Азурмен. Рука Азуриана (ЛП) - Торп Гэв - Страница 10

После восхитительного коронального выброса и случайной встречи с звездным наездником Иллиатин решил, что ему пора отдохнуть, поэтому он пошел искать себе местечко в одном из многочисленных устлавших край галереи баров с видом на звезды. Выбирая укромный уголок в самом конце толпы эльдар, он проскользнул к месту, которое недавно освободил очередной наблюдатель за солнцем. Пока он подходил к напоминающему диск столику, тот отрастил сиденье, немного отклонив его от пола, чтобы предоставить простор длинным ногам Иллиатина. Купаясь в приглушенном полем свете звезды, он сидел и просматривал голографическое меню, после чего мысленно выбрал крепкое вино и набор сладостей вприкуску. Спустя мгновенья после сделанного заказа к столику подлетел парящий поднос, чья цепкая рука разложила перед Иллиатином кувшин, бокал и тарелку с десертами.

Вместо того, чтобы присоединиться к остальным, ему доставляло удовольствие наблюдать за ними. Здесь он бывал много раз, но сегодня в галерее, которая была одним из его любимых мест, было довольно тихо. Большинство фанатиков, которые до безумия любили звезды, покинули Эйдафаерон, чтобы созерцать сверхновую в Наетамеше за несколько сотен световых лет отсюда. Иллиатин решил пропустить подобное событие, ведь ему казалось, что устраивать фестиваль в честь празднования смерти звезды было как-то неправильно.

Он томно откинулся назад, и кресло тут же отрегулировало свое новое положение. Вытянув ноги, Иллиатин наслаждался своим любимым занятием. Ничего не делать, а только лишь наблюдать за другими — отрада для его души.

Вдруг он заметил какое-то волнение в толпе. Люди расступались перед кем-то, словно вода, рассекаемая носом парусной яхты. Тут он увидел фигуру со строгим взглядом, чьи волосы были туго закреплены заколкой, украшенной драгоценными камнями, а щеки были отмечены вертикальными полосками стилизованных красных слез. Только она среди всех остальных была облачена в одежды белого цвета, который означал смерть и скорбь, но совсем не это оттолкнуло от нее других эльдар. Она говорила, но не сама с собой, а с окружающими. Иллиатин дотронулся до мочки, активировав имплантаты внутреннего уха. Теперь он мог слышать, о чем она лепетала.

— …все завершится не миром, а войной друг с другом. Мы поразили всех противников, но главный враг живет внутри нас. К какому пороку обратятся праздные умы? К какому разврату мы снизойдем, когда наши жизни станут бессмысленными? Каких ощущений мы страстно захотим, когда диковинное обернется обыденным?

Когда вестница рока повернулась к Иллиатину, он слишком поздно осознал, что других эльдар отталкивали не ее слова, какими смешными они бы ни были, а сияние ее прожекторных линз, встроенных в ее глаза. Когда он встретился с ней взглядом, психопрожекторы достигли его разума, вызвав в его подсознании яркую сцену.

Он видел, как он сгорает заживо от звездного света: каждый слой его тела отделяется атом за атомом. Иллиатин с ужасом наблюдал, как кожа, затем жир, а затем и мышцы с огненной жадностью поглощаются солнцем. Но потом пришло осознание, что его пожирает не звезда, а его собственные страсти и желания, которые вгрызлись в плоть в попытке опустошить душу. Эту пустоту заполнил мерзкий черный туман, отравляя тело и разрушая все, чем он когда-то был.

Силой воли оторвав от нее свой взгляд, Иллиатин поднялся на ноги и злобно закричал.

— Ты чокнутая! — завопил он. — Забытая судьбой разносчица рока, донимай своими напастями других где-нибудь подальше отсюда!

Встревоженная толпа вдруг разъярилась, послышались громкие насмешки с осуждениями и даже несколько угроз.

— Попомните эти слова и знайте, что наша погибель идет за нами по пятам, — выкрикнула вестница рока и сразу же увернулась от предмета, который кто-то бросил в нее. Напоследок у нее осталось время, чтобы проронить последнее предупреждение, а потом развернуться и умчаться оттуда пулей под град оскорблений и нескольких самодельных снарядов. — Грядет исход. Только примкнувшие к нам будут спасены!

Она ринулась прочь, и эльдар тут же зашептали проклятия и заворчали от недовольства. Иллиатин повернулся к соседнему столику, за которым молодая пара держалась за руки и задумчиво наблюдала, как вестница рока исчезает в толпе. Он разглядел в их лицах страх и поколебавшуюся веру. Большинство вестников рока были молодыми бунтарями, в которых совмещались отчаяние в виду недостатка мировоззрения и свойственная обществу слабость.

— Не обращайте на нее внимания, — промолвил паре Иллиатин. — Вы еще найдете смысл в своей жизни. Все мы в конце концов его найдем.

Они вежливо улыбнулись и ушли, а Иллиатин смотрел им в след. Похоже, его слова вряд ли их убедили. Он присел и отхлебнул большой глоток вина. С закрытыми глазами Иллиатин смаковал напиток. Проглотив вино, он в насмешке поднял бокал в честь сбежавшей вестницы рока, уже начав забывать о том зловещем видении, которое она послала в его разум.

— Жизнь слишком длинна, чтобы тратить ее на печали.

9

— Слишком опасно, — заявил Лауреннин. — Мы не сможем добраться до планеты.

— Ты, наверное, шутишь, — проговорила Таерату. — Азурмен же сказал, что миллиарды наших сородичей умрут, если мы не спасем звездолет.

— Он мог ошибиться, — сказал Лауреннин. Он бросил взгляд на недвижную фигуру, стоящую в углу отсека. Лауреннин скорчился от своих слов, и казалось, что он жутко не хотел произносить их, но трусость сделала свое дело. — Возможно, он слишком преувеличивает. Или и то, и другое. Как от одного звездолета может столько всего зависеть?

— Он Рука Азуриана, — резко отрезала Неридиат, прервав разговор. Впервые она что-то вымолвила с тех самых пор, как экипаж собрался в этом отсеке, чтобы обсудить слова новоприбывшего.

Экипаж Неридиат и торговец расположились в наибольшей из трех жилых комнат «Веселой авантюры». Фаель играл с Маньей, пока Неридиат изо всех сил не давала беседе перерасти в жаркий спор. Они прибыли к назначенному месту, выскользнув из Паутины у внешней границы системы, где сенсорам Кейдариал как раз удалось оценить позиции вражеских кораблей. Некоторые члены экипажа слабо верили, что у них есть хоть малейший шанс пройти мимо противника и подобраться к рухнувшему линкору, поэтому они отказывались что-либо предпринимать, несмотря на то что об этом их попросила живая легенда эльдарского народа.

Лорд-феникс просто стоял в стороне, молча наблюдая за остальными. То, что он находился вместе с ними, добавляло значимости их разговору, словно сама судьба зависела от каждого сказанного слова. Ощущать подобное было не совсем приятно, к тому же Неридиат чувствовала себя неуютно и беспокойно под его неустанным взором.

— Ты серьезно думаешь, что сможет спокойно жить после того, как мы бросимся наутек и сбежим? — спросил Фаель — Неужели ты хочешь сдаться только потому, что нам придется пойти на определенный риск?

— На определенный риск? — Тартурин был на стороне Лауреннина, стоя позади его кресла и положив одну руку ему на плечо. — Мало того, что эти боевые корабли могут запросто нас уничтожить, так нам надо пройти мимо их носа дважды. Это при условии, что мы найдем линкор и он сможет взлететь, когда мы до него доберемся.

— Ни за что не поверю, что эти корабли смогут обогнать нас, — ответила Таерату. — Для начала им надо будет нарастить скорость с орбиты, поэтому мы можем быть уже на полпути к Паутине, когда они только вырвутся из плена планетарного притяжения.

— Что скажешь о ракетах и торпедах? Мы их сможем перегнать? — спросил Лауреннин.

— Вы упускаете самое важное, — внезапно произнес Азурмен. Комната окунулась в безмолвие, ибо каждый ждал, что же он сейчас скажет. — Линкор может защитить себя и уничтожить вражеские суда. Ваше упрямство нам не поможет, а ваше беспокойство создает на пути новые препятствия. На самом деле мне не нужно ваше согласие. Я не просил вас о помощи, только пилота. Решение остается за ней. Неридиат, мы теряем драгоценное время, потворствуя этой беседе.