Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 36

Во время нашего похода погибло несколько викингов, которые получили от Рерика Священника феоды. Поскольку детей у большинства из них не было, деревни вернулись к великому конунгу. Пока он размышлял, как ими распорядиться, я подсуетился и попросил одну для его крестников, чтобы у каждого из них была своя, когда я погибну в бою, как положено викингу. Мои сыновья – его родственники, поэтому будут служить верой и правдой. Великий конунг согласился со мной и выделил такую же деревню, как первая, чтобы не обидеть одного из крестников.

Дар оказался не совсем халявным. В конце ноября в Утрехт вернулись наши купцы из Хедебю. Как и положено людям их профессии, не только торговали, но и шпионили, причем на обе стороны, иначе бы попали под пресс, административный и финансовый. Рерик Священник знал это, но не заморачивался. Главное, что и ему поступала важная информация. На этот раз купцы привезли весть, что заболел Хорик, нынешний великий конунг. У данов этот титул пока что номинальный. То есть великий конунг – это первый среди равных. Основное его занятие – администрирование территории данов: назначение ярлов, управлявших от его имени отдельными районами, сбор налогов, созыв ополчения, которым будет командовать, если подданные проголосуют за это, а могут и за другого, и придется подчиниться. Хорик был тем самым родственником Рерика Священника, который изгнал последнего из Ютландии. Как по мне, правильно сделал. Благодаря этому Рерик Священник, хотя и стал вассалом, получил более богатые владения и власть, которая не снилась датскому великому конунгу. Подозреваю, что, скажем так, некоторое ограничение свободы и заставляло Рерика Священника рваться на родину. Возможен и вариант обострения ностальгии.

На следующий день после прибытия купцов Рерик Священник прислал ко мне гонца с приказом срочно прибыть к нему. День был сырой, моросило как бы нехотя, но я весь промок, пока добрался до резиденции своего сеньора. Он сидел возле очага, который я бы назвал предком камина, потому что имел трубу, расширяющуюся книзу и нависающую над огнем, и играл в тафл с епископом Людгером. Жестом показал мне, чтобы я взял свободную табуретку и занял место рядом с ним. Ходил он быстро, как бы не думаю, но время от времени зависал надолго. Вот и сейчас. Почесав несколько раз густые, всклокоченные, светло-русые волосы на голове, вдохнул воздух, точно собирался нырнуть, и сделал довольно рискованный ход. Епископ Людгер отреагировал мгновенно, поверив, что противник лоханулся – и через три хода проиграл.

Рерик Священник радостно гыгыкнул, по-дружески хлопнул соперника по плечу и крикнул рабу – длинному тщедушному юноше, туловище которого колыхалось при ходьбе так, будто противостоит порывам ураганного ветра:

- Принеси вина! – после чего обратился ко мне: - Слушай, тут такое дело. Я собираюсь весной отправиться на войну с Хориком, вернуть свои исконные земли. Людгер вот советует договориться с Лотарем. Мало ли, как боги распорядятся. Вдруг не получится, а эти земли император может забрать, когда меня не будет. Ему не понравилось, что я все лето отсутствовал. Какая ему разница?! Наши все знают, что я здесь правлю, никто не нападет!

- Всякое может случиться, - возразил епископ Людгер и, перекрестившись, добавил: - На всё воля божья!

- Вот он и посоветовал направить тебя к королю Лотарю, чтобы ты договорился с ним. Сам знаешь, что надо сказать. Ты у нас мастер с королями разговаривать, - продолжил Рерик Священник.

- Истинный христианин, поэтому бог и помогает ему, - опять вставил епископ Людгер.

Ему рассказали, что я в походе читал викингам Библию, причем по несколько раз на каждом драккаре. Впечатленные услышанным или по каким-то другим причинам, несколько викингов после похода крестились. В их обращении в истинную веру заподозрили меня. После этого епископ проникся ко мне особой симпатией и даже перестал упрекать, что редко бываю в церкви. При каждой встрече он так меня нахваливал, что можно было подумать, соверши я еще пару таких подвижнических подвигов – и меня канонизируют.

41

Из крайнего левого рукава дельты Рейна мы перешли в реку Маас, поднялись по ней и свернули в правый приток Рур, а затем в его левый приток Вурм. Несмотря на то, что наш лангскип нес на носу щит, сообщая о мирных намерениях, жители на обоих берегах рек стремительно разбегались. Ни у кого даже мысль не появлялась организовать сопротивление, хотя нас было всего три с половиной десятка человек. Что значит грамотный пиар. Лучшая реклама – написанная мечом.

Экс-ля-Шапель или будущий Ахен построили римляне и дали название Аквасграни. Аква – вода на латыни, потому что здесь с десяток термальных источников, а что значит вторая часть – никто не смог объяснить мне. Может, чье-то имя или название племени, раньше жившего здесь. При римлянах поселение было чем-то типа санатория для раненых воинов. Они построили несколько бань с бассейнами, в которые поступала горячая вода из источников. Как мне сказали, в одном была такая горячая, что можно яйца варить, желательно чужие, что местные иногда и делали. Еще горячую воду использовали зимой для обогрева жилищ.

Располагался Экс-ля-Шапелль в предгорье на холме в месте впадение в Вурм притока без названия. Защищали город стены высотой метров двенадцать, а башни и вовсе под двадцать, причем нижние части многих строений были сооружены еще римлянами из плинфы, а потом франки надстроили. Карл Великий основательно вложился в защиту своей летней резиденции. И в дворцовый комплекс тоже. Начинался он с двух длинных каменных домов для прислуги, расположенных за пределами собственных крепостных стен высотой метров пять, слева от главных ворот. Стены были необычны для франкских городов, потому что мерлоны имели с внешней стороны и внутренней, соединенные деревянной двускатной крышей с небольшим наклоном. В домах для слуг предложили остановиться нашим воинам, потому что по ночам уже было холодно ночевать в лангскипе, а нас с Хасколдом Леворульным пригласили внутрь комплекса.

Главные ворота тоже необычные для этих краев. Создавалось впечатление, что длинное каменное двухэтажное здание с продольным тоннелем на первой этаже вставили поперек крепостной стены так, чтобы выступало в обе стороны на одинаковое расстояние, метров на десять. На втором этаже с длинных сторон было много узких окон с круглыми стеклами с «бычьим глазом» в центре. В этом помещении находился королевский суд. Наверное, чтобы всякая шваль не заходила дальше, на территорию комплекса.

Слева от ворот находился огромный двухэтажный дворец, облицованный светлым мрамором. На первом этаже тронный зал с мраморным полом. Что на втором, не знаю, не приглашали туда. Дальше слева три двухэтажных дома для свиты, где нам с Хасколдом и выделили на верхнем этаже келью, иначе не назовешь это узкое темное (окошко из трех кругов по вертикали в свинцовой раме было в коридоре далеко от нас) помещение с единственной деревянной кроватью с тюфяком, в котором вшей было больше, чем соломин.

Справа от ворот располагалась та самая капелла, в честь которой получил название город. Для этого времени понятное решение, потому что город так себе, не лучше соседних, а вот культовое сооружение впечатляло. Архитектором был или выходец из Римской империи (византиец), или учившийся там, причем и тот и другой должны были изрядно покочевать по свету. Капелла была в восточно-римском стиле – восьмигранной внутри и шестнадцатигранной снаружи высотой метров тридцать плюс пятнадцатиметровый купол в виде шатра. С севера и юга двухэтажные простенькие пристройки. Полуциркульные арки типично западно-римские, но сложены из чередующихся светлых и темных камней, как принято у арабов. Внутри украшен мозаиками на золотом фоне и расписан фресками не самыми бездарными восточно-римскими художниками. Золота, серебра и драгоценным камней в окладах и церковных сосудах было столько, что Хасколд Леворульный почесал репу и призадумался. Наверное, прикидывал, сколько потребуется драккаров, чтобы вывезти эти сокровища. В центре внутреннего помещения находилась мраморная плита с надписью «Карл Великий». Под ней находился саркофаг с телом императора.