Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор - Страница 74

— Ребёнок! Кто-то забрал ребёнка матушки?

Ей не ответили.

— Чёрт… Асэди и Меди, нужно его вытащить. Сделайте это ради Эстер.

— Не волнуйся, сестрёнка, — сказала Медига. — Мы мигом.

Асэди и Медига, верные подруги, сёстры и храбрые воительницы, незаметно пробирались к покоям Эстер. Солдаты поджигали жилища и издевались над трупами павших летавиц. Сердца девушек пылали яростью к незваным захватчикам, но поделать они ничего не могли. Сёстры обязательно отомстят за этот день. Позже. И эта будет страшная месть.

В доме Эстер было темно и летавицам пришлось на ощупь искать ребенка.

— Где он спал? — спросила Асэди.

— В колыбельной, — тихо ответила Медига, внимательно изучая контуры во тьме. В какой-то момент глаза летавицы загорелись.— А вот и она.

Мальчик крепко спал, напрочь игнорирую происходящее вокруг безумие. Асэди аккуратно взяла ребёнка. Он недовольно замычал, заёрзался и продолжил сопеть. Летавица замерла, наблюдая за столь крохотным существом.

— Никогда не держала младенца в руках.

— Всё бывает когда-то впервые.

Со стороны входа послышался шум и крики.

— Я видел, как они сюда зашли, — услышали сёстры. — Поджигай! Выкурим их оттуда!

— Сэди, убегай, — бросила Медига и стала стрелять из лука.

— Меди, нет… Я же без тебя не смогу.

— Сэди… — Медига взглянула ей прямо в глаза. — Запомни, что я всегда буду с тобой. Пожалуйста, спаси ребёнка. Хотя бы ради меня.

— Пушистик…

Медига выпрыгнула из окна и побежала прочь. Рядом свистели пули, а слёзы предательски заливали глаза. Больше всего на свете она сейчас хотела умереть рядом с ней. Но сегодня ей было суждено жить. Таков был приговор судьбы. И он был безжалостным.

***

— Какая непростительная трата ресурсов государства, — ухмыльнулся плотоядной улыбкой Отто, наблюдая за горящем селением и лесом. Трещали ветки, животные в страхе убегали от неведомой стихии. Огонь разрастался с каждой секундой и становилось всё труднее дышать.

— Никто же не просил заниматься такой самодеятельностью, — безразлично бросил Эрвин.

— Эти шлюшки достали уже всю округу. А что было бы, когда по этой дороге пошли караваны? Так что оставим критику, маршал. Труп врага всегда хорошо горит.

— Командир! — к Отто подбежал взволнованный подчинённый. — Дикарки атаковали северный фланг! Всех перерезали и скрылись!

— Так преследуйте же их, идиоты! — рявкнул Отто.

— Заметь, малыш Отто, — усмехнулся Эрвин, — почему-то с Гвардией таких проблем не возникает.

Отто лишь недовольно фыркнул.

Со временем между Гвардией и «Отрядом сто тридцать семь» начнётся страшная конкуренция за влияние над консулом. И с каждым годом пропасть между вооруженными формированиями будет становиться всё глубже. Кто знает, может их вражда началась с этого момента?

В одной ещё не начавшей гореть хижин Эрвин на миг увидел шевеление. Покинув общество Отто, маршал решил заглянуть внутрь.

Среди огромных гор игрушек, как ни в чём не бывало, сидела Дьюфи. Как только Эрвин зашёл внутрь, девочка открыла белки глаз, отчего маршал поёжился.

— Здравствуй, мальчик, — оскалилась веледи. — Я тебя уже заждалась.

— Кто ты? — тихо спросил Эрвин.

— Это сейчас не очень важно. Важно, кто ты. Как часто ты задаёшь себе этот вопрос?

— Я маршал Дивидеандской Хартии.

— Это всё для отвода глаз. Ты можешь руководить хоть миллионами солдатиков, обратить в пепел весь мир, но кто ты на самом деле? Что ты хочешь для себя?

— Я…

— Ты же на самом деле ужасно труслив, — перебила его Дьюфи. — С самого детства ты боялся выйти за рамки норм. Но вот границы рамок размыты и теперь для всех ты герой. Но считаешь ли ты сам себя героем?

Эрвин не ответил.

— Правильно, нет. Ты лишь покорный пёс, верно выполняющий команды хозяина. Когда ты перестал задумываться, насколько ужасны эти команды? Когда ты перестал думать, насколько ты сам ужасен?

— Чего ты хочешь? — спросил Эрвин, теряя остатки хладнокровия.

— Настанет момент, когда тебе нужно будет решать. Я очень надеюсь, что твоя трусливость не решит за тебя.

— Маршал, — послышался позади голос гвардейца, — с кем вы разговариваете?

— Мне пора, мальчик. Надеюсь, ты задумаешься над своим бессовестным поведением.

Дьюфи выхватила из игрушек гранату и с жутким смехом выдернула чеку. Эрвин моментально среагировал и выпрыгнул из дома, повалив гвардейца. Громкий взрыв оборвал смех и повалил стены здания, навеки похоронив его жильца.

— Маршал, вы целы?

— Более чем, — буркнул Эрвин и поднялся. Этот разговор он считал каким-то дурным сном или криком совести. Ещё никогда маршал не чувствовал себя таким подавленным.

Бойцы Отто тащили за руки обессилевшую блондинку. Её короткие волосы вымазались в кровь и сажу, а одежду разорвали. Всё тело покрылось синяками и ранами.

— Какой интересный экземпляр, — довольно протянул Отто, грубо взяв Медигу за подбородок. Летавица цапнула его за палец. — Ещё есть силы сопротивляться! — крикнул Отто, со всей силы влепив ей пощёчину. — Когда буду надевать на тебя испанский сапог, будешь пищать, как свинья на бойне.

— Какой мелкий, а уже руки по локоть в крови, — тяжело дыша, ответила Медига.

— Такова наша жестокая жизнь. Кто-то должен искупаться в этом бескрайнем море, чтобы другие могли чувствовать себя спокойно. Ты либо будешь причинять кому-то боль, либо будут страдать все. И лучше занять сторону того, кто выше на ступень по эволюции. Вы выбрали неверную сторону. И погибните страшной смертью, став для остальных уроком.

Из глаз Медиги начали капать слёзы.

— Не плачь, малышка. Скоро ты встретишься со своими друзьями.

— Я плачу не по себе, а по тебе, — горько улыбнулась летавица. — Вы воюете с самой жизнью. Вы убиваете тех, кто на ваш взгляд опасен и не выгоден. Вы можете убить нас всех, но вы никогда не убьёте свободу, живущую в каждом человеке. И свобода когда-то испепелит вас.

— Испепелит. Да неужели, — Отто резко развернулся и пошёл прочь, но через несколько шагов остановился. — Сжечь её, — тихо приказал он.

— Командир? — переспросили солдаты.

— Я сказал – «сжечь»!

Медигу крепко привязали к стволу дерева. В её сторону медленно шагал огнемётчик. Летавица закрыла глаза и вспомнила волшебную музыку флейты. Вспомнила, как мастерски Сэди перебирала по инструменту пальцами. Языки пламени вырвались из огнемёта и вонзились в кожу. Медига не проронила ни звука, лишь до последнего слушала музыку и улыбалась, пока праведный огонь Хартии не превратил её в пепел.

Через несколько дней сюда вернулись Алексей и Саманта, застав полностью выгоревшие пепелище. Горькое чувство утраты последних родных людей причиняло невыносимую боль.

— Куда теперь, Лёша?

— Куда-нибудь. Туда, где ещё нет власти Хартии.

Чёрный автомобиль остановился у решетчатых ворот. Гвардеец открыл дверь, и из недр машины вылез Гвин. Белоснежные волосы консула начали становится влажными от моросящего дождя. Вдалеке сверкали молнии, и доносилась тихая канонада грома. Альбинос не дождался, когда ему откроют ворота – нетерпеливо сделал это сам – и быстрым шагом направился к особняку.

Из-за высокой популярности консула, в столице стало находится невозможно. В целях безопасности и спокойствия было решено поселиться в пригороде. Комитет безопасности и Гвардия нашли подходящие место, где когда-то был правительственный городок. Десятки элегантных и пышных домов, большие сады, бассейны и памятники. Городок стал самым охраняемым местом в мире. Несколько заслонов охраны, патрули и системы наблюдения. Не прошло и месяца, как приближенные Гвина стали его добрыми соседями. Маршал Эрвин жил как раз напротив. Правда, сейчас он руководил подготовкой операции для вторжения на южный полуостров и редко появлялся в этих местах. Консул как раз был с ним, но тревожные известия вынудили его вернуться. Меньше чем за сутки он уже был на месте. Пришлось менять несколько машин и водителей, но консула доставили как можно быстрее.