Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 60

Прикрываю глаза и сотрясаюсь вся. Его голос становится триггером, и я вылетаю в астрал, слышу хриплый стон моего мужчины и понимаю, что мы с ним на одной волне страсти и всепоглощающей тяги.

Так мы и засыпаем, сплетенные телами. Рядом с Шахом я сплю глубоко и спокойно, но меня будит трель его мобильника.

По ощущениям, слишком рано. Мне бы еще спать и спать. Глаза слипаются, веки не желают распахиваться.

Аслан цедит что-то на своем. И я явно понимаю, что это ругательства. Отвечает и я чувствую, как каменеет его тело, как тяжелеют мускулы, я всеми фибрами души ощущаю, как звереет мужчина.

Пара резкий фраз и Шах отключает телефон и отбрасывает покрывало, встает. Подобное поведение действует как ушат ледяной воды.

Я приподнимаюсь на локтях и тяну на себя покрывало, скрываю наготу, хотя Аслан знает каждый изгиб моего тела, каждую родинку наизусть.

Смотрю, как одевается. Как натягивает сорочку и начинает застегивать пуговицы, следуя от низа к верху, методично скрывая шелковой тканью литые мышцы пресса и груди.

— Еще рано. Спи, Аийша, — цепляет взглядом мою фигурку, но я не спешу выполнить приказ Шахова.

По лицу вижу, что он уже не здесь, не со мной, он уже мыслями в делах.

— Что-то случилось, Аслан?

— Случилось, — отвечает коротко.

Прикусываю губы, почему-то не решаюсь продолжать сыпать вопросами, которые начинают мелькать в сознании.

Просто поднимаюсь, босыми ступнями иду в сторону Шаха. Становлюсь рядом, мужчина уже натягивает на широкие плечи пиджак, а я заглядываю в его глаза.

Ничего не спрашиваю. Молчу и Аслан сам тянет меня в свои объятия, целует мои припухшие чувствительные после ночи губы, затем отпускает и все же отвечает на мой незаданный вопрос:

— В провинции. Дела. На одном из моих предприятий был взрыв, утечка газа, нужно ехать разбираться в ситуации. Понять, в чем дело…

Что-то царапает внутри. Какое-то предчувствие. Но я отмахиваюсь от этого чувства.

— Наверняка это случайность, неисправность какая-то.

Смотрит мне в глаза. Сейчас он уже серьезен. Уже там. В гуще событий. Но, тем не менее, Аслан улыбается краешком губ.

— Береги себя и нашего малыша, Аийша, — выдыхает так, что у меня мурашки бегут и ощущение легкой щекотки.

Улыбаюсь в ответ.

— Да, у меня как раз сегодня прием у гинеколога.

Кивает, принимает к сведению, а я не выдерживаю и задаю давно назревший вопрос:

— Почему ты называешь меня так, почему именно Аийша, Аслан?

Берет паузу, словно раздумывает, а потом отвечает, снижая голос и добавляя в него тепла.

— Потому что Аийша — это жизнь. В тебе жизнь, Полина…

Пока до меня доходит смысл сказанного, Шах целует меня в лоб, а потом неожиданно присаживается на корточки, тянет меня к себе, обнимает за ягодицы, заставляет ослабить пальцы, чтобы покрывало соскользнуло, чуть приоткрыв мою наготу, а Аслан смотрит мне в глаза снизу вверх и целует чуть выпуклый живот.

Так трепетно и нежно, что у меня в сердце щемит.

Выпрямляется, притягивает меня к себе, целует страстно. Но быстро ослабляет напор. Отдаляет меня от себя. С трудом. Чувствую, что хочет, жаждет. Он зажигается подобно спичке, воспламеняется в секунды, полыхает, словно кто-то бензин залил в наш пожар.

— Я буду скучать, — произношу, прикусив губы.

В груди как-то тянет, странное чувство, нежелание отпускать, списываю это на то, что я влюблена. Безоговорочно.

— Я вернусь, как только решу вопрос и найду виновных.

Проговаривает так, что на мгновение мне становится страшно. Я не обманываюсь, знаю, какой мужчина рядом со мной, но все же свою темную сторону Аслан мне не показывает.

Только лишь намеки, но и этого хватает, чтобы делать выводы. Почему-то я смотрю, как он уходит, не мигая рассматриваю огромную спину и широкий затылок со смоляными чуть вьющимися волосами.

Этот кадр впечатывается в сознание. Есть такие моменты, которые по непонятным причинам запоминаешь на всю жизнь, вот и сейчас так.

Мой мужчина уходит, слышу скрежет колес автомобилей и подхожу к окну, отодвигаю занавеску и наблюдаю, как несколько черных тонированных автомобилей покидают территорию.

Аслан уходит, а я еще долго нежусь в нашей постели, вдыхаю запах, пряча лицо в подушках, которые хранят аромат этого сильного мужчины. Все пространство вокруг несет отпечаток его доминирующей ауры.

И чувство у меня такое, что все правильно в моей жизни, все так, как должно быть…

Чтобы отвлечь себя от мыслей, я набираю Таньку и общаюсь с ней по скайпу, делюсь новостями.

— Эх, Полинка, счастливая ты, а я вот пашу на двух работах, — шутит подруга, — эх, где же мой миллиардер, чтобы ошибся и потом паспорт отобрал и присвоил…

Танька забавно сводит глаза к носу, и я весело смеюсь.

— Никто у меня паспорт не отнимал. Он со мной, в сумочке! — отвечаю и подхватываю дизайнерскую вещь, в которой, помимо прочих женских принадлежностей, в отдельном карманчике лежит документ.

— Блин, Поль, это же не подделка, сумка-то настоящая, — выдает подруга, обратив внимание на бренд. — Я бы все отдала за такую сумочку, пахать мне на пяти работах и не допахать.

Все это Танька произносит в шутку, нет в ней зависти, злобы, хороший человек, отличный друг, поэтому я выдаю ей свою тайну.

— Аслан сказал, что мы скоро в Москву, так что я знаю, что подарю тебе, подруга, — подмигиваю и она открывает рот слегка, а потом вдруг выдает:

— Уникальный ты человек, Поля, не зазналась, своих не забываешь.

Посылает мне воздушный поцелуй, а потом опять косит глаза и подпрыгивает:

— Ай, черт! Заболталась я тут с тобой! Мне на смену нужно! Убегаю, чмок-чмок!

Экран гаснет, а я, наконец, решаюсь, звоню домой и немного рассказываю маме о своем мужчине. Тем более что Шахов очень серьезно вознамерился повидаться с моими. Поэтому подготавливаю, опуская некоторые подробности, конечно.

— У тебя тембр даже другой, дочка, — слышу улыбку в ее голосе.

— Все так неожиданно. Аслан обещал, что очень скоро мы прилетим, у него дела в столице и… — набираю воздуха побольше и выпаливаю: — Мам, он хочет познакомиться с отцом.

— Ох… — выдает моя самая близкая и родная душа, — нам надо подготовиться, дочка, зятя будем встречать как надо, отец уже сам ходить начал, приведу его в форму!

— Ма… — выдаю смеясь, но она уже в привычном русле планирования.

Телефонный разговор заканчивается, а я понимаю, что живу в сказке. Обнаженная и залюбленная мужчиной, ношу малыша под сердцем.

Каким еще может быть счастье?!

Наконец, проверяю часы и понимаю, что пора собираться к врачу. Провожу расческой по блестящим локонам, собираю их в свободную косу. Выбираю легкое платье, босоножки, забираю сумочку. Напоследок смотрю в зеркало на свое отражение и не узнаю в нем себя. Глаза блестят, щеки чутка округлились, ушла болезненная впалость, появился мягкий румянец и взгляд изменился. Стал каким-то мягким, кошачьим.

Притягиваю материю к животу и рассматриваю, кажется, что он немного округлился, как-то с замиранием сердца жду момента, когда малыш уже будет большим и я буду ходить с животиком.

Напоследок бросаю взгляд на кровать и краснею. Вспоминаю, что этой ночью творилось на ней, как Аслан заставил смотреть, наблюдать в зеркале, как наши тела становятся единым целым…

Будоражащий кадр отдает теплом внутри живота, и я уже начинаю скучать по Аслану. Мотаю головой, улыбаюсь и выхожу за дверь. Спускаюсь по лестницам. Выхожу в холл, уже готовая идти на плановый осмотр, и вижу перед собой перепуганное лицо Зухры.

Женщина переводит взгляд на меня, одергивает подол длинной юбки, делает шаг в мою сторону, словно хочет что-то сказать.

Такое ощущение, что она хочет меня спрятать, но не знает, что делать, как быть.

— Полина… — наконец, выговаривает тихо.

— Что случилось? — спрашиваю женщину, всматриваюсь в ее стремительно бледнеющее лицо, а затем замираю, потому что входная дверь открывается и у меня сердце в груди трепещет, делаю шаг вперед, думая, что увижу охранника, который проводит к врачу, но вместо него на пороге появляется яркая восточная женщина в брючном костюме.