Пленительные наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 25

• Предыдущая
• 25/80
• Следующая

— Могу себе вообразить, — сухо ответил Квил. Миссис Мэлбрайт оказалась добродушной, хлопотливой женщиной, весом превосходившей Кази по меньшей мере на два десятка фунтов.

Квил сразу понял, почему Габби с отцом так оберегали принца от восшествия на трон. Невысокий индийский мальчик с ласковыми черными глазами выглядел скорее на восемь, нежели на четырнадцать лет. Он бочком вошел в комнату — плавно, как пугливый олень, ступающий на открытый выгон, внимательно оглядев каждое лицо, а затем, бросив взгляды по углам комнаты.

Так было, пока он не увидел Габби. Он бросился к ней и легонько ухватил за платье.

— Габби, расскажи мне сказку! — попросил он, словно видел ее этим утром. Она взяла его лицо в ладони.

— Конечно, я расскажу тебе сказку, но прежде — манеры!

Кази улыбнулся. От этой робкой улыбки разрывалось сердце. Сложив ладони, он слегка поклонился и что-то сказал на своем языке, а затем:

— Здравствуй, Габби. Я рад тебя видеть.

— Нет-нет, сейчас мы в Англии, — поправила его миссис Мэлбрайт.

Он смутился на секунду, затем отошел назад и снова поклонился.

— Здравствуйте, сударыня. Я… я… я… — Габби серьезно кивнула и сделала реверанс.

— Здравствуйте, мистер Кази-Рао. Приятно познакомиться.

Формула приветствия была доведена до конца. Лицо мальчика прояснилось.

— Теперь расскажи мне сказку, Габби. Пожалуйста, ну пожалуйста!

Габби с извиняющимся видом взглянула на миссис Мэлбрайт и Квила.

— Вы не будете против, если я расскажу Кази короткую сказку?

Миссис Мэлбрайт засияла.

— Кази часто вспоминал о ваших сказках, мисс. Он их ужасно любит. — Габби вместе с Кази уютно устроилась на диване.

— Это произошло много-много лет назад, во времена китайских императоров, которых не застали ни твой дедушка, ни прадедушка. Жил да был маленький мышонок. Звали его Джузи…

Квил улыбнулся уголком рта и расслабился, впервые за день. Но миссис Мэлбрайт не могла позволить гостю сидеть просто так и слушать детские сказки. Она решила развлечь его разговором.

— Кази очень любит тушеный чернослив, — важно изрекла она. — Можно сказать, обожает. Я готовлю его ежедневно. И сливы из моего палисадника ему тоже нравятся,

— Вы показывали мальчику Лондон? — вяло спросил Квил. По правде говоря, ему больше хотелось узнать, что произошло с Джузи, забредшим на опасную территорию — большой императорский трон.

— О, что вы! — замахала руками миссис Мэлбрайт. — Кази не может находиться среди незнакомых людей. Он такой нервный. Я с трудом вытаскиваю его погулять на задний двор, хотя у нас высокие стены.

— Может, ему понравилась бы пантомима?

— Нет, он не пойдет, это точно. — Миссис Мэлбрайт была сейчас похожа на большую медведицу, опекающую своего тонкого, как веретено, детеныша. — Кази хорошо чувствует себя только здесь, со мной. Он боится, что придут плохие люди и его заберут. За пределами дома для него нет жизни.

Мышонок тем временем совершал чудеса героизма, раскачиваясь на перьях, украшающих парадную шляпу императора.

— Как успехи в чистописании?

— Лучше. Только «J» еще остается корявым. — Миссис Мэлбрайт, шлепая тапочками, отправилась за образцами почерка Кази. Возвратилась она как раз к триумфальному финалу сказки.

— И с того дня Джузи стал лучшим другом императора. Мышонок спал в специальной кроватке, выкованной из золота и украшенной жемчугом. А день он проводил на плече императора, всегда готовый уговорить его не вступать в войну по подсказкам глупых советников. Джузи знал, что война — страшное зло, и пока он помогал императору править, страны жили в мире. Это было самое счастливое время за всю историю Китая, и оно надолго запомнилось людям.

Кази остался доволен.

— Хорошо бы Джузи был моим другом, — вздохнул он и оглядел комнату. — А ты не знаешь, куда подевалась моя лучшая подруга? Ее нет в этом доме.

Габби не сразу сообразила, о ком он говорит.

— Ты имеешь в виду Фебу? — Кази кивнул:

— Фебу. — В голосе его звучало удовлетворение.

— Она тоже про тебя спрашивала. Я на днях привезу ее сюда — конечно, с разрешения миссис Мэлбрайт.

— А Феба не может привезти с собой мышонка Джузи?

— Может быть, миссис Мэлбрайт разрешит тебе завести белую мышку.

Миссис Мэлбрайт как раз спешила обратно с тетрадкой Кази. Они задержались еще на полчаса, рассматривая его почерк и лакомясь изумительными имбирными пряниками.

У Квила было достаточно времени для размышлений.

Почему его тетушка не поехала вместе с ними? Чтобы позволить ему всласть нацеловаться? Но он и не собирался этого делать. Габби была невестой Питера и ею останется.

На обратном пути Габби что-то лопотала о миссис Мэлбрайт и Кази. Квил не заметил, чтобы она жаждала с ним целоваться, и, очевидно, даже не подозревала о его муках, тогда как он все время вспоминал, как держал ее в объятиях, покорную, трепещущую, открывавшую с легким вздохом губы. Что в ней было такого, что она вновь вызывает в нем жажду?

Двухнедельные усилия Люсьена Боша увенчались успехом. Ленч с Фебой Торп, ее приемной матерью и второй теткой все же состоялся. Леди чуть ли не прямым текстом давали понять гостю, что не желают его присутствия. И хотя Люсьен был джентльменом, он проигнорировал все сигналы и остался.

Если первый визит Люсьена был спровоцирован легким любопытством — посмотреть на «важную новую маму» Фебы, то при виде измученной, хрупкой Эмили Юинг это чувство быстро и необъяснимо подверглось изменению.

Он поклонился самым изысканным образом и поцеловал ей руку. Потом зачем-то упомянул, что раньше, во Франции, был маркизом, и смутился. Он питал презрение к тем, кто, переехав в Англию, продолжал держаться за свои мертвые титулы.

Что заставляло его проявлять настойчивость? Миссис Юинг была вовсе не так уж неотразима. Хотя она была прекрасна, а сверх того — изысканно одета. На голове у нее была одна из самых модных маленьких шляпок. Но дело было не в этом. В ее серых глазах было что-то такое, что заставило Люсьена прийти к ним на второй день после их знакомства, потом на следующий и так далее. И вот сегодня, когда он намеренно явился в непростительно неудобное время дня, его нехотя пригласили присоединиться к их ленчу.

Эта прекрасная миссис Юинг вела себя очень настороженно. Ему не очень нравились ее пальцы — неизменно в чернильных пятнах, кроме того, на его взгляд, она была слишком худой. Тем не менее она его очаровала.

Он сидел за столом и ел пирог с овощной начинкой, состряпанный неумелой кухаркой.

— Мисс Феба говорила, вы что-то пишете, миссис Юинг? — Она взглянула на непрошеного гостя и подумала: «Что привело его сюда?» Он был слишком красив, чтобы жить одному. Впрочем, холостяк тоже может посетить скандально известных сестер Торп. И видно, не слишком большой сноб, иначе бы не сел с ними за один стол.

— Я пищу для дамских журналов о моде, — ответила она.

— «Ля бель ассамбле»?

Так вот в чем дело! Должно быть, он из конкурирующего журнала. В прессе что-то проскользнуло на эту тему. И в прошлом году ее пытался переманить владелец немецкого журнала. Какой еще может быть резон у французского аристократа? Если б только восхищение в пристальном взгляда мистера Боша предназначалось ей, а не ее сочинениям! У нее кольнуло сердце.

— Да, я пишу для «Ля бель ассамбле». И в ближайшем будущем не намерена писать для кого-то еще.

— О… разумеется, — пробормотал Люсьен. Эмили уже была готова поверить в невинность его расспросов, если бы… Если бы Люсьен, не зная, о чем говорить дальше, не копнул глубже.

— А что побудило бы вас писать для «кого-то еще», мадам? Я имею в виду другие журналы.

— Ничто, — отчеканила она. — Абсолютно ничто.

Разговор оборвался. Люсьен отчаянно искал безопасную тему:

— Мисс Торп, вы тоже пишете для «Ля бель ассамбле»?

— Нет, — ответила Луиза, весело вгрызаясь в большое яблоко. — Я, нечестивица и позор семьи, пишу для литературного журнала «Итеридж портентс»[5]. У меня там рубрика, посвященная веяниям моды. Я питаю пристрастие к оливково-зеленым тонам, а потому позвольте заметить, месье Бош, у вас прекрасный сюртук!

• Предыдущая
• 25/80
• Следующая