Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 72

— Прекрати, женщина, не заставляй воплотить в жизнь все, о чем говоришь!

Мотаю головой, слезы уже текут ручьем, когда я выдаю всхлипом:

— Я полюбила тебя, Аслан, именно тебя. Не того, кем ты являешься, что имеешь. Я выбрала тебя как мужчину, но сейчас ты рушишь все, что зарождалось между нами, ты душишь меня золотой удавкой.

Приближается ко мне, а я шарахаюсь в сторону, почему-то именно сейчас пугаюсь его. Но Аслан не дает ускользнуть, ловит, притягивает, впивается в губы, затыкает мне рот своим языком.

У этого поцелуя вкус моих слез и отчаяния. Моей обиды и боли. А еще страха… потому что мужчина, так прижимающий меня к себе, всесильный. Моя судьба в его руках, безграничная власть дает ему карт-бланш на игру в человеческие судьбы.

Если он захочет, он заставит меня. Мои родители, близкая подруга, простые люди, живущие своими обыкновенными жизнями, если Аслан Шахов захочет, он превратит все, что дорого моему сердцу, в прах, заставит, привяжет и тогда…

Тогда я возненавижу его…

То, что зародилось между нами, исчезнет…

Шах упивается мной, прижимает все сильнее, губы от его напора начинает саднить, натягиваюсь струной, до ломоты, до боли в мышцах.

Открываю губы, чтобы попросить сбавить напор, но он использует это мгновение, чтоб углубить поцелуй, чтобы впиться языком и лишить меня дыхания.

Его руки на моих плечах сдавливают, притягивают, одна ладонь скользит по моей талии вниз, очерчивает живот, ногами бьет по моим лодыжкам несильно, заставляет раздвинуть ноги.

Чувствую его напряженные литые мышцы и возбуждение, которое упирается в меня сквозь брюки. Мычу и упираюсь руками в его плечи, не могу сдвинуть, пока умелые пальцы пробираются под мои трусики, несмотря на все происходящие, касается нежно, играет с моим телом, заставляет почти скулить, понимая, что мои душа и тело делятся.

Вскрикиваю, дохожу до пика и слезы текут по щекам.

Его ласки — чистое безумие, но сейчас они припорошены чувством горечи, отпускает мои губы и ощущаю, как горячий язык проходится по моим щекам, слизывает мои слезы, прикрывает глаза и притягивает к себе, упирается лбом в мой лоб.

Дышит тяжело. Надрывно. Возбужденный. Горячий.

— Почему все с тобой не так?! — рычит почти. — Почему я не хочу заставлять тебя? Ведь могу, Аийша, захочу и сожму кулак, переломаю крылышки маленькому журавлику, заставлю сделать так, как хочу, но почему я не могу так поступить с тобой?!

Резко ослабляет хватку и заглядывает мне в глаза. Его зрачки расширяются, поглощают радужку, там словно лава течет.

Не отвечаю. Сердце раскалывается на части, одна часть любит этого мужчину до безумия, трепещет и хочет, чтобы продолжил терзать меня, хочет почувствовать его силу внутри себя, но другая… этой части нужно право на выбор, нужен глоток свободы…

— Чего? Чего ты хочешь, Аийша?! — выдохом в мои губы, пока пальцы запутываются в моих волосах.

Улыбаюсь сквозь слезы и неожиданно для себя выдаю:

— Однажды ты спросил, что я загадала у фонтана с золотыми рыбками, помнишь?

Кивает. Выжидает. Смотрит внимательно.

— Хочешь узнать мою маленькую тайну, мое желание?

Взгляд глаза в глаза. И короткий кивок.

— Я загадала свободу, Шах…

Опять пауза. Гнетущая. Долгая. Отсчет в биении моего сердца. А затем голос Шахова, наполненный какими-то странными интонациями, которых я не понимаю:

— Из всех богатств мира, которые я могу тебе дать, ты выбрала… неисполнимое…

— Для меня это самое ценное, Аслан, иметь право выбора.

Отпускает меня, отходит. Разворачивается спиной. Все движения резкие. Быстрые. Рваные какие-то.

Опять молчание, а я смотрю на своего мужчину, любуюсь шириной плеч, мощью темной фигуры и повторяю для себя с горечью “неисполнимое”…

Птичка в клетке. Вот и все. Игрушка, которую захотел, которую присвоил…

Больно. В груди. В самом сердце. Он сломает меня. Перебьет хребет. Прикрываю глаза, ухожу в свою боль, в свои мысли, но неожиданно для себя слышу глухой холодный голос.

— Чего ты от меня хочешь сейчас, Полина? Что означает для тебя эта “свобода”?

Распахиваю веки и встречаюсь с угольно-темным взглядом мужчины. Нет больше того Аслана, которого я видела секундами ранее, одержимого и страстного. Передо мной Шах. Миллиардер, вселяющий ужас в тех, кто становится у него на пути, но я уже прошла черту.

Я вижу его настоящего, и я верю в него, в нас, поэтому отвечаю с надеждой, которая все еще живет птичкой в моей душе и переливается хрустальными крылышками.

— Просто отпусти меня, Аслан, позволь вернуться домой, решить свои вопросы в университете, дай увидеть родителей, время… подари мне время…

Аслан Шахов

— Просто отпусти меня, Аслан, позволь вернуться домой, решить свои вопросы в университете, дай увидеть родителей, время… подари мне время…

Эти слова летят в меня рикошетом, простреливают. Кажется, что я, если подниму руку и дотронусь до грудной клетки, почувствую следы от дроби и кровь зальет все изнутри и снаружи.

Мышцы наливаются свинцом, натягиваются и будто рвутся.

Хочется податься вперед, сгрести в объятия маленькую хрупкую девочку, дрожащую, отчаянную.

Прибить к себе, заковать в цепи, пристегнуть ошейник.

Могу. И не такое делал. Правда, не с женщинами. С ними играл в другие игры, дарующие наслаждение, если хотел, но это, скорее, редкость, чем правило.

Обычно завалить на кровать или на стол, оттопырить зад и все. Биться, спуская пар и ловя свой кайф.

Но не с Полиной…

С ней у меня мозги вылетают, резьбу сшибает. Чувства оголяются подобно проводам.

— Подарить тебе время? — выдыхаю сквозь сжатые зубы.

Я могу дать этой девочке все, абсолютно, исполнить любую прихоть, но Полине нужно другое…

То единственное, чему противится все мое сознание.

И причина не в том, что у нее под сердцем живет мой сын. Причина в другом. Я сам не понял, как подсел на эту девочку с длинными шоколадными прядями, с глазами чистой лазури. Невинную уже не телом, но душой…

— Отпустить, — повторяю опять как одержимый, не моргаю даже, желваки на скулах сводит.

Бешенство. Оно просыпается в крови и гонит адреналин.

Делаю пару шагов, нависаю над Полиной. Чувствую ее страх, смотрю в эти наполненные слезами глаза. Мое возбуждение не уходит, тело горит желанием завалить, подмять, взять прямо здесь, ее наслаждение, запах ее кайфа все еще витает в воздухе, будоражит сознание, не дает мыслить трезво.

Не могу понять, как и когда моя жизнь полетела в тартарары. Хотя нет. Могу. В ту самую ночь, когда девочка с бейджем с чужим именем "Лида" оказалась в моих руках.

Обычная девка должна была отработать все, всеми возможными способами, чтобы утолить ярость, а в итоге…

Я сжимаю с силой кулаки, потому что не хочу ее терять…

— Да… отпустить… — отвечает робко, глаза заплаканные, а на дне этой лазури такая надежда, боль и я вдруг неожиданно для себя понимаю, что не хочу принуждать Полину, не просто не могу, а не хочу…

Сложно справиться с собой, сложно не заставить желанную девочку принять меня…

— Ты понимаешь, о чем именно просишь меня?

Окидываю ее фигуру цепким взглядом, и девочка прикрывает живот ладошками, понимает, что я имею в виду.

А мне приходится укротить свою сущность, чтобы не наломать дров. Буду давить — потеряю. Вижу это, а иметь под боком сломленного журавлика не хочу.

— Понимаю, Шах, но иначе не могу, нужно осмыслить все, что между нами происходит, и… я очень скучаю по дому, не могу так… — всхлипывает и нижняя губка дрожит.

Мысленно прикидываю, просчитываю. Если Полина не понимает, что такое быть женщиной Шаха, то для меня все ясно как день. Моя женщина не может быть вне защиты, особенно та, кто носит моего наследника.

Зубы скрипят. Кажется, что на языке крошку чувствую.

Проходят гнетущие секунды молчания, и я буквально вижу, как затухают глаза Полины, как горбится фигурка, словно под бременем тяжести своего положения.