Пламя моей души (СИ) - Счастная Елена - Страница 38

— Развязывай, — приказал глухо, тыкаясь лицом в плечо.

Поймал руку и приложил к паху своему, твёрдому, вздыбленному.

— Провались ты! — выплюнула Вышемила, едва рот освободился.

Камян хмыкнул и сам порты принялся стаскивать, продолжая входить в неё пальцами.

— Ничего, скоро сама меня раздевать будешь. Скулить будешь. Умолять, чтобы взял.

Он врывался в неё безжалостно, давая понять, что дальше только хуже будет. Да она и сама о том помнила, как будто вчера это случилось.

Вдруг пронёсся по шатру от стены до стены воздух свежий, живой, как откинулся полог снова. Встала в проёме фигура мужчины, замершего в замешательстве. Он кашлянул громко, но уйти не поспешил.

Камян резко повернулся к нему, уставился гневно, ещё держа руку между ног Вышемилы, но остановившись хотя бы.

— Чего надо, сучий потрох? Не видишь, занят?

— Там Гроздан с охоты вернулся. Тебя хочет видеть. Немедля.

Камян выругался тихо, неразборчиво, но, судя по всему, очень грязно. Встал и порты, почти уже снятые, поправил, вытер о штанину руку и пошёл вслед за мужиком, что оказался для Вышемилы нежданным спасителем. Только надолго ли?

Мужчины скрылись за пологом, но сразу вошёл знакомый уже отрок — и уселся на то же место, где и раньше сидел. Ни разу он не посмотрел в сторону пленницы, будто и дела ему никакого до неё не было: какая разница, с кем старшой развлечься вздумал.

Вышемила оправилась осторожно, чтобы не привлечь к себе его невольного интереса. Улеглась, прижав колени к груди, всё пытаясь страх в душе уложить. А в мыслях — понимание того, что влипла она всё ж не на шутку. Пока ехала до лагеря, всё надеялась, думала, что откуда-то но придёт спасение. Нагонит отряд из Логоста, встретится кто на пути… А теперь оказалась она в шатре того, кто ссильничал её однажды, нос к носу с ним — и бежать некуда отсюда: кругом люд, соглядатаи и дозорные.

И уже начала Вышемила погружаться в тяжкую дрёму: день нынче выдался не из лёгких — но вошёл в шатёр ватажник. Один из многих незнакомых. Он огляделся и до лежанки дошагал твёрдо, а там поддёрнул Вышемилу под локоть, усаживая.

— Идём. Княжич зовёт.

Она встала, едва не застонав от ломоты во всём теле и лёгкого жжения между ног. Поплелась за мужиком, бездумно глядя в его спину слегка сутулую. И зачем только Гроздану понадобилась? Нешто Камян с ним решил пленницу свою разделить? Тому вовсе и удивляться не пришлось бы.

Они прошли недалеко: до шатра княжича, большого, чуть пыльного — в буро-белую полоску. Внутри раздавались хмельные голоса, выкрики буйные, словно шёл какой-то спор, в котором стороны не могли никак найти согласия. В груди всё содрогалось, как узнавала Вышемила голос Камяна, но отвечал ему, кажется, спокойный и уверенный — негромкий вовсе, но чудом пробивающийся среди гомона общего.

Ватажник откинул полог, пропуская вперёд. Вышемила, невольно разглаживая подол и стараясь не думать о том, что ждёт её внутри, вошла. Обхватил сразу со всех сторон запах резкий изрядно немытых в дороге мужицких тел. И пива кисловатого — даже веки защипало. Горел очаг небольшой в серёдке: вокруг него и собрались княжич с ближниками. Разложена была перед ними на полотнищах снедь не слишком щедрая: да и какой ещё обзавестись в пути?

Гроздан отвлёкся от разговора с ватажником, что сидел слева от него, и поднял взгляд. Тут же вцепились в Вышемилу и глаза Камяна, что по правую руку от княжича расположился и молчал теперь угрюмо, словно чем-то обиженный.

— Вышемила Чтиборовна, значит, — протянул Гроздан.

Вытер руку, испачканную в мясном соке, о ближайшую тканину и встал. Ближники его замолчали, вперились все, как один, в неё — будто в один миг без одежды оказалась. Но то ладно: вряд ли Камян всё ж позволит кому-то теперь её коснуться.

— Да, не ошибся ты, — она кивнула.

И в голове вдруг родилась мысль едва не безумнее тех, что раньше были: у княжича заступы попросить. Раз уж узнал он её, хоть и виделись они в детинце Велеборском от силы раз-другой. И то мельком.

— А то Камян мне тут добычей своей хвалился, — он покосился на подручного своего хитровато. — Уж и красивая, и ладная такая. И что глотку любому — даже мне — перегрызёт, если кто тронуть тебя вздумает. А как имя твоё назвал — я и не поверил сначала.

— Так что тебе от имени её, княжич? — угрожающе пророкотал Камян.

— А то, что сестра она княгини Велеборской, — беззлобно пояснил тот. — И, стало быть, нам есть, о чём поговорить с Зимавой. Она уж вовлекла меня в дела бесславные. Теперь пусть расплачивается. Коли жизнь сестры дорога.

Ватажники загомонили одобрительно. А Вышемила едва не рассмеялась. Уж вовсе не уверена она была теперь, что угроза, нависшая над сестрой, кровью родной, заставит княгиню сделать то, что ей не надобно.

Камян взглянул на Вышемилу как будто и по-другому немного. Понял, видно, что не простая девушка сельская ему попалась — кровь от крови одного из родов самых древних Велеборских. Да вряд ли это хоть сколько-то заставит его пленницу свою поберечь. Может, только пуще пожелается ему под себя её подмять, сломать быстрее, помучить.

— Ну, посмотрел на неё, значит? — будто мысли Вышемилы прочитав, буркнул Камян. — Она — моя добыча, как и любая на её месте. И разговоры, что ты тут ведёшь, княжич…

— Больше пальцем её не трогай, — прервал его Гроздан. — Иначе отсеку тебе сам знаешь, что.

Камян похабно усмехнулся, и Вышемила аж до ушей самых краской залилась, вспомнив, что он делал с ней совсем недавно. Кажется, каждый в шатре этом то понял: запереглядывались мужики многозначительно, захмыкали.

— Так может, и вовсе тебе её отдать? — осклабился ближник княжича. — Что-то гляжу, ты на чужое добро готов рот разевать. То у меня девку хочешь забрать, то у остёрского княжича его потаску…

Договорить он не успел. Одним шагом Гроздан приблизился и с замаха хорошего, щедрого, всадил кулак Камяну в скулу, чуть ниже уха. Тот, не ожидав нападения, завалился на спину — аж ноги вверх взлетели. Мужики загоготали все вместе — едва не затряслись стены шатра. Вышемила только прижала ладонь к губам, пряча за ней улыбку невольную. Не от того совсем мужа она заступы ожидала — но и такая сейчас была приятна, пусть Гроздан, скорее, из-за нелестных слов подручного о Елице взъярился.

— Елица не потаскуха, — княжич схватил Камяна за грудки и вверх дёрнул, заставляя снова сесть. — И я ещё заберу её назад. А Вышемилу обидишь чем — будешь всю оставшуюся жизнь сидя мочиться. Понял?

Ничуть он не опасался соратника старшего и на вид грозного — таким княжич-не княжич — всё равно кого ножом по горлу полоснуть, если не угоден окажется. Да Гроздан, верно, всё ж узду держал в ватаге своей полуразбойничей — и они все до единого сейчас смотрели на него с уважением. Все, кроме Камяна, который, задрав голову, скалился недобро.

— Понял, — бросил всё же, совладав с собой, хоть и показалось на миг, что готов в драку броситься.

Гроздан отпустил его и вновь к Вышемиле повернулся.

— Будешь жить в шатре с другими пленницами, — проговорил, усаживаясь вновь на своё место. — Чуть что случится — без страха говори мне.

Он ещё раз угрожающе покосился на Камяна, а тот только хмыкнул, утирая выступившую в уголке рта кровь.

— Спасибо, — Вышемила кивнула, опасаясь сейчас хоть раз с ближником его взглядом встретиться.

— Благодарить после будешь, — махнул рукой княжич. — А лучше поможешь мне с сестрой твоей говорить. И с Елицей, если понадобится. Нам в Велеборск очень попасть нужно.

Она не стала ничего на это отвечать. Не хотелось и малую подмогу Гроздану оказывать в деле, что он задумал — ведь грозило это не только захватом Велеборска новым, а ещё и опасностью для Елицы, которая и без того натерпелась вдоволь от зуличанина. Но пока ничем она мыслей своих не выдала, только опустила голову смиренно, ожидая разрешения уходить. Разлилось молчание по шатру — недолгое. Да вдруг Камян встал резко со своего места и прочь вышел. Гроздан головой покачал, проводив его взглядом.