Моя недотрога (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 25

— Ася?

В моём голосе был именно вопрос. С трудом верилось, что это и есть та Ася, что с такой ленивой негой голая лежала у моих ног.

Я не видел её глаз, я не мог угадать, что она думает, но Ася вдруг побледнела, хотя куда ещё сильнее, и резко остановилась, готовая сорваться и убежать от меня в любой момент.

Ася

Я смотрела на него и видела в глазах жалостливую брезгливость. Наверное, я бы все на свете отдала, чтобы этого момента не было. Да, в моей жизни Вадима Князева больше не было, но я хотя бы осталась в его памяти красивой. Смешно, но это этого было легче.

Теперь и этого не было. Он видит меня такой, какая я есть. Ася синий чулок. Затюканная, боящаяся жизни, самой себя и своих желаний тоже. В некрасивой одежде. С тоской в глазах.

Перевела взгляд на Аньку. Это она. Кто ещё мог знать, что я сегодня иду в полицию? Только она, никто больше.

— Спасибо, — сказала я ей. Потом повернулась к Вадиму. — Я не хочу тебя видеть. Никогда.

Такое искреннее удивление на его лице, что вдруг смеяться хочется.

— За что ты меня ненавидишь? — спросил он.

Ему не понять. Он играл честно, по правилам. Все, что он обещал он исполнил, и правда, какие могут быть претензии. Только оказалось, что правила эти были написаны матерыми мужиками для таких же матерых мужиков. По их правилам сложно играть наивным девочкам.

— У меня нет ненависти к тебе, — честно сказала я. — Правда нет, совсем. Я даже благодарность испытываю. За все, что ты мне дал, чему научил, что показал. Спасибо.

— Тогда в чем, черт побери, дело?

— Я просто хочу, чтобы тебя больше не было в моей жизни.

Круто развернулась и пошла прочь. Полиция подождёт, они все равно ни хрена не найдут, да и пытаться не будут, им зарплату за человеко-часы платят.

— Стой, — велел Вадим догоняя меня и резким рывком останавливая за руку.

Это он зря. Рубашке было лет шесть точно, я её после выпуска из школы купила. И прослужила бы она мне ещё столько же, если бы не мужской напор. Раздался треск разрываемой ткани, она пошла по шву, демонстрируя миру моё худое белое плечо.

Да и плевать, вдруг решила я. Хуже же не будет. Просто ничего не может быть хуже.

— Что тебе от меня нужно?

— Мне нужна твоя помощь. Ты могла бы притвориться моей…невестой? Мне нужно заключить важную сделку.

Я начинаю смеяться, яростно и истерично.

— Ты меня видишь? Да, ты впервые видишь меня такой, какая я есть. Без чужих шмоток. Без одолженной помады. Какая из меня невеста? Была Ася и закончилась. Прощай.

Он говорил что-то, но все слова сливались для меня в единое что-то, непонятное, но делающее больно. Я на него смотрю, а в глазах его уже не жалость. Злость. Так даже лучше, так легче.

Потому что не только он видит меня такой, какая есть. Я тоже. Он зол на меня. Испытывает ярость. Ему не хватает терпения и желания сдержать свои эмоции.

Я же…вопреки всему снова растаю, если рядом буду. Наслаждаться стану этими одолженными мгновениями. Течь от его прикосновений. Если он захочет меня, смогу ли я противиться? Нет. Я тряпка просто.

Поэтому лучше отказать сейчас, пока не так больно. Потому что если я соглашусь, он уйдёт, а я себя потом по кускам уже не соберу. Это будет концом меня. Я просто потеряю остатки рассудка.

— Уходи, — попросила я.

Вырвала свою руку и пошла. Анька, которая видела всю эту некрасивую сцену бежала за мной следом. Я не оборачивалась, но знала, что Вадим за нами не идёт. Не по статусу ему за девочками бегать.

— Зачем ты это сделала? — спросила я.

— Только он может тебе помочь, Ася! Ты же знаешь, что менты эти не найдут ничего, искать не будут. А если найдут…больше чем уверена, что наш милый риэлтор просто поделится с ними кусочком от твоих двух миллионов. Я растеряла свою наивность, Ася.

И все шла рядом со мной, хотя больше всего на свете я сейчас хотела остаться одна.

— Зачем? — снова спросила я.

— За деньги! — крикнула Анька. — Деньги я у него взяла! Тридцать, тысяч рублей, не сребренников. Для тебя! Как ты кредит будешь гасить, дура?

Если бы дура знала. Дура не знала ничего, и как жить тоже. Просто хотелось домой, тёти там нет пока, несколько часов можно будет просто лежать спрятавшись с головой под одеяло.

— Оставь меня одну, — попросила я. — Я в порядке.

Я лгала. И мне было стыдно, что сейчас Аня и правда правильно поступает. Наверное. Рациональнее уж точно. Но у меня не было сил на рациональность, мне нужно было просто выжить, спрятавшись под одеяло.

Вадим

Возле её дома стояла машина с моим человеком, но самое замечательное было в том, что Асю не видели ни входящей, ни выходящей из подъезда. И самое бы время вовсе выбросить её из головы, решая проблемы привычными путями, а не почерпнутыми из бабских мелодрамм, но…

В своей шикарной одинокой квартире на огромной удобной постели я проворочался половину ночи, не раз и не два поднимаясь курить и мрачно разглядывая ночной город сверху. Я принял уже решение и пытался заставить себя расстаться с ним, но у меня не выходило.

И утром следующего дня, перед работой я отловил Анну.

— Садись, — велел я, распахивая дверь.

Она посмотрела на меня молча и села, руки сложила на коленях. Ещё одна пай девочка, наверное, такая же дурная и с тараканами в голове. С честными шлюхами как-то проще.

— Что вам нужно? — устало спросила Анна.

— Рассказывай.

Она рассказывала, а я слушал, охреневая от людской наглости и девчачьей наивности. И правда, со шлюхами проще, те сражаются за каждую копейку и всему знают цену. Эти же просто пошли и подарили два миллиона какому-то дяде. Снова скурил несколько сигарет подряд, Анна морщилась, но терпела, у меня же от никотиновой горечи уже вязало на языке.

— Вот и все, — пожала плечами она. — История окончена.

— Адреса, имена и явки все запиши.

Девушка взяла протянутый ежедневник с ручкой и аккуратным бисерным почерком заполнила примерно четверть страницы.

— Теперь?

— Теперь поехали в отделение полиции.

— Нам не назначено… и мне на работе надо быть через десять минут.

Я закатил глаза и тронул автомобиль резким рывком, Анна вжалась спиной в кресло. Отделение находилось достаточно близко, доехали мы через несколько минут. Девушка на турникете пикнула было запрещающе, но умела верно оценивать стоимость одежды и аксессуаров. Заткнулась и мы беспрепятственно прошли мимо неё. Анна провела меня по коридору. Несколько людей томилось в ожидании, я толкнул дверь.

Парень пил чай, с удовольствием, громко прихлебывая, закусывая бутербродом с колбасой, и колбасой этой агрессивно пахло на весь кабинет.

— Какого… а, это вы. Вам на вчера было назначено, девушка, а вы не пришли. Записывайтесь заново.

— Может вы нашли что нибудь? — робко спросила Анна.

— Черта лысого я нашёл, безнадёжное дело. У меня перерыв.

И пальцем показал на дверь.

— Может, ещё подумаешь? — обошёл девушку я.

— Ты кто такой вообще? Вали отсюда! — взъярился парень. — Это отделение полиции!

Невозможно проворачивать такие наглые схемы без поддержки. Больше чем уверен, что этот нежный юноша закроет дело, как бездоказательное, за небольшую мзду. И скорее всего, не первый раз так делает. И знает он куда больше, чем кажется, на его нежные, едва тронутые пухом щеки глядя.

Я подошёл к столу, потом взял пятерней светлые волосы, сжал их, и изо всех сил опустил служителя закона лицом об стол. Не так, чтобы сломать красивый носик, я же не монстр. Так, чтобы было больно, обидно и самую малость кроваво.

— Какого хрена, тебя же здесь сгноят…

— Не сгноят. Князев моя фамилия, если тебе это говорит о чем-то. А та девочка, которую без квартиры оставили, не чужая мне. Давай, милый, рассказывай.