Маршрут - 21 (СИ) - Молотова Ульяна - Страница 14

Четвёртый этаж.

— И. Эта. Заперта! — Тоня взглянула смотрела на вырванную дверную ручку, — На пятый тогда?

— Сейчас последнюю проверим… Неужели, закрыть забыли? Или там кто-то есть? — Оля для уверенности взяла в руки винтовку и зашла в квартиру. — Ау? Есть кто дома?

Широкая прихожая, вещей почти нет, только старое пальто и необыкновенно большие сапоги. Трёхкомнатная квартира, так ещё и кухня, балкон, ванная и туалет. На довольно маленькой кухне пустой холодильник и хлебница, разорванные пачки из-под круп, раскиданные по столу приборы. Ничего съестного, помимо литровой банки мёда в пыльном ящике сверху. И пускай мёд этот давно засахарился и не был таким приятно тягучим и красивым, храниться он мог бы ещё столетия. Немного покопавшись, Оля сунула его себе в рюкзак так, чтобы банка не треснула, обложив всякими тряпками.

Остеклённый балкон, что завален всевозможным хламом. Зимний тулуп устало украшал безвкусного узора рваный линолеум. Тонкая сантехнические трубы в ящике походили на букет, а рваная ткань в нём же на упаковочную бумагу. На приволочённой сюда же гнилой тумбочке одиноко расположился белый металлический ящик со стеклянной дверцей и отходящим от него проводом, что без вилки. Огромная лейка из нержавейки, вёдра из неё же вложены друг в друга. Детский трёхколёсный велосипед, пустая стеклянная пепельница на карнизе, что немного под наклоном. Как курить при таком нагромождении хлама известно одним только курякам. Стёкла на балконе целые. На них красовались заиндевевшие узоры, составляющие причудливую картинку, будто листья можжевельника схлестнулись в поединке с сосновыми иголками.

Хотя и раковина, и ванна, и туалет были целы, водоснабжение, очевидно, отсутствовало.

Девочки принялась обыскивать комнаты. Дверь распахнулась, оттуда хлынул затхлый воздух. Большая двуспальная кровать, классический шкаф «стенка», в котором стоял нерабочий «Рубин». На дальней стене висел ковёр-пылесборник, а на полу один, который ещё больше. Около той же стены и пустая одноместная койка, на ребёнка рассчитанная, только голые пружины.

В шкафу, в ящике, что снизу, Тоня нашла непонятное устройство, привлёкшее её внимание.

— Будет тебе кино, Тоня.

— А что это? Проектор такой? Большой какой-то и тут вроде даже динамики есть, — Тоня провела пальцем по натянутому поверх динамиков шуршащему защитному полотну.

— Должен быть он. Навороченный. Посмотри, там есть киноплёнки с кассетами?

Тоня полезла вглубь, откуда вытащила большую коробку с тем, о чём и говорила Оля. Каждая плёнка была схвачена красной резинкой с кассетой и бумажкой, на которой было название фильма.

— Круто! Только электричества нет, — Тоня держала в руках вилку на белом проводе.

— Есть у меня одна идея.

— Какая?

— В 57-ом аккумулятор есть. Главное вот провода нужные найти.

— А ты на балконе посмотри.

— Ну, это чуть позже, посмотрим ещё.

Девчонки вытащили находку в гостиную. Простенькая комната, где стоял квадратный журнальный столик, диван с порванной в паре мест обивкой, рядом книжный шкаф с бюстом Сталина, а по другую сторону дивана большой пустой горшок.

Вторая комната, что ближе к балкону, была заперта.

— Нет, ну не квартира, а какое-то приключение! Туда сходи, сюда сунься, тут закрыто, там пыльно, — возмутилась Тоня.

Интерес брал верх, нужно было выломать дверь. Благо, межкомнатные не входные и их в отличие от последних можно было вскрыть простой фомкой. На эти акты комнатного вандализма у Оли на пару с Тоней сил хватило. Дверь, закрытая на ключ, отворилась.

Занавешенное окно, тумбочка с лампой на ней, письменный стол, а чуть под углом к нему и кресло, на котором был труп. Хватило беглого взгляда, чтобы удостовериться в подлинности увиденного и оторопеть. Судя по одежде: рубашке, довольно хорошим брюкам и ремню — это был мужчина, но вот останки тела говорили об обратном. Скелет был маленьким и аккуратным. Почти голый череп со сквозной дырой в виске, на полу опавшая рука, в кисти ТТ. Ранее девочкам попадались только голые скелеты, от которых не исходил тошнотворный запах. Около тел не было зловонной мерзкой слизи, естественных для гниения жидкостей и выделений. Этот же труп был свежее прочих. Он разлагался неравномерно. Уже белый череп и гниющая кисть с пистолетом в ней сильно контрастировали, особенно, учитывая вторую свисающую руку, к которой прилипла старая тоненькая рубашка.

Тоню начало тошнить, Оля отвела её обратно и усадила на диван.

— Так, посиди отдышись, всё хорошо? Нужно привыкать, — она нагнулась к ней, уперев ладони в колени. — Я там всё проверю. Если хочешь, можешь ещё чего посмотреть, ладно?

— Угу, — кротко, сдерживая не самые приятные позывы, ответила Тоня.

Обратно в злополучную комнату. После открытой, кровоточащей раны, пускай не очень серьёзной, гниющий труп вызывал у Оли лишь отвращение, но не страх. На столе лежала разбитая рамочка с фотографией в ней. Свадебная пара.

Получается, что это успешная попытка уйти от горечи утраты? Как прозаично. Вот так просто потерять единственного или последнего значимого человека.

Образ белёсой церквушки не заставил себя долго ждать.

Может, не так это и глупо, ведь с тобой всегда останется кто-то. Есть он или нет, главное, что ты в него веришь. Но это разве не самообманом? Нас же учили, что самое главное — быть материалистами, а мечта о прекрасном коммунистическом будущем не самообман? Не должна быть, она же строится на научном подходе, а я учила экономику. Разве экономика — это самообман? Но наука же не облегает горечь утраты. Чего же утешительного в факте, что от человека остался мешок с костями? А может, и его не осталось. Идеи, выведенные из простых истин: товарищество, братство, равенство — несомненно важны и нужны, но какой от них толк для того, кто остался один? Человек же живёт в обществе, и как сами классики говорили, не может жить вне его. А если общества нет в принципе, что останется? Либо страдай и пробуй принять произошедшее, либо обманывай сам себя? Всегда есть выбор — должен быть. Думать противоположностями очень вредно!

Вслед за церковью вспомнилось и письмо. Письмо, начинённое историей, что корёжится теперь, кривится во все стороны, да так, что въедается меж извилин, как червяк. Даже тошно становится.

Что же такое?

Олю и саму стало подташнивать, но не от трупа. Давление повысилось, виски запульсировали. Ноги чуть обмякли. Подавив плач и рвотный позыв, она взглянула на пистолет. Выдохнув и взяв первую попавшуюся на глаза тряпочку, попыталась выхватить его. Раз попытка, два попытка, и всё мимо. Рука сама одёргивается после малейшего приближения к гниющему телу. Липкое, склизкое, воняет. Наконец взяв волю в кулак, Оля решительно схватила ТТ и быстрым движением отряхнула его, протёрла рукоять и убрала находку в карман. Захлопнула дверь, оставив несчастную душу наедине с собой. Ничего больше она осматривать не желала, после произошедшего уж точно.

Магазин потрёпанный, а пружина совершенно не сжимается. Максимум один патрон можно было бы вставить. Последний в жизни. Оля зажмурила глаза и потрясла головой в попытках выкинуть противную картину из головы.

— Тоня! Ты где?

— Тут я! — послышался недовольный голос из спальной комнаты.

По полу были раскиданы какие-то провода и прочий хлам, который, однако, мог и пригодиться.

— Опять хаос устраиваешь?

— Ничего полезного, пойдём на балконе посмотрим.

— Совсем ничего? А на полу, что лежит? — Оля подняла аккумуляторные крокодильчики.

— Прищепки какие-то.

— Прищепки! Это клеммы, крепления для проводов разных. Если получится, сможем и этот фильмоскоп запитать. Только вот, если напрямую подключить, то мы просто аккумулятор сожжём.

— В танке?

— В приборе.

Что нужно для конвертации большего в меньшее, а меньшего в большее? Трансформатор. А где его найти? Не в будку же трансформаторную лезть, да и там техника совсем не подходит. Самим сделать? Я, конечно, физику не прогуливала и на математике не спала, но… Пойти проветриться, что ли?