Каменные гости - Велиханов Никита - Страница 6

«Вы, возможно, и ничего, — подумал Виталий. — А мы кое-что знаем». Но поскольку говорить такие вещи он не имел права, вслух он сказал другое:

— А менее фантастические противники у консорциума были? Такие, которые могли бы претендовать на это здание?

— Были и есть. Группировка «центровых» — так они себя называют. Но, по нашим данным, «центровые» тут не причем.

— Мы попробуем сами в этом убедиться.

— Тогда вам лучше всего встретиться или оперативно поработать с Сайгановым Эрнестом Владиленовичем.

— Звучное сочетание.

— Кличка — Горыныч. Председатель земского союза «Долгорукий». Обычная гоблинская контора, является крышей для десятка крупных агентов по торговле недвижимостью. Этот Горыныч не последний человек у «центровых». Хотя и не первый по иерархии, служит больше декоративной фигурой. Но он очень осведомленный.

— Ладно, учтем, — кивнул Ларькин и раскрыл папку с материалами об убийстве Николаиди. — А теперь я хотел бы уточнить кое-какие детали...

Детали они уточняли ещё минут двадцать, после чего Виталий откланялся и поехал в Хлебников на доклад к своему майору.

«Похоже, направление, действительно, наше, — размышлял он, подходя к кабинету Борисова. — Я, конечно, не Большаков, но тоже кое-чему научился. Черного пуделя от белого агнца отличить сумею, если не на ощупь, то по запаху. Хотя проверять и уточнять ещё ой сколько. Да и не похож этот случай на простой полтергейст».

Эту мысль он повторил вслух перед майором Борисовым, устроившись за т-образным столом на своем обычном месте, по левую руку от Юрия Николаевича. Начальство выслушало его с незажженной «Явой» в руке — несколько месяцев назад у Борисова появилась привычка обнюхивать сигарету прежде чем выкурить ее — затем знакомо хмыкнуло и предположило:

— Просто этот случай не укладывается в теорию полтергейста.

Нет и не может быть больших материалистов, чем биологи. Не случайно именно Чарлза Дарвина церковники проклинают уже много лет после его смерти. Биологу очень трудно представить себе такую вещь, как Ноев ковчег. Его очень трудно убедить, что животные и люди созданы двумя различными действиями и одни чем-то принципиально отличаются от других. Слишком много биолог о тех и о других знает.

Виталий Ларькин не был исключением: занимаясь по долгу службы явлениями сверхъестественными, он стремился подыскать им естественное объяснение. Он считал, что у полтергейста, каким бы отвязанным он ни был, всегда есть материальный носитель — человек, поселившийся в доме. В отсутствие носителя ничего необычного в доме не происходит. За два года исследований Ларькин даже выработал свою методику работы с полтергейстом: беседовал со всеми жильцами, после чего направлял одного-двух к знакомому психотерапевту. Загадочные стуки и швыряния предметами прекращались.

— Тем более, значит, наш профиль, — невозмутимо ответил шефу Виталий.

— А более земных объяснений там не найдется? — вопреки всем фильтрам в программах «Вампира», ложных вызовов было предостаточно, и Юрий Николаевич был не меньшим скептиком, чем сам Ларькин.

— За этот кусок Москвы борются две конторы. Но если эти смерти на их совести, то войну они ведут какими-то новыми средствами. Или, наоборот, очень старыми. Вместо снайперов и бомб — доски, камни, осколки стекол...

— ...Сердечные приступы... — подхватил Борисов. — Ну ладно. Беру, заверните в бумажку. Кстати, о бумажках. Ты принес дела?

— Принес. Думаю, майор Лямцев вздохнул с облегчением, — капитан протянул начальнику сверкнувшие глянцем папки. — Кстати, он уверяет, что мафия тут не причем.

— Выгораживает, подлец, — рассеянно пошутил майор, углубляясь в чтение.

Пока он листал документы, Ларькин окинул взглядом знакомый борисовский кабинет, сравнивая его с лямцевским. Если там все сверкало и тяготело к модерну, то здесь, наоборот, каждый предмет напоминал о старине и приглашал перенестись в конец девятнадцатого века.

Тяжелые дубовые столы и стулья были покрыты темно-коричневым лаком, несли на себе груз веков и кое- где были даже попорчены древесными червями— впрочем, черви те уже давным-давно издохли. Самой интересной деталью интерьера было рабочее место для компьютера. Не столько сама машина приковывала внимание, контрастируя своей светлой пластмассой с остальными темными предметами, сколько именно стол, сделанный из кедра и дуба, казалось, сто лет назад, но рассчитанный под современную «персоналку». Подарок Ахмерова и Большакова, воплощенная в дереве шутка, которую майор с полным основанием называл дубовой.

Долго скучать Виталию не пришлось. Не прошло и двух минут, как Юрий Николаевич отложил последнее «дело».

— Однако молодец этот майор милиции, — буркнул он. — Отследил один сердечный приступ, который наш «Вампир» прошляпил.

— Но «Вампир» вычислил ещё два, на которые Лямцев не обратил внимания, — вступился за машину Ларькин.

— Все равно, молодец. Как вы договорились связаться?

— Я ему позвоню.

— Наши орлы за ним и его ребятами немного присмотрят. Точнее, прислушают. Я получил разрешение пользоваться стационарной «прослушкой» у них в здании, а Ренат поехал ожучивать его сотрудников. Если они ещё что-то накопают — он тебе сообщит.

— Большакова вы все-таки отправляете в отпуск?

— А ты уже против? Сам ведь предложил.

— Предложил, когда работы не было.

Юрий Николаевич помолчал, посопел недовольно и ответил:

— Справишься. В кои-то веки парень из-за пульта выбрался. Пусть съездит на историческую родину, развеется, отдохнет от вас с Рубцовой. А вы — от него. Не буду отменять решение.

Малой родиной Ильи была глухая новгородская деревня. Туда он и собирался на днях отправиться.

— Я ему уже поручил, как обычно, накопать аналогичных случаев в базе данных, — сказал Ларькин.

— Правильно, — одобрил Борисов. — Пользуйся моментом, пока он ещё здесь.

Он, поколебавшись ещё немного, отложил начатую сигарету в сторону и отошел от нее подальше, к окну. По сравнению с рослым Виталием майор казался приземистым, едва ли не квадратным, хотя рост у него был вполне приличный, чуть выше среднего. На первый взгляд могло показаться, что Юрий Николаевич расплылся вширь от кабинетного образа жизни, однако это было не так. Проводя по восемь часов в неделю в спортзале и тратя неизвестное количество часов на домашние тренировки, ширококостный и накачанный Борисов поддерживал себя в прекрасной спортивной форме. Уж кто- кто, а Виталий это прекрасно знал: время, проведенное ими в поединках на татами, можно было исчислять сутками и даже неделями.

Характеры и слабости друг друга командир группы и его заместитель знали очень хорошо. Но в последнее время Борисов вел себя непривычно для Виталия. Обычно он большую часть черновой работы делал сам, не гнушался. Теперь поведение майора стало другим: отдавая приказы подчиненным, он сам отсиживался в кабинете. Это было странно и непохоже на него, но обсуждать действия начальства у Ларькина не было ни права, ни желания.

Майор угрюмо осмотрел глухой дворик позади особняка, повернулся спиной к окну и указал на свою, серенькую и такую неказистую по сравнению с лямцевскими папку для бумаг.

— Начнем в хронологическом порядке. Несчастный случай с дизайнером. Который милиция почему-то не приняла в расчет... Да и ладно, это не их дело... Послушай, если отбросить — точнее, на время отложить — инфаркты и поставить в ряд все эти членовредительские происшествия? Тебе не видится в нем некий почерк, этакое единство стиля? Этакое, как бы сказать... Черт, словами не могу выразить это ощущение.

Виталий читал содержимое серенькой папочки и подробности страшной смерти дизайнера Пальцева помнил. Его неловкое падение головой в оконное стекло сочли несчастным случаем.

Дизайнер жил недалеко от тех самых домов и был одним из соавторов проекта будущего бизнес-центра. Фирма, в которой он работал, сотрудничала с «Палатой-999». Тяжелый, почти цельный верхний кусок стекла откололся по диагонали и, падая, наподобие ножа гильотины, перерезал артерию, часть гортани и пищевода, вену, наполовину отделив лысеющую голову дизайнера от тела. Был затронут даже позвоночник.