Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна - Страница 74

— Они… эти документы что, на мое имя?!

— Да. Госпожа Журавлева, документы на ваше имя.

— Но как? Почему?

Приподнимает бровь, слегка кривит губы.

— Отступные, — произносит, словно сам сомневается, а я слышу это слово, но значение до меня не слишком и доходит.

— Ч-что?

— Не могу знать, господин Шахов не ставил меня в известность.

Киваю. Свобода… Полина… ты ведь этого хотела? Желание загадывала, так вот твоя золотая рыбка и исполнила.

В горле пересыхает и я бросаю взгляд в сторону бутылки, которая лежит в маленьком углублении рядом с иллюминатором. Не задумываясь о том, какое впечатление оставляю, тянусь и делаю глоток.

Бросает в жар. Затем в холод, когда слышу равнодушное:

— Вся недвижимость оформлена на вас…

Геннадий Валерьянович заявляет отстраненно.

— Квартира, дом, счета…

В неверии мотаю головой. Мужчина мое шоковое состояние расценивает на свой лад и продолжает пояснять.

— Поверьте, суммы внушительные. Аслан Ривзанович человек щедрый. На ваше имя открыт счет. Безлимитная карта. В вашем распоряжении апартаменты в самом центре, а также личный автомобиль с водителем. Все переходит в ваше владение.

— Вы, верно, шутите? — выдаю, наконец, свою мысль.

— Ни в коем случае. Нужна лишь подпись в местах, отмеченных галочками.

— Я не…

Обрывает на полуслове. Поднимает палец и чеканит слова:

— Хочу отметить, что воля господина Шахова такова. Если вы не поставите свою подпись, то просто не улетите.

Киваю. Мужчина достает ручку из нагрудного кармана пиджака и протягивает мне, делаю что велено, ставлю росчерк.

— Поздравляю, госпожа Журавлева. Оставлю комплект документов вам и приятного вам полета, — улыбается и слегка кивает, окидает взглядом салон самолета, а я…

Не могу сдержать слез. Почему-то мне кажется, что Шах просто от меня откупился. Дал все, что можно, дал свободу и отпустил…

Выплатил компенсацию, так сказать. А я испытываю только горечь и что-то непонятное, ноющее.

Наконец, стюардесса объявляет о том, что совсем скоро мы взлетаем. Привычный мандраж и страх поднимаются в груди. Смотрю в иллюминатор на проскальзывающие облака и никакого облегчения не испытываю.

Прикрываю глаза и мокрые реснички слипаются. Я засыпаю, измотанная и обескураженная.

— Мы уже приземлились, госпожа Журавлева, — окликает меня стюардесса и я с трудом понимаю, где я и с кем, к горлу подкатывает тошнота и на мгновение все кружится.

— Вам помочь?

— Нет, все в порядке.

Собираюсь и спускаюсь по трапу. Но на какой-то ступеньке до меня, наконец, доходит, что я дома. Здесь даже воздух иной и я быстрее иду вниз по лестницам, приближаюсь к припаркованной машине. Уже не удивляюсь тому, что авто стоит аккурат на взлетной полосе.

Крепкий высокий мужчина открывает дверь. Без лишних слов. Без эмоций. Проскальзываю внутрь салона, в то время как мой скарб отправляется в багажник.

— Куда едем госпожа, Журавлева, в апартаменты или в загородный дом?

Мотаю головой.

Не задумываясь, называю адрес Таньки. Мужчина за рулем иномарки напрягается и бросает на меня осторожный взгляд в зеркало заднего вида.

Спустя долгую паузу жмет на газ, и мы выезжаем. Дорога в ночи и огни столицы завораживают. Я смотрю в окно и понимаю, что тосковала. Дико. Безумно.

Старый двор, обшарпанный дом, я даже не дожидаюсь, чтобы автомобиль толком притормозил, вылетаю на улицу и лечу к подъезду подруги, набираю код и спустя мгновение лечу к Тане, барабаню в дверь и стоит ей открыть, как я с силой обнимаю одного из самых близких мне людей…

— Полина… — выдыхает в шоке и обнимает меня, затем отстраняет и заглядывает мне в глаза, смотрит внимательно-внимательно.

Ничего не ускользает от проницательной девушки.

— Пойдем-ка поговорим, я чай заварю успокоительный, — вроде и говорит с задором, но в глазах вижу напряженность.

Поняла меня Танька без слов. Почувствовала.

Прохожу в маленькую квартирку, снимаю обувь и влезаю в розовые, немного драные тапки с котами, захожу в ванную, мою руки, умываю лицо. Все на автомате, по привычке. Здесь все просто, легко.

Стоит войти на старую кухоньку, как замечаю колдующую над плитой подругу. Джинсовые шорты облепили длинные ноги, а майка-алкоголичка едва прикрывает попу.

— Давай, Поль, садись, бутеры готовы, супчик разогреваю, у меня салатик вкусный, полезный, сейчас чай с корицей и имбирем наколдую.

И спустя минуты на столе появляется хлеб, сыр, немного сладостей, ароматный чай и обещанный салат.

Все знакомое. И запахи, к которым привыкла.

Таня подталкивает ко мне тарелку, смотрит внимательно и молчит, а я беру вилку, но уже в следующую секунду она падает у меня из рук, а я начинаю плакать. Подруга обнимает меня за плечи, кладу голову на мягкое плечо и рыдаю.

— Что, Поль? Он бил тебя? Обижал?

Спрашивает быстро-быстро.

— Нет… — выдыхаю едва слышно.

— Ты его боишься? Если не бил, то что тогда, почему так убиваешься?!

Кусаю губы…

— Что тогда? — отвечаю едва слышно, прикрываю глаза и меня начинает качать из стороны в сторону. — Я такая дура, Танька, такая дура… Танька… полюбила я его… полюбила…

Мотаю головой. Ощущаю себя словно загнанный в угол зверек, который мечется в разные стороны, но не находит выхода из западни.

Одна мысль о Шахе, одно крохотное воспоминание и меня начинает колотить. Обнимаю Таньку крепче в поисках какого-то спасения, подруга гладит тонкими руками меня по спине и сквозь свои рыдания слышу ее тихий голос:

— Тише, Поль, тише, расскажи мне все, выговорись, тебе полегчает…

И я действительно начинаю говорить, рассказываю все, без утайки, все, что раньше не договаривала.

В какой-то момент отпускаю Таню, которая вкладывает в мои руки чашку чая с травами, делаю мелкие глотки и выкладываю все, что накипело, даже о Амине рассказываю…

О том, что все это время по факту была в любовницах влиятельного женатого мужчины.

Именно наличие у Аслана жены меня так выбило…

— Это больно, Танька, так больно… Любить без остатка, верить и надеяться, что все будет как в мечтах… а потом… рухнуть, узнав правду, которую тебе никто не собирался открывать…

Всхлип и слезы, которые размазываю по щекам. Болезненная дрожь проходит по всему телу только от воспоминаний о нем, о нас…

Поднимаю глаза от полупустой чашки и вижу перед собой Таню. Задумчивая. Брови нахмурены и взгляд сочувствующий, сопереживающий.

— Поль… — тихим шелестом и рука, которая накрывает мои так и не согревшиеся пальцы… — Полечка…

И во взгляде столько всего, что и не передать словами, просто Танька… с ней всегда можно выговориться и она тот единственный человек, который меня поймет, поддержит.

— Прекрати изводить себя, слышишь, прекрати! — произносит четко, с расстановкой.

Поднимается со стула, подрывается, словно взять что-то хочет, а потом опять садится, проводит длинными пальцами по лбу и заправляет прядку за ухо.

— Вот тебе и принц заморский, — выдыхает, слегка улыбаясь, горько как-то, — а знаешь, Поль, твоя история… не знаю… я же завидовала тебе…

Поднимаю заплаканные глаза и удивленно смотрю на подругу.

— Да-да, Журавлева, не смотри так, завидовала, ну, не зло, а знаешь, как вот смотришь ты на платье красивое-красивое и хочешь себе такое же, прекрасно понимая, что рылом не вышла и кошелек пуст, но ведь мечтать не вредно, правда?

Улыбается тепло и грустно, а я киваю.

— Вот и мне мечталось, что пока с работы на работу бегаю, пока выбиваюсь из сил, контактируя с миром богатеев, вдруг один из них меня увидит, влюбится и увезет далеко-далеко прямо в мечту.

Прыскает и закатывает глаза, делает паузу, а в глазах отображается ирония.

— Мы в общей массе для этих мужиков прислуга, невидимки… разве что твоя история… Таких чудес не бывает. Это звезды сойтись должны. Как у тебя, чтобы случилось. Ошибка. Сказка… а по факту…

Отмахивается рукой, а я ее понимаю.