином, даже продаем часть менее расторопным соратникам.

Мы не застали франкскую армию в Меце, потому что отправилась усмирять саксов. Как я понял, когда франкам не с кем воевать, они идут в Саксонию. Мы пристроили наши семьи в городе и собрались было последовать за ушедшими в поход, когда прискакал гонец от Карла Мартелла с приказом отправить обоз с провиантом, который как раз приготовили для его армии, в северные районы герцогства Бавария. Оказывается, полугерцог Гримоальд Второй решил воспользоваться отсутствием своего племянника Хугберта, второго полугерцога, который отправился в поход вместе с франками, и опять стать единственным правителем Баварии. Узнав об этом, Карл Мартелл решил оставить саксов на закуску и сперва разделаться с тупицей, не понимающим с первого раза. В итоге мы присоединились к армии франков, когда она входила на территорию герцогства.

— Я был уверен, что ты примешь мое предложение, — улыбаясь, заявил мажордом всех франков и пообещал: — Не пожалеешь.

— Главное, чтобы ты не пожалел, — шутливо произнес я.

Карл Мартелл весело хохотнул, после чего заявил самоуверенно:

— Я никогда не ошибаюсь в людях!

Руководитель должен быть уверенным в себе, но не самоуверенным. Не знаю, где проходит грань между этими понятиями. Может быть, ее нет вовсе, а просто иногда удача поворачивается спиной.

Кар Мартелл лично осмотрел мой отряд на предмет снаряжения. Благодаря победам над маврами, мои воины прилично поживились, обзавелись очень хорошими доспехами, оружием, и каждый имел с собой запасного боевого коня, а многие оставили в Меце под присмотром жен еще одного или даже больше. В итоге все были приняты, как отдельный отряд со своим командиром. Наделы или, как их сейчас называют, бенефиции нам пообещали по окончанию похода. Видимо, мы должны еще сдать в Баварии вступительный экзамен

День выдался жаркий. Ехали неторопливо, глотая серо-коричневую пыль и стараясь держаться в тени деревьев. Я закинул щит на спину. Левой рукой держу поводья, а пику, положив на спину коня, прижимаю правой. Шелковая туника под доспехами была уже мокрой, прилипала к телу. Тут еще тучи мух и оводов кружились над нами, стараясь укусить не только лошадей, но и всадников. Забавно было смотреть, как они ползают по верхнему кожаному слою бригандины, отыскивая, где можно пробиться к крови.

Впереди за поворотом послышался топот копыт. Скакали несколько человек. Я высылал в передовой дозор по трое. Обнаружив врага, двое должны были наблюдать за ним, а третий — мчаться ко мне с докладом. Если скачут все трое, значит, нарвались.

— К бою! — приказываю я, беру щит левой рукой, а правой — пику.

За нашим дозором скакали сотни две вражеских всадников, которых возглавлял рослый воин в куполообразном шлеме из шести секторов с позолоченными полосками на швах и кольчуге из тонких колец и с двумя позолоченными бляхами на груди, из-за чего казалось, что он в лифчике. Поскольку женщины пока не знают о таком приспособлении, помогающем втюхивать мужикам низкосортный товар, ни у кого, кроме меня, подобный доспех не вызывает ухмылку. Врагов было почти в два раз больше, чем нас, но на узкой дороге, ограниченной с двух сторон склонами холмов, поросшими деревьями и густыми кустами, их преимущество становилось менее значительным. Одновременно могут сражаться лишь по семь-восемь всадников с каждой стороны, так что все будет зависеть от опытности, везучести и морального духа бойцов. Я приказываю скакавшим за мной растянуться во всю ширину дороги, оставив в первой шеренге места для дозорных. Таранным ударом длинным копьем мои подчиненные не владеют. Учить их не стал, потому что слишком долго и хлопотно. Поэтому разгон им не нужен. Пусть бьют с места копьем или пикой, подняв их над плечом, в налетевших врагов. Со статичного положения можно лучше прицелиться и закрыться от вражеского оружия.

Дозорные занимают места в первой шеренге слева и справа от меня. Обычно, когда удираешь, даже понарошку, мужество и решительность начинают таять. Судя по дерзким улыбкам на лицах лангобардов, на этот раз обошлось. Парни застоялись, рвутся в бой.

И он начался. Командир вражеского отряда врезался в наш строй справа от меня. Конь его был без доспеха, поэтому сильно ушибся, начал яростно ржать и кусать соседей, демонстрируя крупные желтоватые зубы и раскидывая в стороны комки слюны и пены. Моя пика угодила вражескому командиру в левую позолоченную чашечку на груди, соскользнула, удар получился не сильный, кольчугу не пробил. Его копье попало в мой щит и ушло вправо. В итоге мы оказались почти вплотную и при этом без возможности использовать свое главное оружие. Я первым додумался уронить пику, вынуть из ножен саблю и, приподнявшись на стременах, рубануть сверху вниз наискось. Клинок рассек кольчугу возле ключицы, вошел сантиметров на пять-семь вглубь. От боли вражеский командир опустил щит, стало видно побледневшее лицо с длинной, многодневной, рыжеватой щетиной и зажмуренными глазами. При этом веки лихорадочно дергались. Я вогнал острие сабли в ближнюю глазницу и тут же, успев в самый последний момент, закрылся щитом от копья другого врага. Визгливый скрежет железа о железо, раньше рвавший мне душу, теперь показался приятнейшим звуком. Я ударил саблей по древку, сбив его вниз, после чего выглянул над щитом. Тому, кто пытался убить меня, всадили копье в правый бок. Он был еще жив, пытался прикрыть рану локтем. Второй удар копьем моего подчиненного, который был слева от меня, свалил раненого врага с коня. Я протиснулся вперед и рубанул саблей по правой руке молодого баварца в великоватой кольчуге с короткими рукавами. Наверное, отцовская, перешла по наследству, и новый владелец не успел разъесться под нее. Теперь она будет не нужна ему. Клинок сабли рассек кожаный наруч ниже локтя и мясо под ним до розовато-белой кости, которую я увидел лишь на мгновение, потому что сразу была залита кровью. Толкаю коня вперед и наношу второй удар по тонкой шее с острым и кажущимся слишком длинным кадыком. Дальше закрываюсь щитом, спасаясь от вражеского копья. Звук удара хлесткий, звонкий, будто по железному умбону ударили наотмашь кольчужной рукавицей. Опять сбиваю вражеское копье и следующим ударом пытаюсь перерубить его. Не смог, но оно само доломалось, когда во второй раз врезалось в мой щит. Хрустнуло тоже очень звонко, напоминая выстрел из пистолета. Или это у меня слух стал слишком острым на нервной почве. Баварца убивает мой соратник. После чего наступает пауза. Протиснуться вперед ни мы, ни враги не можем, потому что между нами полоса из лошадей без наездников, стоящих вплотную и ржущих истерично. С двух сторон на них напирают всадники, а слева и справа склоны холма, густо поросшие деревьями и кустами.