Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 24

Бабка бегает глазами по пространству, зеленеет и за сердце хватается.

— Имитировать сердечный приступ тоже не стоит. Не поведусь. И уж в скорою звонить также не стану.

Бабка начинает трястись все сильнее. Жалости нет. Нагибать людей уметь надо.

— Вы страшный человек… страшный… — начинает повизгивать, — кроме этого суда есть еще и высший! В аду такие, как вы…

— Захлопнись, — убедившись, что дошло, продолжаю: — А теперь. Ты, кошелка старая, скажешь мне все, что знаешь о Полине. Как и почему и так далее…

— Да швабра драная, водила тут…

Качаю головой и бойкость старухи сходит на нет.

— Ну… хорошо, я все скажу, — дергается сильно, бабка в явной истерике. Как еще умудрилась продержаться столько, — только, пожалуйста, отпустите нас с миром и…

— Это зависит от того, насколько искренним и правдивым будет твой рассказ, старуха.

— Не видела Полину я тут толком. Она юркнет ранним утром, побежит на остановку, а приходила поздно. Авоськи тащила. К ней пара местных ребят подходила, знакомиться, а она, ишь, королевна, нос воротила… и вообще она странная!

— Странная?

— Да. Ни с кем не общается. Тихая больно. Но правду говорят, в тихом омуте! Так что. Может, она где и развлекалась, но не здесь…

— Развлекалась… — повторяю словечко бабки. Еще как развлекалась. Только подо мной. До меня целая была. Так что. — Дальше, Марта Фоминична. Куда ушла? Где искать? С кем хоть как-то контачила, у кого могла остановиться? Ты девчонку на ночь глядя из дома выгнала, и я хочу знать, куда она могла пойти.

— Да ни с кем. Говорю же. Вообще никого рядом с ней не видела. Разок, правда, какая-то гулена рыжая рядом с ней ошивалась, вместе притащились ночью, но больше я той девки не видела. Не местная она. Где живет и кто такая, не знаю. Паспорт она мне не показала.

— То есть вы у той девушки документы спрашивали?

— А то! Но она отболталась, что дома забыла. Рецидивистка, видать! Я Алевтине сказала, но больше эта гулена тут не появилась. Испугалась. Все они такие!

Деменция на лицо. Прикрываю глаза и призываю самоконтроль. У меня сейчас денек на грани фола.

— Вот и все. А больше никто к ней не захаживал. Ни с кем в доме не дружила. Королевна, говорю же. Она до вашего прихода свинтила и поминай как звали. Да еще и обворовала… — тут рот захлопывает, потому что якобы ворованное в сумке неподалеку лежит.

Маразм крепчает, и разобрать, где правда, бабка по ходу сама не может.

Выдыхаю сквозь сжатые зубы. Бабка понимает, что не наговорила мне столько, чтобы я в покое их шарашкину конторку оставил.

— Клянусь вам! Не знаю я ничего о ней.

— А зачем же ты тут воровала, если предъявить будет некому?! — наконец, рявкаю так, что Фоминична подпрыгивает и принимается тараторить:

— Так Борька же в органах. Ксерокопия паспорта есть, номер телефона… Знаем, где работает. Ресторан этот буржуйский. «Элит». Обычно достаточно одного звонка из органов и человек все сам расскажет…

Если бы не эта фраза, отпустил бы на все четыре стороны недорезанную компашку разводил. Но… нет.

Схема рабочая. Отработанная. И не раз.

Разворачиваюсь и иду на выход. Бабка сказала все, что знала. Абдулаев следует тенью. Садимся в тачку. Гнев мой только усиливается.

С проблемами масштаба детского сада разбираться приходится. И от понимания, что Полина ускользнула… кровь в венах бурлить начинает.

Впервые голод пробуждается еще сильнее. Достану ее. И хорошенько накажу. Не вылезет из-под меня.

— Что делать, Шах? — нарушает молчание Абдулаев. Концентрируюсь на вопросе и продолжаю рассматривать обшарпанный подъезд.

— Звони своим в органах. Пусть принимают клиентов.

Кто сказал, что я умею быть милосердным?

Нет. Не умею.

Машина плавно выезжает со двора. А я поигрываю мобильником в руках. Ну что же.

Все, что надо, я узнал, а номер телефона Полины есть в досье.

Пора звонить моей беглянке, а заодно и отследить сигнал.

Полина

Меня сносит в сон. Беспокойный, тяжелый, горячечный.

Я словно нахожусь на периферии сна и яви. Машина едет долго. Погода ужасная. Ливень барабанит по крыше и меня продувает сквозь окно, которое залатано скотчем.

Зубы отбивают ритм, пальцы дрожат. Холодно и жарко одновременно. Такое ощущение, что у меня мозг кипит.

Дождь хлещет по виску, неприятный холод заползает под куртку, а свет фар от встречных автомобилей вызывает резь в глазах.

Я убираю прилипшие к щеке волосы. Уже не понимаю, это с меня пот градом катится или же капли дождя.

Я смотрю на экран и отмечаю, что ехать уже не так долго. Хочется наконец-то оказаться в теплой квартире и хоть немного выпустить напряжение.

— Погода какая… ВсО. Ты мой последний клиент, дЭвушка. Хорошо, что домой улЭтаю. У нас пЭрсик вкусный, уже созрЭл, солнцЭ. Погода здес — это не для мЭня…

Бурчит водитель, а я смотрю на свой разряжающийся телефон. Он мигает и показывает лишь один процент.

Хорош хоть знаю код от подъездной двери Катьки.

— Ты, дЭвушка, как? Плохо тЭбе?

— Все нормально, — отвечаю сухими губами, — просто обдувает у вас здесь сильно. И, честно говоря, на таких автомобилях ездить в сервисе нельзя, на вас могут оставить пассажиры жалобу и будут штрафы. Я-то ничего не напишу, но другие могут. Предупреждаю.

— Да мЭне сегодня по машине ударили. Прэдставляешь? Молотком. ВсО. Столица ваша — это шайтан какой-то. Я на родину возвращаюсь. Хватит. Здесь не всем удача улыбается. Мне уж точно не здЭс быть надо. ВсО. Домой. К семье.

Разговор с мужичком развеивает тревоги, мне даже чуть лучше становится и я не чувствую в нем угрозы, поэтому спрашиваю, замечая фотку детей на приборной панели.

— Фотография ваших детей?

— Да. Трое у меня, — отвечает с гордостью, — всо. Домой. Устал. Здес злых людей много. Я ничего не сделал, а кто-то мне за так вон стекло разбил. Вот поэтому и взял твой заказ, дЭвушка, деньги нужны. Отдам за урон и уеду. Не могу тут больше.

Киваю и как-то сердце сжимается в груди. Я бы тоже уехала. Столица — она как большой аквариум, где плавают разного рода рыбки. От маленьких и безобидных, до огромных акул, которые проглатывают таких, как мы, не разжевывая.

Слеза стекает по щеке.

Прикусываю губу. Больно и обидно. Со всех сторон на меня обрушиваются проблемы. С жильем, с работой. Может, это я такая непутевая?!

Вытираю слезы и телефон в руках оживает.

Смотрю на экран. Номер закрыт. Мне банально пишет на экране — номера нет. Пальцы сильнее сжимают трубку. Страх щекочет нервные окончания. Я раздумываю пару секунд, но сердце заходится в предчувствии и, не понимая, что именно я делаю, тыкаю пальцем на зеленый кружок и принимаю вызов.

Почему я это делаю?

Не знаю. Боюсь, что звонить может Зуева, что устроит нагоняй и прочее, но все же абонент незнаком.

— Алло…

Проговариваю коротко, но в ответ тишина. Отнимаю телефон от уха и смотрю на свой старенький потрескавшийся экран, который отображает траурную темноту.

— Разрядился…

Сжимаю телефон в руках.

Хватит думать глупости, Полина. Мало ли. Может, номером ошиблись. А ты все думаешь не пойми о чем.

Опять накатывает усталость, я максимально отодвигаюсь вглубь салона, подальше от продувающегося окна и смотрю на проскальзывающий за стеклом город. Рассматриваю капельки дождя.

Видимость ужасная. С каждой секундой дождь хлещет все сильнее. Шум воды глушит звук колес и пролетающих рядом по трассе машин.

— Ну вот, дЭвушка. Сейчас повернем и мы на мэсте, — опять отчитывается мужчина и я киваю.

Почти доехали. Это был длинный день. Тяжелый. Хочу в постельку. Поспать и попить жаропонижающее. Водитель заезжает в нужный двор. Останавливается и смотрит в зеркало.

— Ну вот, готово, дэвушка. Я помогу с вЭщами.

— Там дождь! Я сама. Промокните.

Улыбается.

— Да ты что. Таким дЭвушкам красивым грех не помочь. Ты не плачь. И нам повэзет однажды. НЭ всегда жЭ горЭвать.