Последыш IV (СИ) - Мах Макс - Страница 25

Казалось бы, все пришло в норму, ан нет. Во-первых, имели место последствия. Сразу в шести хорошеньких головках возникла мысль, что не надо ждать милостей от природы, а дети, как известно, рождаются вследствие близости между мужчиной и женщиной. Причем, чем чаще это происходит, тем больше вероятность залететь. Если, разумеется, не пользоваться противозачаточными средствами, которых у магов имелось более чем достаточно. До сих пор за этим делом следил сам Бармин. Как только понял, как можно предотвратить нежелательную беременность, так сразу же и начал следить за собой и дамами. Единственным исключением среди его жен до сих пор являлась Дарена, но это он со зла делал, и уже пару дней, как перестал. Женщин же этот вопрос и вовсе не занимал. Молодые, не нагулялись еще. Однако хвастовство Хатун сыграло с Барминым плохую шутку. Все вдруг захотели иметь от него ребеночка. И, вроде бы, неплохо: ведь, как ни крути, а род надо поднимать, а значит нужны люди. И не просто люди, а родня, которая будет радеть за дело, поскольку и он будет о них заботиться. Однако все это в теории. А на практике Бармин к активному размножению был пока морально не готов. Ну, ладно Хатун. Она ему не жена, и воспитывать дочку будет в своей вере и по своим принципам. То же самое можно сказать и об Ульрике Катарине. Понесет – успокоится, и соглашение будет исполнено, и она при деле. А вот относительно других своих жен, как, впрочем, и Варвары Ингвар такой уверенности не чувствовал. Напротив, полагал, что еще год-два все они могут погулять, «аки холостые», в смысле в праздности, потому как, если забеременеют, совсем другая начнется жизнь. И для них, и для него. Так что крамолу надо было душить на корню. Но не тут-то было, потому что сразу за «во-первых» имело место «во-вторых».

Поддавшись капризу, он привел Хатун в Усть-Углу. Выгнать ее теперь обратно было бы некрасиво и переселить ее из своих апартаментов было некуда. Ну, не в гостевые же покои, в самом-то деле! Она же к нему в дом не напрашивалась, сам к ней пришел, сам и перенес ее к себе в замок. Так что, назревал кризис серьезного масштаба, и быть бы беде, но большая кошка оказалась женщиной не только смелой и красивой, но и умной, не говоря уже о том, что не мелочной. Она могла провоцировать и элегантно хамить – это, да. Но вот устраивать подлости не хотела и не стала. Помучила Бармина пару-другую часов, поддерживая его опасения на медленном огне, и сама же разрешила назревающий конфликт.

- Сегодня ночью пойду гулять, - сказала, как о чем-то само собой разумеющемся. – Ты ведь не рассердишься, если я завалю в лесу какого-нибудь лося?

- Или вот еще можно поднять медведя… - мечтательно улыбнулась Хатун. – Или волка задрать…

- Ни в чем себе не отказывай, - ответно улыбнулся Ингвар. Он уже понял, что большая кошка нашла блестящий выход из создавшегося положения. Но знал он и другое. Вернее, предполагал, исходя из характера оборотней, о котором мог судить по тем книгам, которые успел прочесть, да еще по рассказам Екатерины Северской-Бабичевой. Жена Федора, приходившегося Менгдену единокровным братом, была альвой и обладала кое-каким знанием, недоступным простым смертным. Так вот, было очевидно, что пока Хатун не покинет замок по-настоящему, приводить в свою спальню какую-нибудь другую женщину равносильно оскорблению. Пардус почует чужой запах и обидится. Кровавой мести, разумеется, не будет, - не те нынче времена, - но они поссорятся, а это не к чему. Она и так уже сделала красивый жест, уйдя на ночную охоту, и не стоит злоупотреблять ее добротой. Поэтому ночь он провел в апартаментах Ульрики Катерины и ни на мгновение об этом не пожалел. Прощенная жена буквально из кожи вон лезла, чтобы угодить Ингвару. Но и Бармин вел себя с ней, как настоящий мужчина, ни разу за ночь, не переступив ту черту, за которой начинается моветон. А перед рассветом, покинув заснувшую женщину, на губах которой блуждала счастливая улыбка, Ингвар принял душ и вернулся в свои покои. Пришел, лег и заснул, а когда проснулся был в постели уже не один. Рядом с ним спала юная красавица, одуряюще пахнущая морозом, сосновой хвоей и немного кровью…

3. Четырнадцатое декабря 1983 года

Ни одно доброе дело, говорят американцы, не остается безнаказанным. Однако иногда, как подсказывает опыт, добрые дела все-таки вознаграждаются. Бармин свой приз получил аккурат через день после окончательного примирения с герцогиней Сконе. Пошел – «переходом» - провожать всадницу Хатун, а на обратном пути вместо своей спальни оказался в странном месте, где не было ничего кроме клубящегося тумана, за которым не видно было ни неба, ни окрестностей. И даже земли под ногами было не рассмотреть. Но Ингвар удивиться этому не успел. Испугаться, впрочем, тоже, потому что через мгновение или два, когда он только начал воспринимать это чуднóе место, как объективную реальность, из тумана к нему вышел человек, которого Бармин знал только по фотографии.

- Здравствуй внук! – сказал Карл Менгден, окинув его внимательным взглядом. – Вот ты, значит, какой! Похож на моего отца, и харизма Менгденов в наличии. Что ж, спасибо Богине, что она не оставила нас своим благословением.

Появление Карла Менгдена оказалось для Ингвара полной неожиданностью. Он был не просто удивлен, он был настолько шокирован, что даже не сразу нашел в себе силы заговорить.

- Дед? – наконец, выдавил он из себя, пытаясь сообразить, как это вообще возможно. – Ты умер, разве нет?

- Вероятно, так и есть, - грустно улыбнулся в ответ немолодой красивый мужчина. – Не знаю, внук, не помню. Здесь нет времени и нет прошлого. Одно лишь забвение, если ты понимаешь, что это такое.

- Где здесь? – Уловил Бармин главное.

Ведь, если к нему пришел его собственный дед, вернее, дед Ингвара Менгдена, то означать это может только одно: посмертие существует на самом деле. Оно реально, что не может не озадачивать. Впрочем, возможно, это Богиня, - а кстати, которая из двух, Марена или Вар? – показывает ему иллюзорные картины? Поэтому, вопрос вопросов – это «где». Где нет времени и нет прошлого, но есть забвение?

- Наверное, это Валгалла, - чуть пожал плечами старый граф. – Ну, или Ирий[8], если по-нашему. Мы же все-таки северяне, а не викинги.

- Я думал все варяги[9] – викинги, - выразил свое недоумение Бармин.

- Возможно, когда-то давно так и было… - пожал плечами Карл Менгден. - Но ты не викинг, внук, и не варяг. Последним варягом в нашем роду был твой пращур Бер Тяжелая рука и еще, быть может, его сын Ретвин, но уже сын Ретвина стал русом-северянином. Так что, ты северянин, как и весь наш род. Мы не чужие на Русском Севере.

- Спасибо за разъяснение, - чуть поклонился Ингвар. – Я этого не знал.

Если то, что сказал ему сейчас Карл Менгден, правда, то Ирий, и в самом деле, реальность. И сейчас перед ним не иллюзия, а настоящий…

«А кто, кстати? – спросил себя Бармин. – Привидение? Тень отца Гамлета? Кто?»

Но не было ответа, и не было времени думать о таких пустяках, потому что откуда-то было известно, что такого рода встречи долгими не бывают, и, увы, никогда не повторяются.

- Правильно понимаешь, - кивнул дед, как если бы читал его мысли, - я здесь ненадолго. Скоро придет время возвращаться. Хотел тебя увидеть. Умирая, молил Богиню, показать мне наследника. Того, кто в грядущем примет мое имя и титул. И вот ты здесь, и мне есть кому передать наследство.

- Да я, вроде бы, все уже получил, - признался Бармин. – Вклады, земли…

- Ты получил злато, - вперил в него взгляд Карл Менгден, - а теперь я завещаю тебе Силу и Месть.

- Силу? – переспросил Бармин, поскольку с «местью» все было, более или менее, понятно.

- Личный спуд твоего пращура и моего прадеда Берси Менгдена, - объяснил старик.

- Что такое спуд? – Ингвар впервые слышал это слово, и оно ему ничего не говорило.

- Поищи в родовой книге, там есть. Только в книге он называется «скат»[10].