Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 64

Одна часть меня ищет и жаждет найти объяснения его поступкам, оправдать, а вот вторая…

Вторая напоминает, что Амина пришла в дом Шаха и вела себя подобно хозяйке, а еще имя…

Я помню, как Аслан называл его…

Думаю обо всем этом и сама не понимаю как, но в моих руках опять оказывается телефон, а пальцы выбирают контакт Аслана.

Я хочу услышать его. Прежде чем решу, что делать, прежде чем выкину подаренный им мобильник, я хочу услышать его, а в глубине души надеюсь, что он объяснит все, откроет свои тайны…

Глупая я. Хватаюсь за соломинку, подобно утопающему. Иду на поводу у сердца и замираю, когда все тот же голос оповещает меня о том, что абонент недоступен.

Это последнее, что я слышу перед тем, как раздается страшный скрежет. Резко поворачиваю голову на странный тонированный большой автомобиль, моргаю ошалело, но уже в следующую секунду двери открываются, мой телефон летит на асфальт, разбивается вдребезги, а меня оплетают сильные руки, ловят и что-то вонючее, смрадное опускается на рот и нос.

Черная ткань восточного одеяния пропитывается этой вонью моментально. Меня начинает мутить, ноги слабеют, а меня затягивают в темное нутро незнакомого автомобиля.

Кто-то сильнее сжимает мои ребра, пресекает мое сопротивление. Стараюсь не дышать, замираю, легкие обжигает от нехватки кислорода, пытаюсь продержаться подольше, но ядовитые смрадные пары пробиваются и на моем следующем вдохе сознание уплывает, а с губ срывается жалкий полувсхлип-полукрик о помощи:

— Аслан…

Аслан Шахов

— Кто-то подорвал твой завод, Аслан, я склоняюсь к тому, что это чистой воды диверсия, — начальник безопасности рапортует, держа в руках объёмный файл, которые нарыли наши спецы.

— Хасан, я это понял в ту самую секунду, как нам сказали о взрыве. Это подрыв. Причем кто-то конкретно хотел положить мне предприятие и накинуть неустойку в несколько сотен лямов.

Хасан выпрямляется, а я, наоборот, раскидываюсь в кресле и прищуриваюсь. Не нравится мне эта ситуация. Все в ней какое-то странное. Конкуренты и войны дело вполне привычное, но здесь и сейчас у меня ощущение, что завод в самой дальней провинции на границе с пустыней. Здесь самые богатые месторождения и именно здесь сходятся черты интересов нескольких семей в том числе и семьи моей ненаглядной бывшей женушки.

Телефон звонит не мой мобильный. Здесь не ловит. Звонит внутренний телефон моего кабинета. Старый. Допотопный. Кнопочный.

Хасан так же смотрит на аппарат, как на ядовитую тварь, которая внезапно ожила. Прищуривается. Кто может звонить по номеру, который известен единицам и кто наверняка знает, что я сейчас на заводе, который сильно пострадал.

В прессу информация не просочилась. Мои ребята сработали на опережение. Значит тот, кто звонил — причастен.

Пальцы сжимаются в кулаки, буйный нрав едва не выходит из-под контроля готовый все крушить.

— Слушаю, — отвечаю резко.

— Здравствуй, дорогой зять, — елейный голос Заура Асабек Азиза заставляет скрипнуть зубами.

— И тебе не хворать, дорогой бывший тесть, — выдаю сквозь сжатые зубы.

— А вот по этому спорному вопросу я бы очень хотел с тобой поговорить, дорогой мой Аслан. Я жду тебя в своей резиденции. Свидетелями нашего разговора вызыаю достопочтенные семьи. Ты оскорбил дом и имя Асабек — Шахвой. Это требует разбирательства.

Рука, что сжимает трубку дергается, ярость затапливает нутро. Интересно запел человек, который еще немногим ранее валялся у меня в ногах и просил взять его блудную в жены, чтобы смыть позор с его рода.

— Ты забываешься, — рявкаю так, что даже видавший многое в жизни Хасан принимает военную стойку, плечи выпрямляет и натягивается, готовый отразить удар, который обязательно последует.

Уже чувствую. Знаю.

— Я зову тебя на разговор, Аслан. Ты не можешь отказаться, традиция такова.

— Если хотел поговорить со мной, зачем мне пол завода грохать?! Ты понимаешь Асабек, что я спрошу именно с тебя за весь ущерб!?

Слышу смешок в трубке.

— Ты приезжай, дорогой, сегодня в семь вечера. В моем особняке. Поговорим. Ты задолжал своей жене имя и честь в тот самый день, когда притащил в ваш дом разовую шл…

— Оскорбишь мою женщины, вырву язык и скормлю своим псам, шакал!

Пауза. Долгая. Тихая. Опасная.

— Жду тебя, Шахов. Не опаздывай. От этого многое зависит…

Бросает трубку, а меня накрывает тревогой. Затапливает злостью. Быстро набираю в особняк.

Спустя долгие минуты к телефону подходит Зухра.

— Особняк Шахова.

— Где Полина?! — спрашиваю с разгона.

— Она поехала к гинекологу, господин.

— Охрана сколько человек?!

— Водитель и личный охранник.

Поднимаю взгляд на Хасане. Становится понятно, что меня не просто так выманили в места, где и сотовый-то не ловит.

— Зухра, быстро зови Абусараба, пусть берет людей, армию, если надо, выезжают. Полину под охрану. Под канвой!

— Г-господин… г-господин… — заикаясь выговаривает женщина, — я… я в=звонила вам… вы… вы не отвечали… а без вашего дозволения… я… я не знала имею ли право…

— Женщина не делай мне мозги, скажи четко что хочешь?!

— Приезжала госпожа…

— Кто?! — рявкаю и взлетаю с места, упираю кулак в стол.

— Госпожа Амина приходила. Я не знала, что сказать имею ли права…

Прикрываю веки.

— Что было нужно этой змее?!

— Ничего, господин, она посидела в холле, попросила воды и… она говорила с Полиной… ничего такого… но… ваша жена…

— Она мне не жена! — рявкаю так, что женщина на другом конце провода роняет что-то, а я понимаю степень дерьма, которое заворачивается рядом, потому что по документам Амина все еще Шахова, время нужно для урегулирования вопроса.

— Зухра, звони Абусабру. Бегом.

Командую и вырубаю телефон, а сам поднимаюсь, одергиваю лацканы пиджака. Мой дорогой тесть жаждет меня увидеть, ну что же я устрою нашу встречу в лучшем виде…

Полина

Меня укачивает, сильно, перед глазами вспышки, тошнит, а в голове страшная мысль, что возможно меня перепутали, приняли не за ту.

Я не знаю сколько едет машина, не знаю еду ли я вообще на одной. В какой-то момент ощущаю чужие руки на своем слабом теле, меня словно куда-то перекидывают, пытаюсь дернуться, но я настолько слабая, что трепыхаться не получается.

Плотная материя все так же прикрывает мое лицо, и я боюсь, что в какой-то момент задохнусь. Воздуха катастрофически не хватает. От страха и обезвоживания я даже плакать не могу. Слез просто нет.

Но больше всего пугает, что меня могут ударить, когда обнаружат, что я не та девушка из ванной комнаты. Боюсь я не удара по лицу, включается материнский инстинкт, я боюсь за своего малыша, который ни в чем не виноват.

Боюсь, что могу навредить ему, поэтому решаю, что больше подобных импульсивных поступков в моей жизни никогда не будет.

В мыслях все время зову Шахова. Сердце будто кровью обливается, кричит о том, что я совершила страшную ошибку, все кажется, что прямо сейчас Аслан придет и спасет меня, а потом, потом я поплачу…

От счастья и облегчения, что этот кошмар и ужас завершатся. Я уже не боюсь того, что была для него инкубатором, все эти мысли, которые бродили в моей голове провоцируя на побег словно улетучиваются.

Остаются иные воспоминания. Егу губы на мне, его руки, прижимающие к сильному телу.

И его поцелуй… Как он преклонил колени и прикоснулся к моему животу в трепетном, таком невинном поцелуе, прощаясь со мной и малышом…

Глаза изнутри обжигает, но они остаются сухими.

Опять провал, я улетаю в какое-то спасительное небытие, просыпаюсь резко, толчком.

С трудом разлепляю тяжелые веки у меня рот сухой, словно там одна большая пустыня.

Озираюсь по сторонам, хотя это сильно сказано, пытаюсь повернуть голову из стороны в стороны.

Комната. Это все, что ловит воспаленное сознание. Одна комната, прищуриваюсь, смотрю в сторону окна, оттуда проникает свет, но на створках решетки.