Моя недотрога (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 8

— Вы пешком? — улыбнулся я. — Для пищеварения и фигуры.

— Да.

Красивая такая. Я снова на мгновение залюбовался ею. Она уходила, коротких шорт почти не видно под нелепым пиджаком, ноги длинные. И на них смотрят другие мужчины. Я снова почувствовал укол ревности. Хотя нет, поправил я себя сам. Это не ревность. Это чувство собственничества. Я вправе не позволять другим людям глазеть на то, что принадлежит мне, за что я плачу деньги. И да, отпустит меня едва я её распробую. Проверено.

Ася

Весь остаток рабочего дня я размышляла над глубиной своего грехопадения. Так нельзя. Надо порвать расписку и внести номер Вадима в черный список. В конце концов не так уж тётя и страшна. Я столько лет с ней прожила, смогу ещё немного. Она меня вырастила. Практически, с пелёнок. Воспитала.

Решено. С работы вышла и демонстративно порвала расписку пополам. Выбрасывать не стала, дома сожгу. Засунула её в рюкзак. И сразу на душе так легко стало, словно тащила, тащила тяжёлый камень и бросила. А полиция…

Усмехнулась — если сяду лет на десять в тюрьму, то проблема совместного существования с тётей сама решится. И да, нужно будет, отсижу. Зато моя совесть останется чистой. И тело тоже.

А те несколько волшебных минут ночью у стены будут мне бонусом. В качестве моральной компенсации за страдания, принесенные мне Вадимом. Вот буду их вспоминать долгими ночами в тюрьме.

Сегодня ночью тётя дома. Это значит — рано лягу спать. Читать даже с фонариком было непозволительной роскошью, тётя из-за своего режима работы спала, как придётся, часто вставала по ночам. Пару раз она меня застукала за чтением ночью и теперь я просто читала, когда её не было дома.

— Я пришла! — сказала я входя.

Сбросила кеды. Ответа не последовало и я пошла на кухню. Тётя сидела на стуле. Лицо каменное. В руках полотенце. Я знала этот её взгляд, но надеялась, что пронесёт. Иногда везло.

— Всё хорошо? — осторожно спросила я.

— Всё плохо, — ответила тётя. — Ассоль, тебя видели. Мне сейчас позвонила подруга. Ты обедала. С мужиком.

— Мне двадцать три года уже.

— Двадцать три года ей! — закричала тётя. — Твоей мамаше столько же было, когда она пришла и тебя в подоле принесла! Оставила, как щенка беспризорного и ушла! Я тебя вырастила, я! Замуж не вышла! Всю жизнь положила! Дрянь неблагодарная!

Встала со стула и взмахнула полотенцем. Опустилась оно на моё спину причинив мне острую боль — тётя готовилась, завязала один конец полотенце узлом. Затем полотенце стегнуло по ногам, по рукам. Я закрывалась и пятилась в угол.

— Хватит! — крикнула я.

— Хватит, значит? Ещё одного младенца мне притащить решила? Чтобы я до конца дней ваших детей нянчила?

Еще удар. Ещё. Тётя ниже меня ростом. Она уже пожилая. Я могу просто её оттолкнуть. Дать сдачи. Но все во мне протестует против. Я просто не могу. Прячусь в свою комнату, прикрываясь от ударов. Затем вбегаю в неё и закрываю дверь.

Замка на ней нет. Прислоняюсь к ней спиной, не давая открыться под напором тёти. Плачу. Нельзя так. Невозможно. Нельзя бить людей. Нельзя, больше нельзя жить с ней. Я кончу свои дни так же, как она, озлобленной и одинокой. И мне даже никто не младенца не подбросит скрасить жизнь — некому.

— Завтра пойдём к гинекологу, — сказала тётя выдохнувшись. — Проверим, спишь ли ты уже. Если, не дай бог, беременна, аборт сразу сделаем. Хватит.

— Я уйду, — сказала я. — Я больше не буду с тобой жить.

— Уходи, — легко согласилась тётя. — Только идти тебе некуда. Одна дорога, на панель.

Ушла на кухню, долго чем-то гремела. Я еще прижимала дверь, боясь, что она вернётся. Затем придвинула комод и прислонила. И поняла вдруг — на панель и пойду. Хватит терпеть. Невозможно. Достала порванную расписку, аккуратно склеила скотчем, надеюсь, она сохранит юридическую ценность. До самой ночи сидела в комнате. Хотелось пить. Есть. Да что там, писать хотелось. Но из комнаты я выходить боялась.

Решила — уйду прямо сейчас, стоит ей только уснуть. Ждала долго. Наконец в квартире все утихло, я выждала ещё немного, ради верности. Сложила свои вещи в сумку. Пару книг. Игрушку, что мне Анька несколько лет назад подарила. Паспорт. Вышла из комнаты, прислушалась — храпит. Достала с антресолей вещи мамы, не хотелось их здесь оставлять. Запихнула в сумку. Наконец сходила в туалет и вышла из квартиры, тихонько закрыв за собой дверь.

На улице уже давно темно было. Одна я ночью не ходила никогда. До дня икс ещё две ночи, если считать с этой. Можно снять квартиру, но где я найду её ночью? Пошла на вокзал. Анька спит уже. С тех пор, как её родители развелись она получила куда больше свободы, чем раньше, но ещё не научилась ею пользоваться, и я не хотела обострять ситуацию.

До утра сидела на вокзале. Наличие полиции меня радовало, но их моё, видимо, нет. Не раз и не два они поглядывали на меня с подозрением. Но чопорный вид старой девы, а так же моя большая дорожная сумка видимо их немного успокаивали. А утром позвонила Аньке.

— Я из дома ушла. Сейчас буду искать квартиру.

— Да зачем? У тебя скоро два миллиона будет. Переночуешь у меня, мам даже не заметит, у неё новый роман. А там свою хату купит. А вообще…давно надо было.

Я потащила сумку к Аньке. Поскорее, ей скоро на работу идти. Господи, и мне ведь! Совсем забыла! Мамы Ани не было дома, у неё и правда случилась ещё одна любовь. Сумки я затащила беспрепятственно и обещав потом все рассказать побежала на работу.

— Она с ума сошла, — резюмировала Аня выслушав мой рассказ вечером. — А миллионер твой что?

— Не звонит, — пожала я плечами. — Может, передумал…

Мы обе пригорюнились. Если он передумал, это крах всем моим надеждам. Мои накопления были настолько скромны, что по ним заметно ударили даже два приёма пищи в ресторане. Я не выживу.

— Не пойду обратно к тёте, — решила я. — Лучше умру.

— Дура, — снова обозвала меня Анька.

Сама писать Вадиму я боялась. Сообщение пришло, когда мы уже ложились спать. Лежали на кровати Аньки, так же, как недавно моей и телефон завибрировал.

"Завтра в шесть вечера у той же башни"

Я сначала обрадовалась, что не умру от голода в подворотне, потом испугалась снова, изо всех сил. Анька тоже сообщение прочитала, как же без неё.

— Утром пойдём в торговый центр, — решила она.

— Зачем?

— За трусами. Не в твоём же позорище девственности лишаться.

Я согласилась, хотя трусы мои Вадим видел уже дважды, первый раз ещё в клубе, и вроде не испугался. Спала я на удивление спокойно. Утром выспалась за прошлую ночь — суббота, телефон молчал, потому что тётю я заблокировала.

— Кто-то сегодня перестанет быть целкой, — пропела Анька.

— За трусами пошли.

На трусах моё спокойствие закончилось. Раньше я такие видела только на картинках. Даже на пляж я ходила в скромном слитном купальнике. А здесь разбегался взгляд. Кружево всех цветов. Такое откровенное, что наверное, целомудреннее было бы просто голой быть. Щеки мои горели и я не верила в то, что творю.

— Примерять пошли, — потащила Анька.

— Ещё не хватало трусы мерить, — возмутилась я.

— Твои китайские, может и не надо. А вот эти за три тыщи ещё как надо, не хватало кота в мешке брать.

Я сдалась. Просила не заглядывать в кабину, но Анькина голова вечно торчала из-за занавески, лишая меня остатков личного пространства.

— Я чёт и не замечала, — сказала подруга. — Какая ты охуенная. Синяк только на спине. Ась, зачем тебе вообще работа? Мне кажется, ты могла бы сделать отличную карьеру в проститутстве.

— Иди в жопу, — ответила я.

Впрочем, без злости. Сил на злость уже не было. Накатывало понимание, что сегодня я лишусь девственности. Она висела на мне тяжким грузом, и мы с Аней обе хотели от неё избавиться, но оказалось, я все равно не готова. А время идёт так быстро. Час. Два часа дня. Три. Черт!!!