Боги, пиво и дурак. Том 2 (СИ) - Горина Юлия - Страница 53

А потом, само собой, я ее открыл.

Перед глазами все поплыло. Розовато-лиловая дымка окружила меня плотной стеной.

И я услышал громкий женский голос:

— Бух...

В розоватой дымке чуть выше уровня глаз появилась светящаяся волнистая линия.

— ...ало... — продолжал голос.

Над волнистой линией выросла плавная парабола, немедленно наполнившись розоватым светом.

— ...во! — закончил голос.

Бухалово?! Вы серьезно???

И тут вся конструкция разлетелась вдребезги, будто кто-то разбил стакан.

Голову больно сдавило, в середине груди кольнуло, теплые шарики поднакопившейся энергии мягко пробежали по телу.

А потом все растаяло.

Я стоял в пропахшей плесенью кладовке, держа в руках невесомую почерневшую книжицу. Стоило мне чуть шевельнуть руками, как она рассыпалась, будто была сделана из пепла.

— Ох ты ж блин... — выдохнул я.

— Ага, — с той же интонацией проговорил Лёха. — А я всю жизнь думал, что такие книги — это байки!..

— Погоди, ты хочешь сказать, что я...

— Ты получил безусловный конструкт, мой друг. Как самый удачливый сукин сын на свете! — с нескрываемой завистью в голосе ответил мой приятель.

— Да ладно?..

Я нерешительно поднял руку.

— Бух!..

Горячая волна из середины груди хлынула в ладонь, и из пальцев с легким покалыванием вытянулась светящаяся волнистая линия.

Она дрожала и поблескивала, и мне вдруг пришло в голову, что это чем-то похоже на блеск хорошего коньяка в бокале.

— Ало! — уже громче заявил я.

И над волнушками возникло параболическое очертание большого бокала.

— Во!

Картинка рассыпалась вдребезги.

Но на полу у моих ног стоял самый настоящий бокал с коричневато-золотистой жидкостью!

Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Присев, я поднял самую настоящую стеклянную посудину и осторожно понюхал содержимое.

Это определенно был коньяк!

— Боги, я — чародей, — проговорил я. — Я — волшебник, мать моя женщина! Осталось только попробовать...

Опрокинув в себя сто грамм божественного напитка, я решил не останавливаться и провести эксперимент дальше. Чудесное заклинание по очереди вызвало из небытия бокал виски, потом еще один — с ледяной колой, и жизнь начала налаживаться!

— Слушай, а молоко, например? Молоко ты сможешь сделать? — спросил вдруг Лёха.

Я икнул.

— Понятия не имею. Надо попробовать.

Я представил себе внешний вид молока. Энергии уже не хватало, меня мутило, коленки подкашивались, но я все равно дочертил свой конструкт и через полминуты прямо у моих ног возник бокальчик с белой жидкостью.

— Господи, я теперь умею наколдовывать что угодно!!! — воскликнул я. — Я могу все! Я — великий мастер Бухалово!

Подхватив бокал, я маханул белую жидкость внутрь и чуть не подавился.

Потому что это было вовсе не молоко, а приторно сладкий и непривычно крепкий ликер. Поморщившись, я едва проглотил вязкую хрень.

Все-таки бухалово — это тебе не попивалово, и не поедалово.

Череп завистливо вздохнул.

— Да, друг. А теперь ты выйдешь на воздух и будет тебе нереально плохо, потому что ты задействовал абсолютно всю свою энергию... — принялся вправлять мне мозги Лёха.

— Ага, — проговорил я, чувствуя, как пол предательски покачнулся под моими ногами.

Прислонившись плечом к стене, я придвинулся к полкам и открыл первую шкатулку. В ней лежали две пригоршни золотых, которые я аккуратно рассыпал по карманам.

В конце концов, местным жрецам они точно уже не понадобятся.

В следующей шкатулке я нашел мужской перстень с красивым темно-лиловым камнем. На внутренней стороне перстня имелась гравировка — слово «благословение» и маленький светящийся вензелек, похожий на стилизованное изображение рога.

— Как думаешь, что это? — спросил я у Лёхи.

— Ты про начертание?

— Нет, блин, про кольцо! — ругнулся я. — Конечно, я спрашиваю про символ!

— Понятия не имею, — проговорил некромант. — Но лучше не надевать на себя зачарованные вещи, не убедившись, что они не превратят тебя в козла с одним рогом.

— Логично, — согласился я.

И открыл третий ларец.

В нем лежала маленькая позолоченная туба, запечатанная восковой печатью. Типа тех, в которых в кино знатные особы друг другу пересылали письма, скрученные в трубочку. На печати отчетливо просматривался профиль богини Фортуны.

— А вот это, пожалуй, я должен отдать Янусу, — сказал я, пряча ватными руками тубу вместе с перстнем во внутренний карман. — Однако, мы очень удачно зашли в подземелье!

Я отодвинулся от стены и решительно направился к лестнице, но пол опять покачнулся, стены поехали в сторону — и я грохнулся прямо на холодный каменный пол, в хлопья черно-серого пепла, оставшегося от книги. Черепушка в кованой оправе звонко брякнула о плиты.

Лёха крепко выругался.

— Осторожней ты, олух царя небесного! Раздавишь же последнее вместилище!

— Извини, — искренне повинился я. — Но не боись, не раздавлю. Прутья... Прутья твоей оправы не дадут. Прости, друг. Но сто пятьдесят коньяка на голодный желудок, да вместе с перерасходом энергии... Превращаются в поллитра водки, — пробубнил я, пытаясь встать.

Наконец, мне это удалось, и я, прижимаясь плечом к стене, медленно двинулся по лестнице вверх.

Выбравшись на поверхность, я устроился у подножия поруганной статуи Фортуны и примерно полчаса просто дышал свежим воздухом, подставляя лицо отрезвляющему ветру.

А потом, мысленно попрощавшись со своей покровительницей, побрел из храма к длинному зданию.

Если уж в пустом храме я умудрился нафармить такую штуку, то кто знает, что еще мне удастся отыскать в заброшенном доме юношей? Ведь по словам Арахниной дочурки, там от прежних жильцов осталось немало антиквариата.

Если бы я только знал в тот момент, как сурово меня накажет город Асилос за мою алчность!

Или, может, за излишнюю удачу?..

В общем, теперь я на поиски ларцов, или шкатулок — как их там точно? — смотрел с невероятным оптимизмом!

Этому способствовала и внезапно свалившаяся на меня удача, и произведенная моим первым конструктом веселящая жидкость. Мир казался добрым и ласковым, денек — солнечным. И пусть слегонца пошатывало улицу, меня это ничуть не огорчало. Наоборот, придавало изюму всей поисковой работе. Протиснуться в пролом, подстроившись под ритм укачивания, и при этом не зацепить ватной ногой начертание — тот еще аттракцион!

Нырнув рыбкой, я сшиб плечом какую-то железную фигню типа остова хозяйственного стеллажа, получил по затылку свалившейся с него деревяшкой и со смехом воскликнул:

— Мяч ударился в штангу и влетел в створ ворот! Гол!

— Ну на голого ты не тянешь, а вот на придурковатого — очень даже, — проворчал Лёха. — Ты бы это, проспался, чтоль? А то ведь ухлопаешь нас обоих на пьяную голову.

— Да будет тебе. Не так уж я и пьян. Просто настроение хорошее, — заверил я приятеля, осматриваясь.

В развалинах пахло чем-то тухлым. Место, где я находился, напоминало плацкартный вагон, только шире и больше: один коридор и множество небольших комнаток-отсеков без намека на двери. Под ногами поскрипывали мелкие обломки кирпича и почему-то древесные щепки. От мебели ничего не уцелело. Крупные деревянные обломки буквально разваливались от одного прикосновения, превращаясь в горсть трухи. Кое-где валялись потемневшие клинки и детали латных доспехов.

— Похоже, здесь были жилые комнаты учеников, — предположил я. — Так что ловить тут нечего, нужно пробираться в другой конец здания. По логике, где-то там должны быть комнаты руководящего состава.

— Эх ты, зеленый да незрелый, — фыркнул некромант. — Умник, одним словом.

— Чего не так-то? — нахмурился я.

— В Домах юношей учителя не имели отдельных комнат, а жили вместе со всеми, и никаких бытовых привилегий.