Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 27

Разворачиваюсь и иду к дверям, но меня окрикивают:

— Погоди, Журавлева. Не спеши.

Смотрю на женщину через плечо и поднимаю брови, не ожидала, что окликнет.

— В посудомойки пойдешь? Оклад значительно меньше и пахать придется знатно. Посудомоечные машины есть, но много чего и ручками отмывать придется.

Предложение распорядительницы «Азимута» вызывает счастливую улыбку на губах, и я отвечаю четко:

— Пойду… конечно, пойду!

— Ну вот с таким настроем и приступим. Только имей в виду: хозяин человек педантичный во всем. Каждый винтик в иерархии империи Байсарова работает в слаженной системе. Тебе сейчас идут навстречу. Нужно соответствовать.

Уверенно проговаривает распорядитель клуба, на что я киваю, в глубине души все же немного удивляюсь. Такая пламенная речь, словно меня менеджером берут работать, а не простой посудомойкой, которая и носа к гостям клуба не высунет.

— Все понятно? — задает вопрос.

— Да.

Женщина хмурит идеально нарисованные брови, рассматривает меня. Не знаю, настоящее ли у нее имя или творческий псевдоним, а может, родители были фанатами творчества Адана и заядлыми фанатами балета “Жизель”, как знать?!

Я вот всегда мечтала попасть на спектакль в Большой театр, помню, как пришла к кассам, окрыленная мечтой побывать в Большом, но когда увидела цены на билеты, поняла, что не светит.

Вообще. Ни в каком обозримом будущем.

Все же столица на глянцевых картинках и Москва в реальности совершенно иная…

— Костя! — кричит Крупская и откуда-то из боковой двери появляется молодой парень. Симпатичный. Вихрастый. В идеально отутюженной белой сорочке и темных классических брюках со стрелками.

Лицо у него светлое и когда он смотрит на меня и приветливо улыбается, на его щеках появляются ямочки. Такой красавчик. Немного журнальный. Например, Шах совершенно иной. Мужественный. Брутальный. Смотришь на такого и пробирает, а вот этот Костик, несмотря на няшную внешность, не вызывает никакой реакции.

Парень торопливо подходит к управляющей и с почтением обращается:

— Да, Жизель Игнатовна.

— Проводи Полину на вторую кухню.

— Хорошо.

— Познакомь Журавлеву с персоналом и объясни, что и как ей предстоит делать в должности посудомойки, а я пока занесу ее документы в бухгалтерию.

— Обязательно все сделаю, — и уже мне: — Пойдем.

Константин приглашает жестом за собой, мы проходим в отдельное помещение, светлое, с бесчисленным количеством ящичков на противоположной от входа стене.

Парень кивает в сторону железных шкафчиков.

— Выбирай крайний. Теперь он твой. Вещи оставляешь в нем. Обувь — сменная. Сейчас решим с формой. Переоденешься. В уличной одежде на кухню нельзя, распущенные волосы — под страхом смерти, — выговаривает многозначительно, а затем улыбается светло, — по всем вопросам дергай меня, помогу, но не наглей. Твое дело посуду мыть и не ломай ничего! Здесь все дорогое, даже тарелки, которые тебе на первый взгляд покажутся простыми, стоят целое состояние. Так что разобьешь парочку — привет зарплата, поняла?

— Поняла, — отвечаю спокойно.

— Окей, тогда я пойду за твоей формой. У тебя какой размер?

Окидывает мою фигуру прищуренным взглядом этакого знатока. Напыщенный.

— Худенькая. Умотаешься ты. На тяжелую работу тебя Жизель взяла.

— Я крепче, чем кажусь, — отвечаю с иронией.

— А еще симпатичная, — подмигивает, — и правильно, что в зал к завсегдатаям этого клубешника Жиля тебя не взяла. Сожрут с потрохами такую кралю и не подавятся.

Смотрю на парня во все глаза.

— Не поняла, ты про что?!

Улыбается еще шире.

— Ты симпатичная. Если присмотреться, даже очень. Волосы темные, а глаза неожиданно светлые. Тут народ разный бывает. Ну а официантки, сама понимаешь, на виду. Утащили бы тебя! Но с кухни это проблематичнее!

В шоке открываю рот и делаю шаг назад, готовлюсь бежать и от веселого Костика, и из этого клуба. Если я напоролась на очередной “Элит” — то это уже не просто не смешно, а ужас какой-то.

Но парень ловит меня за руку, почуяв неладное, я, видно, свою панику скрыть не смогу, он в глаза мои внимательно посмотрел и улыбаться перестал.

— Ты что, испугалась? — спрашивает серьезно. — Да пошутил я, не трусь. В клубе Байсарова жесткие рамки. Валид Каримович кожу с любого спустит, кто его законы нарушит.

— Рамки — это хорошо, — отвечаю чуть хрипловатым голосом.

— Ты прости, Полин, это я тебе так комплимент неудачно сделал. Дурак. Ты мне просто понравилась. У нас тут девки прожженные, цепкие, а ты как с луны. Нежная.

Отнимаю свою руку из пальцев парня.

— Я сюда работать пришла и отношений не ищу, — обрубаю резко, а Костя опять улыбается.

— Да вижу, ладно, пойду за формой, а потом проведу к рабочему месту, объясню, что к чему.

Киваю в ответ на лепет парня, он идет к дверям, хватается за ручку и неожиданно оборачивается, торжественно произнеся:

— Полина Журавлева. Добро пожаловать в “Азимут”! Клуб Байсарова лучший! Скоро ты в этом убедишься…

Мою уже которую кастрюлю за сегодняшний вечер. Работа в «Азимуте» решает проблемы с деньгами.

Но приносит новые.

Руки хоть и в желтых резиновых перчатках, но они не спасают. Ощущаю жжение на коже, чешется.

— Кажется, у меня аллергия…

— Что?! — раздается сбоку вопрос. Смотрю на симпатичную девушку, которая ставит еще один поднос с приборами рядом со мной.

Похоже, посуда в этом клубе просто нескончаемая.

— Ничего. Просто чуть-чуть руки жжет, — обращаю взгляд в сторону эффектной русой девушки с бейджом “Зара” на объемной, выпяченной груди.

Официантка наклоняется ко мне и смотрит на руки в перчатках, которые выглядывают из пены умывальника.

— У тебя даже на предплечьях кожа покраснела. Точно аллергия.

Констатирует без тени эмоций и жалости.

— Раньше такого не было. Эти пару недель как появились.

— Ну посуду мыть тоже уметь нужно, а тебя без опыта взяли, — слышу в лилейном голосе официантки долю иронии, припорошенную превосходством.

Не реагирую на выпад, просто киваю и продолжаю делать свое дело.

Беру очередную кастрюлю и ставлю под струю. Наливаю на губку моющее средство. Плечи болят, шея гудит от напряжения. Никогда не думала, что это настолько тяжелая и трудная работа — мыть посуду.

Мой опыт домашний никогда не сравнится с помывкой клубной утвари.

— Байсаров сегодня отдыхает в своем клубе, — доходит до меня разговор Зары с еще одной официанткой.

— Ну и что?! Ты все еще не теряешь надежды, — звонко смеется блондинка Галя.

— Нет, конечно. Москва — это возможности, а в «Азимуте» возможность встретить миллионера это даже не случайность, а закономерность.

— Ну ладно-то миллионера, но Байсарова-то… ты губу раскатала зацепить слишком крупную рыбу…

Звонкий смех девушек за спиной резко прекращается:

— Это еще что такое?! Почему прохлаждаетесь?! Быстро в зал — работать! — грозный окрик Жизель позади и хохотушек как ветром сдувает.

Беру очередную железную посудину и на мгновение меня ведет. Чуть не роняю, облокачиваюсь об умывальник. Тошнота подкатывает волнами и перед глазами искры. Желудок скручивает спазм, и я пугаюсь, что меня может вывернуть прямо сейчас на глазах у Жизель Игнатовны.

Но благо распорядительница не задерживается долго на второй кухне. Выходит.

А я опускаю голову чуть ниже и дышу ртом. Слабость проходит. А вот посуда бесконечная. У меня ноги начинают гудеть и хочется уже сесть, или побыстрее убраться домой, полежать и подложить подушку под икры.

Немного отдохнуть…

Что-то странное творится с моим организмом.

— Да чтоб ты подавилась! Старая карга! — рев за спиной заставляет подпрыгнуть. Разворачиваюсь и замечаю, как в помещение влетает Зара и хлопает дверью что есть мочи.

— Тварь! Старуха!

Кричит и бьет со всего маха по стоящему неподалеку от меня стулу.