Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 44

До слуха доходит приятный скрежет, понимаю, что мы едем по цветным камушкам, дорогая эта ведет прямо к огромному домищу, скорее, напоминающему огромный каменный многоярусный шатер с одной стороны, с наличием многочисленных арочных окон, и строением позади с прямой крышей, служащей, видимо, террасой, усеянной увитыми плющом колоннами.

Строение очень необычное, яркое, восточное. Оглядываюсь назад и замечаю, как ворота закрываются за мной, отсекая от мира, и двое охранников встают по обе стороны.

Смотрю на мир за этими воротами с тоской. Машина подъезжает к центральному входу в особняк и останавливается, дверь с моей стороны открывается, но никто меня не зовет, вижу силуэт охранника, который застыл изваянием и все же решаюсь выбраться под палящие лучи солнца.

Передо мной распахивается огромная арочная дверь с резьбой по дереву и на пороге появляется женщина.

Я замираю под пристальным взглядом сухопарой незнакомки, которая одета в длинное платье с рукавами, расшитыми цветными нитками и бисером, а может, и камнями, как знать.

Восточная женщина смотрит на меня не мигая. Но никакого выражения на ее лице не проскальзывает. Сложно понять, что она думает по поводу моего прибытия.

Так и стоит, не делает ни единого жеста, не приглашает войти, пока дверь другого автомобиля не распахивается и не являет Шаха.

При виде Аслана женщина опускает глаза, склоняет голову и замирает в этой позиции на несколько мгновений, пока Шахов не произносит какую-то короткую четкую фразу на своем.

Только после этого женщина выпрямляется.

Аслан становится рядом со мной, а затем неожиданно переходит на русский…

— Полина моя гостья, Зухра, отвечаешь головой…

Сначала удивляюсь, что слышу родную речь, а смысл фразы доходит позже, не меньшее удивление вызывает и ответ женщины тоже на русском:

— Воля моего господина…

Опять склоняет голову и Шах проходит дальше навстречу спешащему к нему мужчине.

Внимательно рассматриваю женщину. Возраст не определить, она может годиться Аслану как в матери, так и в бабушки, но что-то подсказывает, что родственной связи все же между ними нет.

— Прошу в дом, — короткая заминка, — Полина.

Женщина сторонится и предлагает мне ступить в дом Шахова, а выбора у меня в принципе и нет, еще раз бросаю взгляд в сторону ворот, охранники работают.

Это, скорее, похоже на замок, окруженный лучшей охраной короля.

Задумываюсь о своем, и женщина слегка сжимает мой локоть:

— Ты гостья, но в этом доме есть законы, — поворачиваю голову в сторону женщины, — просто выполняй распоряжения господина и глаза твои слез знать не будут…

Вскидываю подбородок, что-то в ее словах меня цепляет:

— Я — свободный человек и ваш господин привез меня сюда силой. Я не слуга и не раба, чтобы приказы исполнять.

— Гордая. Дикая. Кошка. Но. Глупая…

Открываю рот, чтобы ответить, но женщина слегка улыбается, самым краешком губ, если бы так внимательно не смотрела, не заметила бы…

— Пошли, гостья, будешь торчать под палящим солнцем — твоя белоснежная кожа сгорит, волдырями покроешься, можно стоять на своем, когда есть цель и смысл, а вот просто брыкаться, как необъезженная кобыла, не стоит…

Молвит свое слово и заходит в дом, а я ощущаю, как мне припекает макушку, так что недолго думаю и иду вслед за женщиной.

Как только прохожу в холл, сразу же ощущаю приятную прохладу и лишь после этого замечаю убранство дома, низкие столики, пол в виде какой-то диковинной мозаики, высокие потолки и арки.

Второй этаж отгорожен резными деревянными перилами. Дворец из восточных сказаний, правда, я не Шахерезада и у меня нет тысячи и одной сказки в запасе…

Женщина следует вперед, а я иду за своей проводницей, которая ступает очень мягко в своих кожаных туфлях.

Рассматриваю спину женщины, осанку, худобу. Неожиданно проскальзывает, что такую выправку и точеную фигуру в подобных летах могут иметь разве что бывшие балерины.

С детства я любила этот вид танца. Никогда не занималась им, у нас в городе не было таких школ по хореографии, но по телевизору часто крутили и я залипала, мечтая, что однажды увижу подобные представления вживую, когда буду учиться в столице.

Мечта так и осталась мечтой, потому что ценник на билеты слишком кусался.

— Я на минуту, дам указание на кухне, — приводит в чувство голос Зухры, видимо, она ожидает, что я за ней не пойду, идет не оборачиваясь, а я все так же ступаю за ней.

Боюсь потеряться в этих хоромах, да и просто не хочется оставаться здесь одной. Наконец, женщина разворачивается и толкает одну из дверей, которая оказывается светлой кухней. Там в самом углу у мойки дородная женщина в платке моет посуду и стоит нам появиться, проговаривает что-то, явно приветствуя и выказывая свое почтение.

Правда, то, что это кухня, я понимаю лишь по утвари, а так пространство здесь просто огроменное, по площади явно больше, чем квартирка, в которой мы ютились с Таней.

Стоит вспомнить про подругу, как сердце сжимается, она, наверное, сейчас меня ищет и волнуется, а еще родители…

— Я хочу позвонить домой, — проговариваю громко.

Зухра оборачивается очень плавно, красиво, эта женщина умеет владеть своим телом.

— С этой просьбой ты обратишься к господину. Никто в доме не рискнет головой и не сделает ничего, что не носит прямого указа со стороны Аслана…

Обращение женщины немного царапает слух. Не придаю этому значения. Мало ли какие здесь устои.

— Может быть, ты проголодалась с дороги? — продолжает как ни в чем не бывало. — Фрукты, овощи, рагу из утки, отбивная, выбор широкий. Что подать?

Стоит Зухре озвучить свои вопросы, как я понимаю, что действительно проголодалась, а еще до обоняния доходит потрясающий аромат домашней выпечки.

— Я бы не отказалась от воды и… еще тут пахнет сдобой, я бы попробовала…

— Лепешку? — удивленно приподнимает бровь. Вероятно, ожидала, что я выкачу ресторанное меню и потребую непойми что из перечисленного.

— Ты просто хочешь хлеба?

— Да, и воды если можно.

— Возвращайся в зал, я прикажу накрыть на стол.

— Я одна есть буду? — почему меня волнует, что будет делать Шах и будет ли он вообще рядом…

— Господин будет ужинать после того, как решит вопросы, которые накопились за время его отсутствия. Составишь ли ты ему компанию, я не знаю. Распоряжений пока не было.

Так и тянет ляпнуть что-нибудь в ответ, но я понимаю, что конфликтовать на пустом месте не стоит. Смотрю в сторону пустой гостиной и неожиданно для себя отвечаю:

— А можно я здесь, с вами… не хочу быть одной.

Женщина наклоняет голову к плечу и смотрит на меня внимательно, а я вдруг понимаю, что глаза у нее светлые и кожа загорелая, а не смуглая. Да и знание моего языка…

Не вдаюсь в подробности. Смутное сомнение царапает коготком внутри и исчезает. Женщины переговариваются на чужом. Та, которая мыла посуду, оборачивается и улыбается мне, пока Зухра ей что-то выговаривает.

— Мериам, — наконец, выдает женщина и я понимаю, что это ее имя.

— Полина, — отвечаю чуть улыбнувшись. В конце концов, здесь на меня никто не накидывается, не выказывает ненависти и ведут себя дружелюбно. Отстраненно, да. Дистанцированно, но все же не чувствую явной враждебности.

— По-л-ии-л-ила, — пытается выговорить женщина и смеется, потому что у нее ничего не получается.

Получается, что она называет меня совершенно иначе:

— Лила…

— Мериам, — выговариваю ее имя совершенно спокойно. Женщина быстро-быстро начинает говорить что-то Зухре и женщины смеются.

— Ну что же, Полина, сердце Мериам ты покорила. Но твое имя она выговорить не сможет. Говорит — язык сломаешь.

— У нас в народе на это говорят — чья бы корова мычала… — брякаю неосторожно. Повисает молчание, но затем Зухра улыбается. Шутка удалась. Выдыхаю. А то мало ли…

Лично для меня их язык звучит как журчащий ручеек, который шипит, когда капли бьются о камни, рычит подобно диким зверям, а еще ласкает…