Маршрут - 21 (СИ) - Молотова Ульяна - Страница 20

Развороченный подъезд, расстрелянная машина, перевёрнутый танк. Сломанная табличка на стене в честь какого-то именитого учёного, что жил в этом доме. Даже фамилию не разобрать. Сорвавшийся с болтов водосток, как отклеившейся рулон обоев, и обрушенный балкон. Пермь была иначе. Разруха и руины там казались чем-то давним, ушедшим. По крайней мере теперь такими казались. Неизвестно, что ещё может ждать впереди.

Нужно было уже и где-нибудь остановиться. Тем более, после всех этих активностей уж сильно хотелось спать. Режим сна стал делом совести и соблюдать его совсем не обязательно. А нужно.

— Оль, останови тут.

— Чего мы в малиновке забыли?

— А ты смотри что наверху есть, вон, на крыше.

— Точка огневая ещё одна, и что?

— Пойдём посмотрим.

— Так их тут тысячи, зачем туда лезть?

— Хочется мне! Взбодримся хотя бы.

— Могла бы и оригинальнее оправдание придумать, чтобы опять меня на край света тащить.

— Не хочешь и ладно, — Тоня в обиде карикатурно отвернулась.

— Вот правда, как ребёнок. Ну, пойдём посмотрим.

Панельный, пять этажей, скромное внешнее оформление. Такие дома были самыми частыми и самыми простыми в строительстве, благодаря программе по оптимизации жилищного строительства, начавшейся при последнем Главном Секретаре Народного Совета СССР — Маленкове Георгии Максимилиановиче. Тёмные подъезды, отсыревшие обои, промозглый воздух, грязь — ничем эти дома от других на пути не отличались. Очередная квартира, очередная домашняя библиотека. В промёрзлые года куда важнее тепло, нежели какие-то знания, оттого, скрипя сердцем, даже книги пускали на топливо для огня. Но не в этот раз. На пыльных полках расположилось собрание самых разных технических и исторических книг, футляр с очками — пустой, узорчатый носовой платок и ещё самая разная мелочь. Какие-то записи на клочках бумаги, булавки, иголки, даже мешочек с лото. Оля пробежалась взглядам по наименованиям, внимание привлекли две среднего размера книги. «История СССР: упрощённое и сокращённое издание». Два тома. Один с 30-й по 45-й год, другой с 45й по 60-й. Третьего, что был бы до 75-го, — не было. И если ВОВ Олю не интересовала, то вот эпоха после Сталина была гораздо занимательнее сейчас.

Может хоть в ней что-то проясниться.

Оля схватила второй том и перескочила на четыре десятка страниц вперёд. Читала быстро, выбрасывая за борт огромные пласты статистики в виде графиков, таблиц, соотношений и тому подобного, переходя ближе к выводам. Зубрёжка в школе научила экономить время при чтении. А говорят, что лишняя трата времени. Главное знать, где применять!

«Сталин умер в пятьдесят третьем году, весной. Инсульт. Старость и нервы. На счёт его смерти было много слухов и конспирологических теорий, но на то они и конспирологические, что верить в них дело глупое.

Когда Иосиф Виссарионович умер, вся страна погрузилась в траур. Множество противоречивых моментов было в истории и его правлении: репрессии, коллективизация, политическая паранойя, цензура. Однако в тот момент большая часть населения как-то и забыла об этом. Может, люди понимали необходимость, а может, просто закрыли тогда на это глаза. Но как можно закрыть глаза на такую трагедию? Действительно ли всё было оправдано? Во всяком случае, с наступившей демократизацией общества наступила и критика сталинской эпохи.

С этим связана и интересная история, что была описана в книге. В партию тогда, после Великой Отечественной и в 50-е шло много карьеристов, некоторые даже пробивались на высокопоставленные должности. Хрущёв был таким же. Колхозник, если говорить напрямую. Да только упрямый, алчный и наглый, жадный до власти. Сталин умер, потому созвали экстренный съезд партии. Там-то Хрущёв и начал свою речь о культе личности и его последствиях. Там преступление, там диктатура, тут безнаказанность, тут принуждения и многое другое. И все его выслушали и согласились со многим. Конечно, многие проблемы были и культ личности отрицать неправильно, но сильный лидер в тяжёлые времена попадает в глубоко почитаемый список вещей, что сплачивают людей и помогают выстоять в неравной борьбе. Народ сначала объединяли православие и тяжёлая ноша, что вместе воспитали в людях жертвенность и сочувствие, и в это же время неприязнь ко всем, кто из общей массы выбивается или неоправданно начинает жить сильно лучше. Только вот, к сожалению, часто это становилось очень лицемерной завистью.

С приходом же в умы граждан марксизма, идея о равенстве перед богом превратилась в идею о равенстве перед друг другом на основе экономических взаимоотношений. Но даже так, быстро избавится от простого желания найти себе идола — не получилось. Уважение обязано быть и присутствовать, но в равной степени соседствовать с умением здраво оценивать действия почитаемого человека.

Возвращаясь к демократизации, решили тогда съезд партии в тот же день полной версией прокатить по телевидению, что стало поворотным моментом. Волна народного негодования не заставила себя долго ждать. По всему соцблоку. В КПСС стали приходить сотни тысяч гневных писем, начались забастовки и митинги. Огромная часть населения была против «десталинизации», и власти, на удивление, решили народ послушать. Народу пообещали не делать поспешных решений и на той же неделе Хрущёва сместили. Несомненно, он был недоволен: — «Да как вы не видите! Вы же сами были согласны! Я уважаемый человек, вы не имеете права!» Карьерист и в коммунистической партии карьерист. Человеческие пороки присущи любому строю, народу, стране и государству.

Сместили провокатора тогда на должность мелкого работника архивов, да шутки ли ради заставили проверять дела репрессированных граждан. Нельзя называть расстрелы и высылки целых народностей «шуткой», и всё же было это очень иронично. Проработал там Хрущёв лет пять, а потом оказлось, что спился он и повесился в этих же архивах.

Тогда в активном партийном противостоянии выступили Берия и Маленков. Первый выступал за активное противостояние с коллективным западом, не отрицал возможности открытого военного конфликта, второй за мягкое сближение со странами Европы, Азии, Африки. Давление экономическим и культурным авторитетом, уровнем жизни, а не стальными кулаками и красивыми лозунгами.

В одном оппоненты всё же были согласны, после вынужденных потрясений войны обществу требовалась демократизация, возможность вновь управлять жизнью, что несколько (сильно) контрастировало с милитаристским настроем Берии. Потому и Генеральный Секретарь Центрального Комитета превратился в Главного Секретаря Народного Совета СССР. Вообще, коммунисты, оказывается, очень любили разного рода аббревиатуры и меняли их как перчатки. На западе такое называли «ребрендинг». Помогает откинуть старые предрассудки, всё же людей очень просто в этом плане обмануть. Но, если ложь на благо, значит, оправдано.

По итогу долгой внутрипартийной борьбы выиграл Маленков, пошла новая веха в жизни СССР, спокойная и размеренная. Советский гигант спонсировал коммунистов и социалистов Греции, Кубы, Турции, Южной Африки, Океании, Средней Азии, Южной Америки. Помогал странам восточной Европы, и уж очень полюбилась советскому народу Югославия, в которой по итогу первой и второй мировых войн люди культурно очень полюбили русского человека. А раз русский теперь советский, то и любого советского. Порой СССР конфликтовал с КНР. Китайцы были агрессивнее по отношению к США и особенно к Англии, которая терроризировала их народ более века. Всё шло достаточно спокойно. Однако же, каждому народу свой исторический этап. Вторжения демократии и коммунизма в дела стран были порой крайне не оправданы, что влекло за собой огромные жертвы. Два гегемона яростно делили сферы влияния.

Тогда же Маленков возвращал советам былую власть. Работают они, кстати, просто: есть завод и тысяча рабочих, в каждом цеху по сотне; в каждом цеху выбирают главного голосованием всего цеха за кандидатов из конкретно этого цеха; потом весь завод из десяти кандидатов выбирает должность ещё выше; если же начальник не нравится, то самый первый коллектив, что из ста человек, может его отозвать. Конечно, система сложнее, требует в масштабах страны обработки огромного количества информации, но принцип всегда один — власть идёт снизу вверх, останавливаясь на каждой ступеньке иерархии.