И тогда я ее убила - Барелли Натали - Страница 39

— А вы звонили ему, чтобы выяснить, где он?

— Я не подумала об этом, детектив Массуд. Просто сразу взяла и поехала. Устраивает такой ответ? — Детектив никак не реагирует на мой возмущенный тон. — Джордж все еще в полиции? Вы его арестуете? Я могу с ним повидаться? Он уже дома?

— Пока еще нет, миссис Ферн.

— А когда будет?

— В квартире еще идет обыск. Не могу сказать, сколько времени он займет.

О господи, полицейские найдут ее, эту салфетку, я точно знаю. Если так и случится, у них вряд ли возникнут подозрения, они просто не поймут, что это такое, но вдруг они покажут ее Джорджу?

— Еще один вопрос, миссис Ферн. В тот день вы разговаривали с мистером Грином? Примерно в середине дня.

— Нет, не разговаривала.

Массуд кивает детективу Карру. Он щелкает ручкой и закрывает блокнот. Оба полицейских поднимаются, и тут до меня доходит, что к чему, и я решаюсь на рискованный шаг.

— Но я его видела.

Они разом поворачивают ко мне головы.

— Вы видели его в тот день? Где?

Полицейские снова садятся, и Карр открывает блокнот.

— Я поехала за покупками в город, в тот район, где у Джорджа офис, и увидела его на другой стороне улицы, у него в руках было что-то вроде сумки для ланча, сэндвич и кофе в бумажном стаканчике. Я окликнула его, но он не услышал и зашел к себе в контору.

— Во сколько это было?

— Я бы сказала, где-то в полпервого. — Именно в это время Беатрис умерла.

— Вы абсолютно уверены?

— Да. Я шла к метро, чтобы поехать в парикмахерскую, у меня была запись на час.

— Нам понадобится ваше официальное заявление. Когда вы сможете приехать в отделение полиции?

— А можно прямо сейчас?

Они опять встают.

— Хорошо. — Детектив Массуд вручает мне визитку с адресом. — Присоединяйтесь к нам, как только будете готовы.

Мы уже у двери. Я открываю ее, смотрю, как они уходят и садятся в свою машину. Я закрываю дверь и испускаю глубокий долгий вздох, который сдерживала, кажется, целую вечность.

Проклятье.

Шип страха, который раньше гнездился в районе солнечного сплетения, готовый пронзить сердце, исчез. Концы, которые полицейские собирались связать между собой, доводили меня до безумия, но теперь мне не было никакого дела до копов: если хотят, пусть приходят допрашивать меня хоть каждый день, приковывают к стенке, избивают до бесчувствия толстыми телефонными справочниками, мне плевать. Я ничего не знаю, мне не в чем себя упрекнуть и нечего бояться.

Не знаю, где та самая коктейльная салфетка, но она точно у Беатрис в квартире, и ее нужно найти, пока этого не сделал кто-то другой. А чтобы ее найти, я должна убрать с дороги полицейских. И вернуть домой Джорджа.

На дачу показаний уходит не больше двадцати минут. Я точно знаю, что должна сказать, и произношу нужные слова в квадратной безликой комнате, сидя за дешевым столом, по другую сторону которого устроились оба детектива.

Массуд хочет знать, что было на Джордже.

— Какой-то темный костюм. Цвет точно не помню, так что даже не спрашивайте, — отвечаю я нетерпеливо.

— Вы сказали, он нес, — она просматривает свои заметки, — пакет с ланчем? Как вам удалось разглядеть с другой стороны улицы?

— Я просто предположила, что там был ланч. Такой коричневый бумажный пакет, а еще у него был стаканчик кофе, знаете, бумажный такой, одноразовый.

— А что за бренд был на стаканчике? «Старбакс»? «Макдоналдс»? «Данкин донатс»?

Что там говорила Беатрис? Он всегда берет одно и то же: сэндвич, бейгл вроде бы, и кофе из… из «Старбакса»?

— Откуда мне знать? Я же стояла на другой стороне улицы, — ухмыляюсь я детективу.

Она кладет ручку и смотрит на меня.

— Что-то не так, миссис Ферн?

— Вы имеете в виду, кроме того, что человека тащат в полицейский участок, будто преступника какого-то?

— Я думала, что вы, как никто другой, захотите помочь нам выяснить, что же все-таки случилось с госпожой Джонсон-Грин.

— Мы знаем, что с ней случилось, детектив: она упала и умерла. — Меня трясет, и я почти кричу. — Произошла ужасная трагедия, и мы все пытаемся с ней примириться! Что хорошего в том, чтобы вот так трепать имя ее мужа? Зачем таскать нас по отделениям полиции, точно уголовников? Дело в том, кто мы такие? Потому что Беатрис была богата и знаменита? Потому что ее муж богат? Это гарантирует, что ваше имя, детектив Массуд, попадет в газеты?

Она в упор смотрит на меня. Умей она стрелять глазами в буквальном смысле слова, я бы уже стала похожа на швейцарский сыр. Потом она снова берет ручку и почти смущенно спрашивает:

— Миссис Ферн, у вас есть ключ от квартиры мистера Грина?

Ну вот, пожалуйста. Вопрос, которого я страшусь с тех самых пор, как услышала утром новости. Но я к нему подготовилась. С почти скучающими интонациями я отвечаю:

— Был когда-то. Беатрис дала мне его, уже давно, но потом я его вернула.

— Зачем она дала вам ключ?

— У меня были личные неприятности. Я даже переночевала у нее как-то один раз. Тогда она и дала мне ключ на случай, если я захочу вернуться. Мы были подругами, очень близкими подругами, поэтому ничего удивительного тут нет.

— А потом она попросила отдать ей ключ?

— Нет, просто он мне стал больше не нужен. Я сидела у нее в гостях, мы работали вместе, я увидела ключ у себя в сумке и вернула ей. Она не хотела брать, но я в нем уже не нуждалась.

У меня никогда не было привычки ко лжи. Думаю, до встречи с Беатрис я вообще ни разу за всю жизнь не солгала умышленно, поэтому сейчас даже удивилась, как хорошо справляюсь. Крупица правды, язык тела под контролем, и ясный взгляд на того, кто спрашивает. На самом деле не так трудно, если настроишься. И угроза потерять все, что имеешь, тоже очень способствует.

— Что вы купили в тот день, когда поехали в центр и увидели мистера Грина?

— В итоге ничего. Я искала, что надеть для телевизионного интервью. Ходила, смотрела, пока не поняла, что времени много и пора ехать к парикмахеру, так что купить ничего не удалось.

Массуд явно собирается закругляться. Похоже, полицейских не волнует, что у меня был ключ.

— Вас кто-нибудь видел?

— Да, множество людей. Другой вопрос, отметил ли кто-то из них этот факт.

Она вырывает из блокнота листок и вместе с карандашом двигает ко мне по столешнице.

— Не могли бы вы перечислить магазины, в которые тогда заходили? И еще нам бы хотелось получить телефон вашего салона красоты.

Я нахожу визитку салона и пишу названия двух магазинов в центре, которые регулярно посещаю. Надеюсь, там не сумеют вспомнить точную дату, но смогут подтвердить, что я была у них примерно в то время.

Наверное, тот, кто не живет в этой квартире, ни за что бы не догадался, что в ней похозяйничала полиция. Ее постоянный обитатель мог бы заметить, что стопка писем лежит теперь по другую сторону от вазы или что книги на полках поменялись местами. А посторонний человек вроде меня, не знающий подобных нюансов, даже не заметит, что квартиру обыскивали.

Я примчалась сюда прямиком из полицейского участка. Сейчас мы в гостиной, и я не свожу глаз с того места у подножия лестницы, где было так много крови и где я сперва бережно поддерживала ее голову, а потом… ладно, не будем об этом.

Трудно поверить, но тут не осталось ни следа случившейся трагедии. Только с лестницы убрали узкую ковровую дорожку, и по краям стали заметны тонкие полоски, которые отличаются по цвету от более бледного камня в центре. Я всегда считала, что ковер там плохо смотрится. У него был совершенно неподходящий цвет.

Вдоль одной стены комнаты тянется высокий и широкий стеллаж, где открытые полки перемежаются со шкафчиками, у которых есть дверцы. Пока я таращилась прямо перед собой, погрузившись в воспоминания, Джордж открыл одну из этих дверец и теперь набирает на клавиатуре код. Я замираю.

— Не знала, что у вас есть сейф.