Копьё царя Соломона (СИ) - Тегюль Мари - Страница 31

— Так что вы хотите услышать от меня? — сказал он. — У меня была довольно бурная молодость. В совсем юном возрасте судьба закинула меня в Египет. Это было после нашествия Наполеона, в 1811 году. Там со мной произошло много удивительных вещей. Я постарался, пока мое зрение не ослабло, описать свои приключения. Иосиф, подай-ка мне ореховую шкатулку. Подойдите сюда, — почти приказал он, протянув руку к Нику. Ник удивился, но повиновался.

— Здесь лежит моя рукопись. Откройте шкатулку. Взгляните. — повелительно сказал он. — И возьмите в руки то, что вы увидите поверх рукописи.

Лили с интересом наблюдала за ними. Ник открыл шкатулку и с удивлением поднял глаза на старика. Лили не выдержала и заглянула тоже. В шкатулке лежала рукопись, а на ней точь-в-точь сафьяновая коробочка с арабской вязью, такая же, в какой Ник получил свое кольцо от йезидского шейха. Ник понял, почему старец при рукопожатии так сильно сжал его руку. Он хотел удостовериться, есть ли на пальце Ника кольцо и тот ли это человек, которому можно доверять. Ник открыл сафьяновую коробочку. Да, кольцо было точь в точь такое же, как и его. Ник молча положил его обратно.

— Не удивляйтесь, — сказал Давид. — Я кое-что знаю от Елизаветы Алексеевны. Рукопись вы получите от меня не сейчас. Еще не время. Закройте шкатулку и отдайте ее Иосифу. Так что же вы хотите услышать от меня?

— Мы хотим услышать историю копья Лонгина, — твердо сказал Ник.

— А, копья Соломона, — протянул старик. Лили и Ник переглянулись. — Ну что ж, это красивая история. Иосиф, зажги зеленые свечи, поставь их на стол рядом с иерихонскими розами. А вы садитесь поближе и смотрите на розы. И представьте себе Палестину, три тысячи лет тому назад.

Дневная жара уже спала, но вечер еще не наступил. В это время царь Соломон неукоснительно отправлялся смотреть, что успели за день строители храма. В его мыслях храм уже был построен, и он был великолепен, этот храм. Соломону не терпелось увидеть свою мечту воплощенной в жизнь. Стройка выглядела как огромный муравейник. И как муравейник она была прекрасно организована трудами и умением мастера Адорама, присланного на строительство храма царем Тира, Хирамом, Соломону. Соломон послал по просьбе Хирама на гору Ливан мастеров-дровосеков. Они должны были рубить там прекрасные кедры и кипарисы, которые предназначались на строительство храма. Потом из них составлялись плоты, переправлялись к берегам Иудеи, откуда уже по суше их доставляли в Иерусалим. Взамен этого Хирам просил Соломона посылать ему хлеб.

Соломон, благодарный Хираму, стал высылать ему ежегодно пшеницу в достаточно большом количестве, а также оливковое масло и еще прекрасное вино.

Царь Соломон набрал среди своего народа тридцать тысяч работников. На месяц он назначал одну партию в десять тысяч человек дровосеками на горе Ливанской, а затем отпускал эту партию домой на отдых на два месяца, в течение которых остальные двадцать тысяч рабочих делали свое дело. Когда же истекал срок и их работы, то на место их становились первые, которым таким образом в течение четвертого месяца приходилось отрабатывать свою долю. Семьдесят тысяч были назначены в виде носильщиков камней и прочих строительных материалов, а восемьдесят тысяч получили занятие в каменоломнях. Над всеми ими было поставлено три тысячи триста надзирателей.

Уже был заложен на весьма значительной глубине в земле фундамент для храма из очень твердых камней, которые могли устоять в течение многих лет и выдержать все те постройки, которые будут возведены на этом фундаменте. Уже воздвигались стены храма из белого камня.

Царь осматривал только что привезенные исполинские кедры, предназначенные для крыши храма. Такие же кедры предназначались для досок, которыми храм должен будет обшит изнутри. Адорам шел рядом с царем и давал ему пояснения. Царь, слушая Адорама, представлял, как роскошно будет выглядеть храм изнутри, когда эти доски будут отполированы и вызолочены, когда все будет изукрашено резьбой, когда стены будут покрывать завесы лазоревого, пурпурного и фиолетового цвета из плотных тканей и из легкого и прозрачного виссона.

— Пол, — рассказывал Адорам, — будет выложен из золоченных плит. Все будет покрыто серебром и золотом.

— А мастер Хирам-Авия, сириец, которого я пригласил из Тира, — спросил Соломон, — он уже прибыл в Иерусалим?

Этот Хирам-Авия по матери своей происходил из колена Нефталимова, а отец его был Урий, израильтянин родом. Так говорили о нем, но были и сомнения в его происхождении.

— Да, вот уже несколько дней он занят устройством мастерских, — отвечал Адорам.

— О нем рассказывают, что он искусен в обработке золота, серебра и бронзы, — продолжал царь, — Мне привозили его изделия. Они красивы. Но те работы, которые я задумал, невозможно сравнивать со всем тем, что он делал ранее, они будут величественными и грандиозными. Как обстоит дело с доставкой меди, золота и серебра?

— Все копи работают, караваны исправно везут в Иерусалим все, что было заказано и даже с избытком.

Соломон удовлетворенно кивнул. Широко раздув ноздри, он вдохнул смолистый воздух, наполненный ароматом поверженных деревьев. «Они росли десятки лет, впитывали в себя соки земли и солнечный свет для того, чтобы потом все это было отдано самому величественному на земле храму», — думал Соломон, глядя на эти исполинские стволы у своих ног.

И как стояли эти деревья на земле Ливана, связанные корнями с землей и кронами с небом, так задумал царь поставить у портала храма две колонны в честь Иеговы, как это делалось в сирийских и финикийских храмах.

Ночная тьма опускалась на земли Иудеи. Царь очнулся от своих грез. Пора уже была возвращаться в свой дворец, где его ждали военачальники, советники, вельможи, придворные, жены и наложницы, где звучала музыка, воскуряли благовония и был другой мир.

Соломон, не глядя, чуть пошевелил левой рукой, на которой он носил гемму из кроваво-красного астерикса, древнюю гемму, о которой говорили, что она заключает в себе магические свойства. На внутренней стороне кольца клинописью, ведомой Соломону, были вырезаны слова: «И это пройдет».

На этот жест царя к нему устремились огромные черные носильщики-нубийцы, сильные и выносливые, с царскими носилками. Царь еще раз обвел взглядом огромную стройку, поднял глаза к небу, где уже на западе почти догорала заря и бросала пурпурный свет на вершины далеких гор, а с востока темно-серой вуалью, окаймленной нежнорозовым поясом, наползала ночь. И вдруг точно огненным мечом разрубило небо. Что-то яркое и сверкающее пронеслось по нему перед изумленным взором царя. Какие-то мгновения продолжалась эта необычная картина и вот уже на небе остался только дымный след.

И потерял царь покой.

На следующее утро были посланы гонцы во все четыре стороны света. Они объявляли, что если кто найдет то, что вчера упало с неба, тот получит большую награду от царя. А если кто утаит свою находку, то будет казнен вместе со своей семьей.

Прошло два дня, но никто не объявлялся с находкой, а царь, любивший, чтобы все его приказы выполнялись неукоснительно, становился все мрачнее. И вот на третий день с утра в Иерусалим с горы Ватн-Эль-Хав пришел пастух, в накинутой на плечи грязной овечьей шкуре и плетеных сандалиях. Он искал царский дворец и царя Соломона. Стража не хотела его пускать, но он упрямо твердил, что его ждет сам царь. Зная, какие причуды бывают у их великого царя, вызванный стражами начальник телохранителей царя Ваней велел спросить у пастуха, что привело его в этот ранний час.

— Мне сказали в харчевне, что царь ищет то, что упало с неба три дня тому назад. Оно упало прямо в каменную бадью, в которой я готовлю пойло для своих овец. И произошло чудо — вода в бадье вскипела и над ней поднялся пар. А на дне бадьи я нашел здоровый камень. И раз царь хотел увидеть, что упало с неба, то я и принес ему этот камень.

И пастух скинул грязный кожаный мешок со своего плеча, вытащил оттуда увесистый камень, размером с голову годовалого ягненка, и протянул начальнику стражи. Тот отшатнулся — от пастуха и его мешка несло овечьим навозом.