Девастатор - Велиханов Никита - Страница 16

— Хочу Рубцову, — без колебаний ответил капитан, вызвав оживление присутствующих.

— То ль горевать мне, то ль вздохнуть облегченно? — пробормотал Илья. Ирина показала ему язык.

— Вот шалуны, слова при вас не скажи, — майор озадаченно почесал затылок. —Ладно, дальше. Значит, вы с Ириной входите в контакт — да прекрати ты ухмыляться! — в контакт с Северо-Западной группировкой и пытаетесь выяснить, насколько они в действительности причастны к челнинскому взрыву. Само собой, не раскрывая, кто вы такие. Надеюсь, вам объяснять не надо... придумаете что-нибудь.

Юрий Николаевич достал было очередную сигарету, но посмотрел на Рубцову и прикуривать не стал. Потом он вспомнил Нигметзянова и тоже решил ограничиться тем, что вдохнул запах своей "Явы".

"Глядишь, так вот и брошу. Прямо сейчас", — промелькнула мысль. Сигарету он, однако же, не выбросил и в пачку не вернул, а продолжал вертеть в руке.

— Так. Илья! Ты думаешь над вопросом, как связаны исчезновение парня и взрыв...

— Думаю, —согласился тот.

— Не понял... А, уже думаешь, молодец. Подумай, в особенности, над тем, как это было технически возможно: и то, и другое? По специальности вам с Ренатом это ближе всего. Но ты всё-таки больше теоретик, вот и подумай. О результатах докладывай. Это всех касается, между прочим. Ну, а я буду, как мне и полагается, координировать ваши действия. А также на подхвате и на стрёме. Для начала вот подстрахую прапорщика Ахмерова...

"Ибо какой с меня ещё прок", —самокритично подумал Борисов, жестом давая понять бойцам, что они свободны. Проводив взглядом Рубцову, он машинально щелкнул зажигалкой.

— Илюш, я слышал классный анекдот про ежика, новый, пойдём расскажу, —говорил, удаляясь, Ларькин.

Только после первой затяжки майор вспомнил, что собрался было бросить курить. Он с недоумением и досадой посмотрел на дымящуюся сигарету. Надо же, не получилось... Значит, в другой раз.

Рука набрала шифр цифрового замка совершенно машинально. Юрий Николаевич вошел в помещение компьютерного центра ГРАСа, как делал каждое утро. В половине случаев он заставал здесь Большакова, хотя тот обязан был оказываться на месте гораздо чаще. Но под утро сидячий образ жизни подвигал старшего лейтенанта на небольшой моцион по окрестностям. Он тоже делал пробежку: до Тверского и обратно. Но сегодня майору повезло. Илья приветствовал его из-за пульта хриплым фамильярным: "Хэллоу!" После долгого сидения за компьютером на него часто нападала хрипота.

— Доброе утро, мерзавец, —вздохнул Борисов, — Опять всю ночь играл?

— А вот и не угадали, шеф, — бодрым голосом ответил тот. — А вот и не угадали!

Юрий Николаевич окинул взором обклеенные фольгой стены, одна из которых была сплошь увешана листочками с надписью "FSB", сделанной разными шрифтами многоцветными буквами. Проходя мимо бывшего камина, установленного посередине одной из внутренних стен, майор покосился на него с опаской. Недавно Большаков и Ахмеров переделали старый камин в какой-то ужасающий аэродинамический механизм, который они называли пылепоглотителем. Илья уверял, что теперь проблема пыли решена и уборку в его "бункере" можно больше не проводить. "До чего ж людей лень доводит", —удивлялся Борисов, глядя на двух монстров: механического и очкастого.

— Что же ты ещё умеешь? — буркнул он, подходя к пульту. Многоглазый "Вампир" облучал Большакова восемью мониторами, пять из которых принадлежали охранной системе и днём могли бездействовать. Майор отключил их. Илья погасил ещё два. Теперь светился только один центральный экран.

— Я трудился, Юрий Николаевич, — в голосе старшего лейтенанта ещё звучали иронические нотки, но он уже больше, чем наполовину, был серьёзен. — Не покладая головы.

— Можешь чем-то порадовать?

— Меня навели на мысль ваши слова вчера: "провести между этими событиями связующую черту". Я просто представил себе: а что, если это сделать графически? Взял и провел. В самом деле, ведь события произошли одновременно...

— Так-так... —майор подкатил к пульту второе кресло, уселся рядом с Ильей и стал смотреть.

Непонятный сетчатый узор, занимавший весь экран, стал удаляться, уменьшаясь в масштабе, и вскоре стало ясно, что это была координатная сеть земного шара. На поверхности шара были отмечены две точки, через которые, пронизывая Землю насквозь, проходила и удалялась по обе стороны от него в бесконечность прямая линия.

— Я, как обычно, вначале искал где подальше. Думал: один из лучей, если не упрется в солнышко или какой-нибудь Марс, то хотя бы пройдет вблизи мало-мальски уважаемой звезды. Ан ничего подобного. Расстояния от них до прямой получаются такие, что даже нечего обсуждать. Тогда я стал искать ближе.

Большаков увеличил на экране размер шарика, так что он перестал помещаться целиком. Теперь весь экран занимала Европейская часть России, которую можно было узнать по очертаниям морей и озер. Города, реки и горы на этой схеме отсутствовали, обозначены были только параллели, меридианы да все та же прямая, уходившая в толщу земной коры в районе Москвы и выходившая близ Набережных Челнов. Илья продолжал увеличивать масштаб: линии координат, приближаясь, разбегались в разные стороны. Те, что были видны вначале, утолщались и уходили за пределы экрана, но между ними возникали новые, тонкие, с которыми происходило то же самое.

— Ну, в Челнах, там ничего особенного, это я Вам сразу скажу, — бормотал Большаков, постоянно удерживая в левой части экрана ту точку пересечения прямой и сферы, где должна была находиться Москва. Вскоре столица перестала быть точкой, а приняла знакомые очертания города, которому когда-то пытались придать форму пентаграммы. Ушла вправо и скрылась восточная половина Кольцевой дороги. Илья укрупнял масштаб, ориентируясь на юго-западную часть города. Пополз вверх и исчез Кутузовский проспект. Некоторое время маячили, утолщаясь, изгибы Москва-реки, но затем и они съехали вверх и вправо.

Вскоре после этого карта перестала быть плоской. Возникло объемное изображение Воробьевых гор, напоминавшее макет. Оно было очень схематичным, скверы, например, обозначались просто зелеными геометрическими фигурками, но многие здания и район в целом были вполне узнаваемыми. Сориентировавшись, майор понял, что Большаков держит в перекрестье невидимого прицела Университетский проспект, возле которого находился злополучный скверик. Ещё несколько раз "кликнули" клавиши — и макет повернулся под углом в сорок пять градусов, представив улицы и здания в соответствующей проекции. Теперь масштаб схемы стал очень крупным, и Юрию Николаевичу было хорошо видно, что знакомый луч, поднимавшийся под углом из точки пересечения двух аллей сквера, упирается в здание Московского университета на высоте... тринадцатого этажа.

— Вот что получается. Как говорится, все дороги ведут в одно место, — Большаков обожал двусмысленности. — Похоже, что Ирина была права. За этаж не ручаюсь, погрешность достаточно велика, но через здание линия точно проходит. Как-то оно связано с нашим делом. Зря мы ходим вокруг да около. Надо кому-то, туда наведаться, поразнюхать что да как.

Борисов, не говоря ни слова, посмотрел на программиста, и тот ухмыльнулся:

— Понял. Кому же ещё?

— Тем более, что ты там жил, — заговорил майор. — Конечно, прикинься соответственно, чтобы никто не узнал. Зачем это нам нужно? Отправляйся инкогнито. Тут разная зеленая молодёжь предлагает работать по-новому. В принципе, я не против. Давай, покажи ей, что старые кадры и здесь не ударят в грязь лицом. Про исчезнувшего не заикайся, зайди с другого боку. Мы тебе выправим документ, что ты приехал за консультацией из Набережных Челнов по поводу необъяснимого взрыва. Кем тебе больше хочется быть — казанским ментом аль с Челнов доцентом?

— Очевидно, более достоверно —следователем?

— А ты особо не заботься о достоверности. Положись на свои способности. Шепни собеседнику в извилины, чтобы он не удивлялся, а потом и вовсе забыл про тебя. Вам ведь главное, как я понял, в контакт вступить. Что-то Рубцова мне там чирикала о волшебной силе своего голоса?