Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 38

В трубке слышна тишина, но после короткой паузы Таня отвечает:

— Может, это и правильно. Ты приезжай. Я дома. Поговорим, обсудим все…

Просто отключаю вызов. Силы заканчиваются. Сую телефон в сумку, а бумажку от врача все продолжаю сжимать ледяными пальцами…

Знаю, что не смогу навредить крошке, которая растет во мне. Еще в кабинете врача, когда женщина начала вещать об этом, я поняла для себя четко, что — нет. Не смогу. Никогда.

Но от всего этого не легче…

Как же мне теперь жить, как выживать?!

Сама концы едва с концами связываю, а с малышом на руках как быть?!

Мыслей в голове слишком много, я размазываю слезы по щекам и иду по тротуару, смотрю под ноги, не оглядываясь и не замечая никого. Рядом с обочиной тормозит огромный внедорожник, я это подмечаю мельком, продолжая идти вперед, прохожу мимо гигантской машины, до слуха доходит хлопок двери.

Слезы мешают, шмыгаю носом, когда позади себя слышу грубый хриплый голос.

— Далеко собралась, красивая?

Голова гудит. Поначалу не понимаю, что обращаются именно ко мне. Но тело реагирует. Застываю на месте как вкопанная.

Ощущаю жар, он обдает спину, заставляет мурашки бежать по коже, которая за мгновение становится чрезвычайно чувствительной.

Мозг до конца отказывается верить в то, что голос, который я услышала, принадлежит тому самому мужчине…

Мне воздуха не хватает. Перед глазами все начинает плыть. Собираюсь с силами и поворачиваюсь, чтобы развеять фантазию, но получаю удар. Словно кто-то дефибриллятор подключил к груди и включил ток, вспышкой проскользнувший по мне.

Все вокруг словно замирает. Моргаю разок ошалело, чтобы морок исчез, но моя сумасшедшая фантазия не развеивается.

Этого мужчину ни с кем не спутать. Не забыть. Он стоит в паре шагов от меня. Хозяин жизни. Одет в костюм с иголочки, без галстука, белоснежная сорочка расстегнута на пару верхних пуговиц и дает обзор на его загорелую кожу, демонстрирует сильную шею.

Я окидываю взглядом мужчину, восхищаюсь, впитываю образ. У него даже обувь блестит на солнце, отражает свет. Стоит как машина, наверное.

Поза у него обманчиво расслабленная, вальяжная, но от Аслана разит опасностью.

Смотрит на меня своими пронзительными золотисто-карими глазами в обрамлении пушистых загнутых ресниц. Только взгляд не мягкий. Жесткий. Экранирующий.

Молчание. Длиной в несколько ударов сердца, когда я с жадностью впиваюсь взглядом в его лицо.

Как часто он приходил ко мне во снах, чтобы творить и вытворять сумасшествие той единственной ночи?!

Накрывает бездной воспоминаний о безудержной страсти. Его умелые губы, длинные сильные пальцы, простыни смятые, которые я все пытаюсь порвать ногтями, чтобы хоть как-то освободиться от напряжения, которые вспыхивает с каждой кульминацией все сильнее, потому что мой искусный любовник не умеет останавливаться. Ему не нужен отдых. Только страсть, секс…

Шах наклоняет голову, смотрит исподлобья, словно зверь, вставший в стойку. Дернись — разорвет.

А затем на меня накатывает паника. Я все же делаю шаг назад, но мужчина молниеносным движением оказывается рядом, как хищник, ловит за запястье, обжигает, клеймит.

Запрокидываю голову и смотрю в эти невероятные карие глаза с прожилками червонца.

Шах приближает свое лицо к моему. Рассматривает меня. Жадно. Голодно. Словно он тоже тосковал. Вторая рука касается моей шеи, скользит на затылок и зарывается в мои волосы.

Хватка болезненно-сладкая. Заставляет меня приподняться, приблизиться и тонуть, ощущая аромат туалетной воды мужчины. Будоражащий. Мускусный аромат, так идеально подчеркивающий природный хищный запах самого Шахова.

— Полина…

Грубый голос. Чуть тянет гласные на восточный манер хрипло. Акцент прорезывается. Хоть и выдыхает еле слышно, а у меня глаза распахиваются. Он знает мое имя. Знает, что я не Лида…

— Откуда? — спрашиваю и замолкаю. Меня ведет, ноги слабеют. Цепляюсь пальцами за мускулистые руки Шаха, ощущаю под пальцами чистую сталь.

От него веет дикостью. Агрессивностью. Сексом в чистом виде.

— Долго же ты от меня бегала, Журавлик…

— Бегала?! — шепчу удивленно.

Не понимаю, о чем он вообще. Почему смотрит так алчно, так дико, пальцы опять оживают, выскальзывают из волос, нежно проходятся по скуле и сминают мои губы, вжимают нижнюю в зубы, а я на языке вкус его кожи ощущаю.

Так порочно. Недопустимо. Среди белого дня. На достаточно оживленной улице. Он трогает меня. Нагло. Ему глубоко наплевать на всех и на вся. На свидетелей этого безумства, которые опускают взгляды и бегут прочь. Власть в его руках, и никто поперек слова не пискнет.

Он действительно шах из восточной сказки, которому нет дела ни до кого.

— Аийша…

Опять это странное обращение. Как тогда. В нашу ночь… Сглатываю. Если бы не была зажата в объятиях мужчины, давно уже рухнула бы.

— Я не… простите… я…

Язык прилипает к небу. Говорить не могу и осекаюсь под стремительно темнеющим взглядом.

— Ты не… что, Полина? Не убегала от меня?

Отводит прядку со лба, изучает мои черты, ведет подушечкой пальцев, очерчивая контур моего лица.

А мне страшно становится до безумия. Дико. Есть в Аслане нечто такое, что пугает. Заставляет сердце биться через раз.

— Что же мне с тобой делать, Аийша, как наказывать свою беглянку, ммм?

Холодок проскальзывает вдоль спины предвкушением, ожиданием чего-то запретного, сладостного, но другая часть меня не поддается на гипнотический взгляд мужчины.

Эта вторая я понимает, что прямо сейчас на маленькую букашку со всей скорости мчится поезд, чтобы раздавить, разодрать, уничтожить…

— Я… — выговариваю слабо, но Аслан опять не дает произнести и слова, подается вперед и накрывает мои губы своими. Впивается голодным зверем. Таранит языком. Вцепляюсь в его пиджак, царапаю, не в силах вдохнуть.

Его вкус действует подобно транквилизатору. Меня уносит, голова кружится, перед глазами вспышки.

Не понимаю как, но в какой-то момент я все же отталкиваю Шаха. Дышу тяжело и смотрю на мужчину, который в свою очередь рассматривает меня. Молчаливый поединок. Скольжу взглядом по легкому беспорядку, в который пришли волосы мужчины, мгновение ранее зачесанные в модельной стрижке.

Оказывается, мои шаловливые пальчики вовсю тонули в этом густом шелке.

Но даже такой чуть взъерошенный Шах еще более притягательный. Опасный.

И сейчас он меня отпускает, чуть ослабляет хватку. Как хищник, играющий с жертвой. Пячусь назад, пока Аслан наступает.

Взгляд у него голодный. Манящий. И я боюсь подпасть под его магнетизм. Под эту энергетику.

— Что ты мне скажешь, Полина? — голос на этот раз севший, возбужденный, хрипотца заставляет меня сладостно облизнуться, когда чувствую его вкус на своих губах чистым дурманом…

— Мне… я… ничего…

Мотает головой. Пресекает мой лепет и выстреливает фразой:

— Ты беременна моим ребенком…

— Как?! — осекаюсь.

Откуда он знает, если я сама узнала это вот только?!

В страхе дергаюсь в сторону. Мужчина нависает надо мной, преграждает путь. Он огромный. Мощный. И не смотря на всю свою массу железных мышц, очень гибкий, пластичный, как настоящий лев…

Я нашла значение… Так переводится его имя: Аслан — могучий лев…

— Понесла от меня в ту ночь.

— Нет… — отвечаю тихо, пальцы немеют.

Наконец, Шахова привлекает все еще зажатая в моей руке бумажка. Резким движением вынимает из моих дрожащих пальцев направление на аборт. У него взгляд темнеет. Меняется. Вот теперь становится по-настоящему страшно.

— Это что?!

Рявкает так громко, что у меня ноги подкашиваются. Кровь приливает к щекам. Хочется прошептать, что это не то, о чем он подумал! Я бы никогда не навредила своему ребенку, кем бы ни был его отец, но Шах делает шаг в мою сторону, сминает в крепких пальцах бумажку и цедит зверем:

— Родишь моего ребенка. Полина. Это не обсуждается. В машину ее!