Враг моего сердца (СИ) - Счастная Елена - Страница 10

Елица почти уж закончила стирку, как услышала, что по тропинке приближаются к ней торопливые шаги. Мелкие — девичьи. Она обернулась: Веселина встала над ней, пытаясь поскорее отдышаться.

— Случилось чего? — Елица встала, вытирая озябшие руки.

— Случилось. Вчера в Лосич остёрцы приехали. Сегодня вот у нас появились с воеводой. Тебя спрашивают. Осмыль меня отправил к тебе, говорит, укройся пока в лесу. Иди в избушку старую, где травница жила, помнишь? Пока не утихнет всё.

— А то они меня по следам не сыщут, коли надо будет.

Елица хмыкнула и, подхватив корзину, направилась прямиком обратно к дому. Не будет она от остёрцев прятаться, по чащобе блукать. Если уж сам Осмыль их привёл, значит, дело важное. Выслушать надо. Веселина посеменила за ней, испуганно прижимая ладонь к груди.

— Да ты что? А вдруг худое что сделают? Зачем ты им вообще понадобилась? — пыхтела она позади, едва поспевая.

— Худое хотели бы сотворить, не пришёл бы воевода с ними.

А почему приехали — то невеликая премудрость. Вместе с Велеборском и её Зимава выдала прямо неприятелю в руки. А вот зачем — то, стало быть, сейчас прояснится.

Вместе с подругой они вышли на улицу, заглянули в избу волхвы — там оказалось пусто. Зато шум множества голосов, словно собралось вдруг вече, слышался уже издалека. Толпилась у беседы почти вся Звяница. Люди роптали и требовали ответа, видно, от воеводы, чего остёрцы проклятущие хотят и зачем им понадобилась ученица волхвы. Осмыль молчал, зато вместо него ответил вдруг сильный, чуть хриплый с дороги голос:

— Никого мы из вас не тронем, и девице дурного ничего не сотворим. Скажите где её искать, и мы разойдёмся быстро.

Елица протолкнулась сквозь плотную толпу, оставив Веселину где-то за спиной. Звяничане встретили её разочарованными вздохами: не послушалась — пришла. Кто-то смотрел недобро: боялся, что навлечёт она на всех неведомую беду.

— Нежану мы вам не отдадим! Ишь чего удумали! — рявкнул вдруг Денко, а товарищи поддержали его стройным гулом.

Елица вышла вперёд и встала, озираясь. Цепкий взгляд вчерашнего всадника впился в её лицо — и почудилось в нём на миг смятение, которое, впрочем, быстро погасло. А его самого можно было теперь разглядеть гораздо лучше. Высокий — на полголовы выше стоящего рядом Осмыля — он выглядел ледяным идолом из-за слегка бледной, как будто отдающей в синеву, кожи и необычно морозного оттенка серых глаз. Бесстрастное лицо его оказалось неожиданно молодым. Хищно изогнутые крылья носа его раздражённо подрагивали: видно препирательства с местными уже успели ему наскучить. Сдержанно он оглядел Елицу в ответ — и губы его сомкнулись плотнее.

— Ты, стало быть, Нежана, которая не Нежана вовсе? — проговорил он спокойно, с оттенком интереса.

Осмыль вздохнул тяжко: и сейчас ему, видно, не хотелось, чтобы звяничане узнали, кто она такая на самом деле.

— Я-то знаю, кто я, а вот тебя вижу впервые, как и людей твоих, — Елица осеклась, заметив среди окружавших его кметей как будто кого-то из дружины воеводы Доброги. А может, просто почудилось: велеборских кметей она не видела давно.

Молодец усмехнулся криво и неспешно приблизился. Шагнул ему было наперерез Денко, да его остановили друзья, что-то торопливо зашептав.

— Люди зовут меня Леденом, — он всё продолжал обводить взглядом лицо Елицы, и между бровей его то и дело мелькала то ли озадаченная, то ли суровая морщинка. — Сын я князя остёрского — Светояра.

Люди охнули тихо: похоже, и не ведали до сего момента, кто перед ними стоял, хоть по дорогому булатному мечу, висящему у пояса, и одежде легко было понять, что не обычный он кметь и даже не воевода. Одет он был не кричаще богато, но браная ткань синей рубахи, что виднелась в чуть распахнутом вороте кожуха, и красивый плащ, вышитый по краю, подбитый волчьим мехом — всё говорило о том, кто он, едва не человеческим языком. Другое дело, что Елица могла распознать это быстрее других.

— Зачем меня ищешь? — вдоволь насмотревшись, перешла она к главному.

— Уж не на стол княжеский усадить хочу, — Светоярыч сощурился насмешливо. — Дело у меня и брата моего к тебе есть. Только о нём говорить здесь я не намерен.

— А может, всё ж скажешь? — не переставая яриться, уколол его Денко.

Леден нахмурился и повернулся к нему. Сын старейшины вовсе не сник, а только, кажется, распалился сильнее.

— Уж не с тобой ли мне совет держать прикажешь? — голос княжича сверкнул ледяной издёвкой. — Кто ты такой, знать не знаю, да только слышу тебя уж больно много.

— А ты мне рот не затыкай, сокол залётный, — оскалился Денко. — Думаешь, княжич облезлого княжества, так помыкать тут всеми можешь? И девиц уводить только по одной прихоти своей?

Елица упёрлась взглядом в парня, безмолвно призывая посмотреть на неё. Видно, много ещё дерзостей готово было сорваться с его языка, да только мысли разумные за ними не поспевали. И явные тычки большухи в спину не могли остановить разошедшегося в своём гневе отпрыска, как и тихие увещевания друзей.

— А девица, стало быть, твоя, коли ты мне в глотку готов вцепиться за неё? — показалось, чуть удивился княжич.

— Если и так, — самодовольно хмыкнул Денко. — Оспорить хочешь?

Леден покачал головой, поглядывая на Елицу.

— Не по себе ты девицу выбрал. Да и кулак в твоих соплях я марать не хочу. Сама со мной поедет.

— А если не поеду? — возразила та больше для вида.

Если бы он не был уверен, что ему удастся увезти её в Велеборск, вряд ли заводил бы сейчас такие речи.

— Лучше бы тебе поехать, княжна.

По толпе пробежал недоуменный рокот. Звяничане начали переглядываться и переговариваться тихо, все, как один, косясь на Елицу. Осмыль провёл ладонью по лицу. Все поручения, что оставил ему отец, оказались невыполненными.

— А я знала, — негромко, но нарочно так, чтобы услышали, сказала вдруг большуха Мстислава. — Знала, что непростая она. Уж так и эдак к ней, а всё нос воротит.

Денко что-то сердито сказал матери, но та только рукой махнула. Слово ведь — не воробей. Пока люди обсуждали услышанное, остёрский княжич ещё ближе подошёл — и голову пришлось задрать, чтобы ему в глаза посмотреть. Недолго они мерили друг друга взглядами, да показалось, что полдня прошло. Много можно было прочитать во взоре Ледена, но больше всего — разочарования и усталости, что, видно, преследовали его всегда. И это в столь молодые годы. Елица вовсе глухой не была и порой слышала о братьях Светоярычах многое. Что оба они воины сильные, могучей выучки и великой ярости. И что отца своего чтят безмерно и всё готовы сделать для него. И что прокляты они оба с детства самого — каждый на свою недолю. А младший Леден, как говорили, ещё и Мораной “поцелованный”. Оттого он и не жив, и не мёртв как будто. А что это значит — может, лучше и не знать вовсе.

— Ну, что, поедешь в Велеборск, княжна? — глухо проговорил он после тяжёлого молчания, во время которого словно стихли все до единого голоса кругом. — Или силой везти прикажешь?

— Боюсь, силой я тебе не позволю княжну увезти, — возразил Осмыль. — Я отцу её обещание давал.

Княжич обернулся к нему и кивнул понимающе. И очень не хотелось, чтобы лосичанской дружине пришлось вступать в бой по такому вот глупому поводу. Но оно так и случится, если нужно: все об этом знали. И знали, что остановить остёрцев не удастся. Сложно решать, когда в душе будто что-то на две части разрывается, когда не хочется ехать вместе с неприятелем в Велеборск, но ехать надо. Только хуже будет подставить своим упрямством невинных людей под гнев жестокого, как говорили, княжича Ледена Светоярыча. Кто знает, чем тогда обернётся спокойный с виду разговор?

— Поеду, — Елица кивнула. — Собраться дашь?

Леден вдруг скупо улыбнулся.

— До следующего утра можешь сбираться. И прощаться, с кем надо, — милостиво разрешил он. — А сбежать надумаешь — многие пострадают. Завтра, как рассветёт, я буду ждать тебя здесь.

Княжич развернулся и махнул своим людям. Все кмети, что блюли порядок среди звяничан, двинулись за ним средь расступившейся толпы обратно к Лосичу. Елица напоследок встретилась взглядом с Осмылем — тот вздохнул, ничего больше не говоря. Ждал он, видно, что остёрцы с боем нагрянут, убивать примутся да грабить. А оно вон как всё обернулось — и поделать с этим ничего было нельзя. Не звери всё ж — друг на друга без причины кидаться.