Зверь-из-Ущелья. Книга 2 (СИ) - Марей Соня - Страница 60

– Рамона!!

Вскочив на ноги, я огляделся. Сердце заходилось в бешеной скачке, горло перекрыл липкий ком, мешая дышать. 

Когда я влетел за ней во врата, пытаясь схватить за руку, меня подхватил ало-золотой вихрь. На несколько мгновений всё утонуло в ослепительном свете, тело стало невесомым, будто растворилось в пространстве. Будто его не существовало больше, а сам я стал частью древа, одним из осколков пойманных им душ.

Я был согласен даже на такой конец, лишь бы Мона была спасена. Или чтобы остаться рядом с ней навечно, если древо не отпустит.

А сейчас, почти ослепнув от этой белизны и едва переставляя ноги, я думал о том, что проиграл. Я подвёл её. Проклятая Этера задурила ей голову, сыграла на доброте и ответственности Рамоны, а та поверила.

Поверила!..

Вложив всю свою боль в крик, я упал на колени, вонзив клинок в землю.

Воздуха перестало хватать – я задыхался. Открывал рот, но не мог сделать вдох. Слишком больно, слишком, просто чересчур – боль сдавила грудь кольцом. 

Моей жрицы не было нигде. 

Ускользнула, как бабочка из рук… улетела… Разве мог удержать её такой Зверь? 

Я не заметил, как начал раскачиваться, губы шептали то ли слова молитвы, то ли проклятья. Будь проклято оно всё! И искатели, и лестрийцы. Пусть поубивают друг друга, не жаль.

– Верни её, слышишь?! Верни!

Я просил Матерь Гор, умолял. Обещал отдать взамен свою жизнь, но она молчала. Холодная и жестокая богиня, для которой людские жизни – пыль.

Мона просила меня отправиться наверх, чтобы всё остановить. Древо меня не приняло, и я попал туда, куда привёл портал из темниц – за спиной виднелся засыпанный вход в святилище. Землю исчертили разломы и трещины, в глубине чувствовалась вибрация и дрожь, словно каменных великанов разгневало то, что их дети с чужаками здесь устроили. 

Вдруг через лезвие меча в руки, плечи, а следом в голову будто молния ударила – на миг меня парализовало, а потом… 

Я увидел. Неведомая сила вознесла разум к небесам: внизу солдаты лорда сражались с искателями, то здесь, то там лилась кровь. Каменные маки – символы перерождения роняли алые лепестки, а золото в карманах воинов превращалось в куски глины. 

И трещины в земле ползли, как змеи, расширялись, заставляя людей бежать прочь. Это напоминало конец света.

Неужели теперь я тоже вижу глазами камней? Древние истуканы преподнесли мне подарок, забрав самое важное.

Когда морок развеялся, я закричал снова, из последних сил в попытке дозваться:

– Рамона!!

Внутреннее чувство твердило с беспощадностью – её здесь нет. Она сама так захотела.

Ты не смог её вернуть.

Ответом на мой отчаянный вопль стал слабый, еле слышный голос – он заставил вздрогнуть и подняться. Неимоверным усилием воли я запер мысли о жрице под замок и побрёл на звук. Ноги слушались плохо, тело одеревенело, словно я начал обращаться в камень.

Ветер ослаб, а снегопад перестал сбивать с пути. Присев на колено, я склонился над одной из расселин. Её озаряло багровое свечение, бившее снизу.

– Ре-ен...

Ну, вот мы и встретились. Только теперь я взирал на него сверху вниз. Мой отец, гордый повелитель Лестры, висел на самом краю узкого извилистого ущелья.

– Вытащи меня! – в голосе прорезались повелительные нотки. Даже сейчас, перед лицом гибели, он не изменил привычкам. 

Камень под ногой откололся, и лорд повис на одной руке. Лицо покраснело от усилий, глаза блестели упрямо и зло. А я… почти ничего не чувствовал. 

Страшно ли это – с равнодушием смотреть, как умирает тот, кто тебя породил?

– Разве вы заслуживаете спасения, моя лорд?

Собственный голос прозвучал чуждо и надтреснуто – я сорвал горло, когда пытался докричаться до Моны.

– Реннейр! Ты всё ещё мой дехейм, и я приказываю!.. – в последнем усилии выкрикнул он. – Дай мне руку!

Можно было бы наклониться и…

– Я дам тебе всё, что захочешь! Сделаю наследником вместо Демейрара... только помоги!

Как и следовало ожидать. За столько лет он так и не понял, что власть мне не нужна.

– Всё, что я захочу, я возьму сам. И это будет не ваш престол. 

Мой ответ вызвал волну гнева на и без того перекошенном лице. Он боялся, ужасно боялся смерти – я это чувствовал. 

– Рен-нейр… молю! – прохрипел он.

– Вы хладнокровно убили одну неповинную женщину, собирались расправиться и со второй. После этого я должен вам помогать?

Это я не вспоминал все другие несправедливости. Древо напомнило о них, они пришли в обличье Криса и сотен других людей, жертв его амбиций.

С каждым мгновением он сползал всё ниже. Вес обмундирования и мехового плаща тянул вниз, а силы утекали. Пальцы его побелели, несколько ногтей оказались содраны. Интересно, вспомнил ли он, как велел столкнуть меня в Ущелье Забытых, чтобы хоть так пробудить мой Дар?

Что чувствовал отец, отдавая людям этот приказ? 

– Я л-лорд… – прохрипел он, цепляясь из последних сил. – ...я заботился… о Лестре!

Я невесело улыбнулся.

– Вы всегда думали лишь о себе. Прощайте, отец.

Наши взгляды встретились в последний раз. В его – ненависть, страх и ни капли раскаяния. Он умрёт, считая себя правым. На мгновение в душе шевельнулись ядовитые щупальца жалости, но я сразу раздавил их.  

Пальцы разжались, и лорд с широко распахнутыми глазами полетел вниз – в бездну. Алое сияние поглотило его жадностью голодного зверя.

Всё кончено. 

Меня обдало жаром, а потом ветер бросил в лицо пригоршню колких снежинок. Я поднялся, опираясь на меч. Ноги не хотели слушаться.

Отец сам выбрал свой путь, как и я свой.

Несколько тягучих мгновений висела мёртвая тишина, а потом землю тряхнуло – раз, другой. В недрах завыло, зарокотало, за спиной послышались звуки камнепада.

В первые мгновения я не хотел шевелиться. Да и пусть меня погребёт под обломками скал – разве плохо уснуть здесь, в окружении суровых молчаливых гор? Забвение избавит от боли.

Но проклятое тело было со мной несогласно, действовало на рефлексах, стремясь уйти от опасности. Внутреннее чувство понесло туда, где из-за острого мыса, усыпанного каменными маками, вынырнула толпа искателей. Они отпрянули назад, будто натолкнувшись на преграду, а потом кто-то закричал:

– Лестриец!

– Ещё один!

– Бей его!..

Глаза горели жаждой мести, в эти страшные моменты они забыли свою мирную природу. Выбежали, как дикие звери из нор, готовые грызть глотки захватчикам.

Всем своим естеством я чувствовал боль, страх и гнев, пропитавшие камни, снег и даже воздух. Что же ты, Матерь Гор, так плохо присматривала за своими детьми? Почему позволила этому случиться? Или тебе, как и остальным богам, на всё плевать, лишь бы были регулярные подношения в виде осколков душ, чужих эмоций, чтобы почувствовать себя живой и нужной этому миру?

Для этого прибрала и Рамону вместе с нашим нерождённым ребёнком?

Горечь, заполнившая меня до краёв, осела на языке. Внутри всё было изорвано в клочья, сердце истекало кровью, а душа умерла в тот миг, когда я выпустил руку Моны.  

Искатели, хмурясь, медленно приближались ко мне. Их было много больше, но даже сейчас они не решались сделать последний бросок. Руки сжимали ножи, топоры, кузнечные молотки и короткие широкие мечи.

Железо, сталь – я чувствовал их звонкую песнь. Она подчиняла и заволакивала разум, сплеталась с дыханием. В моих жилах тёк расплавленный металл.

Переложив меч в левую руку, я вытянул правую вперёд и сжал пальцы в кулак.  

Лезвия, наставленные на меня, стали гнуться, будто были сделаны из мягкого воска. Они искажались, сворачивались спиралями, а потом осыпались металлической стружкой, которую тут же подхватывал ветер.

Всё было в точности так, как в моих мыслях. Моё желание обрело плоть.

Как сквозь толщу воды я слышал изумлённое бормотание и выкрики. Искатели бросали ставшие ненужными рукояти и потихоньку пятились назад. Остался стоять на место только один – двоюродный брат Рамоны, Орвин. Я узнал его.