Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 40

Первым делом я поднялся на сторожевой ход и выдернул свои стрелы из убитых врагов. К моему удивлению, белокурый гигант, который лежал в луже своей крови, уже начавшей сворачиваться, был еще жив. Он вздрогнул, когда я с трудом вытянул сломанную стрелу из черепа. Из дырки вылезла бело-красная масса, похожая на мороженое, залитое гранатовым сиропом. Сонная артерия, вроде бы, не билась, но я чувствовал, что гигант жив, что ему очень больно. Кинжалом я рассек ему шею. Из раны вяло потекла алая кровь.

Поскольку добычу будем делить по-братски, а не поровну, смысл суетиться, собирая ее, отсутствовал. Я отправился искать бабу покрасивее в доме побогаче, чтобы еще и накормила от пуза. На не мощенных и довольно таки грязных улицах, так не похожих на будущие германские, валялись трупы защитников города. Что ж, они сражались, пусть и безуспешно – честь им, но не хвала.

45

Подтвердив статус добычливого великого конунга, Рерик Священник просидел до конца года в Утрехте. Так понимаю, слишком много души и надежд вложил он в поход в Ютландию, поэтому из-за неудачи выгорел полностью. Летом к нему несколько раз приплывали другие конунги, предлагали возглавить налет на Западно-франкское королевство, где викинги орудовали сразу в нескольких местах. Уклоняясь от сражений с королевской армией, морские разбойники захватывали небольшой город и окружающие его деревни, грабили и при приближении опасности уходили в море. Не зная, где именно нападут, и не имея флота, чтобы перехватить их на подходе или догнать при отходе, Карл Лысый практически безуспешно мотался по своим владениям, пытаясь защитить хоть что-нибудь.

В начале осени, поняв, наверное, что в этом году и следующем военная добыча не светит, Хасколд Леворульный напросился вне очереди на зимовку в Алдейгью. Поваляет там дурака год и получит восемь с третью марок (два с лишним килограмма) серебра. Может, и еще что обломится. Поскольку я, когда это было выгодно мне, считался членом экипажа лангскипа, присоединился к мероприятию. Тем более, что моя жена Лейбовера опять была беременна. Да и влекло меня к соплеменникам. При всем отличии словен от будущих русских было между ними что-то общее, пока не уловленное мной, Они, словно бы, располагались на одной линии с потомками, но пунктирной.

Отправились на трех судах в начале октября. В Балтику попали короткой дорогой, воспользовавшись Воловьим бродом и выиграв пару дней. Когда мы проходили мимо Хедебю, там на всякий случай закрыли ворота и приготовились к обороне. Скандинавы – люди честные, но во время войны подлость принято называть хитростью. Дальше уже мы шли предельно осторожно. У скандинавов ограбить грабителя, возвращавшегося осенью из похода с богатой добычей – любимое занятие. Наверное, прошел слух, что мы идем, так сказать, в балласте, поэтому обошлось без стычек, хотя наши ждали и надеялись. Убить и ограбить попытавшегося проделать это с тобой – и вовсе святое. На Аландских островах грабанули деревеньку лопарей, захватили шесть белобрысых и голубоглазых девок, которые скрасили нам последнюю часть путешествия.

Крепость у истока Волхова разрослась. Теперь она называлась Рериковым гардом. В ней самой появилось много новых домов, а на соседних мысах на обоих берегах реки и на берегу озера возникли целые поселения. Наличие крупного по местным меркам гарнизона способствовало увеличению населения в его окрестностях. Жена Рерика родила ему сына Ингвара. Жили они в доме Хелги Стрелы, который тоже женился, но детей не имел. Разрослась и территория, которую контролировали викинги под его предводительством, причем не только на восток, но и на юг и запад.

Я тоже поспособствовали этому, дважды подключившись к рейдам, чтобы посмотреть, как живут тут люди. Во второй раз забрались далеко на юг по реке Ловать. Там наложили оброк на большое поселение Лука, расположенное на полуострове, образованном изгибом русла. Затем перетащили суда на реку Рудон, спустились по ней, двигаясь генеральным курсом на юго-запад и подчиняя все попавшиеся по пути деревни.

Если название Лука как-то можно было пристегнуть к городу Великие Луки, то остальные ничего мне не говорили. Тамошние славяне называли себя кривичами. Я помнил, что в тринадцатом веке это будет прозвище жителей Смоленского княжества, и предположил, что мы находимся на территории его, хотя населенного пункта с таким названием в этих краях не было. Зато аборигены рассказали, что по Рудону к ним иногда приплывают иноземные купцы, внешне похожие на нас, меняют соленую рыбу и изделия из железа на меха, но чаще плывут дальше на юг, где переволакивают суда и попадают в очень широкую, глубокую и длинную реку. Тут у меня и возникло предположение, что Рудон – это Западная Двина (Даугава), а длинная река – Днепр, что именно здесь и проходит путь (или один из них) из варяг в греки. Я поделился этой информацией с Хелги Стрелой и Хасколдом Леворульным. Первого мои слова не заинтересовали: хватило бы времени окучить уже покоренную территорию. Зато второго зацепили.

- То есть, мы можем попасть в Миклагард? – уточнил он.

Миклагардом (Великим городом) скандинавы называли Константинополь.

- Да, - подтвердил я. – Только там будут сложные пороги, которые лучше преодолевать ранней весной во время половодья.

- Ты бывал там? – спросил сэконунг.

- От моря и до широкого левого притока, но верховья реки не знаю, - признался я.

Зерна упали на плодородную почву. Хасколд Леворульный несколько раз приставал ко мне с расспросами о Константинополе. Особенно его интересовало, как служат в дворцовой охране. С моих слов получалось, что работенка не пыльная и не опасная, не сравнить с той, какой перебивались мы в последнее время. Какими богатыми возвращаются викинги из Миклагарда, сэконунг знал и без меня.

Осенью, незадолго до прибытия смены, у Хасколда Леворульного появился план, который он и обсудил с экипажами трех драккаров. Поскольку в длинный дом, конечно, можно было бы втиснуть более сотни человек, но было бы некомфортно, провели мероприятие на свежем воздухе.

Хасколд Леворульный встал на чурку, поставленную на попа, и толкнул речугу:

- Скоро приплывет замена, с нами расплатятся и мы станем свободны, сможем отправиться, куда захотим. Не знаю, как вам, я мне не хочется плыть во Фризию, сидеть там зиму без дела. Тут вот Лин рассказал мне, что знает дорогу отсюда в Миклагард, - приврал он малость. – По рекам до наступления морозов можно добраться до моря. Там за зиму надо будет сделать лангскипы и поплыть к ромеям. Переход займет дней пять. В Миклагарде можно будет продать захваченную по пути добычу, купить ромейские товары и вернуться в то же лето сюда, а потом во Фризию, или наняться в личную охрану великого конунга ромеев. Думаю, вам не надо рассказывать, какими богатыми возвращаются домой воины, послужившие там несколько лет.

Рассказывать, действительно, не надо было. Многие видели, чего и сколько привозили их соплеменники, послужившие в дворцовой охране. Дело было даже не в количестве золота. Его можно и в Северной Европе захватить. Главное – великолепное оружие, надежные доспехи, яркая одежда из дорогих тканей, чтобы все видели, какой он крутяшка, и завидовали, завидовали, завидовали... Привычка не выделятся, которую будут культивировать их потомки датчане, пока не в тренде, по крайней мере, среди викингов.

Кстати, самыми ценными у всех воинов-северян сейчас считаются мечи, изготовленные Улфберхтом. Их делают где-то на юге Австразии, хотя мастеров может быть несколько, и в разных местах, и кто-то занимается контрафактом, используя раскрученную торговую марку. По форме это обычные мечи, появившиеся еще в предыдущую мою эпоху. Разница только в клейме +VLFBERHT+ длинной сантиметров пятнадцать, выполненном стальной проволокой, впаянной в верхнюю треть дола клинка с обеих сторон и сразу бросающейся в глаза, и в использовании дамаска, полученного, благодаря многократной проковке, или медленно охлажденного, литого булата. Научились делать такую сталь сами, переняли умения кельтов или обрабатывают привозимую с Ближнего Востока, Средней Азии или Индии, или сосуществуют все три варианта – никто из знакомых мне викингов и франков не знал.