Поглупевший от любви - Джеймс Элоиза - Страница 20

• Предыдущая
• 20/72
• Следующая

Генриетта села рядом с леди Эсме, с тревогой наблюдая, как по изящному носику последней катится слеза.

— Когда миссис Раддл, что живет в деревне, была в интересном положении, — сочувственно заметила Генриетта, — ее муж клялся, что больше никогда не позволит ей иметь детей. Она непрерывно орала на него, как базарная торговка.

— Неужели?

Леди Роулингс протянула ей чашку и промокнула слезу отсыревшим платочком.

— Я сама слышала, — заверила Генриетта. — Бедный мистер Раддл немного раздался в ширину, и его жена сначала обозвала его обжорой с рожей завзятого мошенника, а потом — свинячьей задницей. Это было лет шесть назад, но я никогда не забуду великолепного эпитета «свинячья задница»!

Она отставила чашку. Слезы дождем покатились по лицу леди Роулингс.

— О Господи!

Хозяйка жалко улыбалась.

— Боюсь, я в отличие от миссис Раддл настоящая плакса. Честно говоря, я никак не могу удержаться от слез. Моя няня твердит, что я могу повредить ребенку.

Генриетта, сунув руку в карман, извлекла чистый платок, которым и вытерла лицо леди Роулингс.

— Я понятия не имела, что дамы в интересном положении подвержены приступам плача, хотя думаю, что ребенку это вряд ли повредит. Правда, плач по утрам — это не лучшая идея.

— Но… но почему? Что может быть лучшей идеей? — растерялась леди Роулингс, которая, очевидно, была не в себе.

— От слез чай становится соленым. Вот, выпейте это. Генриетта давно обнаружила, что всякого рода деятельность имеет тенденцию душить истерику в зародыше.

Эсме послушно выпила чай, но слезы все не унимались.

— Полагаю, вы ужасно тоскуете по мужу, — вздохнула Генриетта. — Мне очень жаль.

— К-конечно, я тоскую по М-майлзу, — прорыдала Эсме. — Именно… по м-мужу.

Генриетте ее тон показался несколько странным. Она, как и все окружающие, знала, что Эсме и Майлз много лет не жили вместе. Более того, никуда не выезжая из Лимпли-Стоук, Генриетта частенько встречала лорда Роулингса в обществе некоей леди Чайлд. Всем было известно об их связи. Но прошлой ночью Дарби намекнул, что перед смертью лорда Роулингса муж и жена воссоединились.

— Говорят, что боль со временем становится легче, — неловко пробормотала она.

— Понимаете, в этих обстоятельствах очень трудно вынашивать ребенка. И теперь, когда Дарби и дети здесь, я чувствую себя так… так…

Она запнулась.

— Может, вам станет легче, если думать о своем малыше?

— Я не могу представить! — истерически взвизгнула леди Роулингс. — Не могу представить, как выглядит мое дитя!

— Но ведь этого никто не знает, верно? И это, похоже, не имеет особого значения. Могу заверить, что вы влюбитесь в него с первого взгляда, каким бы некрасивым он ни показался окружающим. Сын миссис Раддл кругл, как репка, но она в жизни не обозвала его обжорой, хотя, уверяю вас, он именно таков и есть. Прошлой весной выиграл состязание по поеданию пирогов, а ведь ему только семь!

— Вы не понимаете, — прорыдала Эсме. — Я не… не… уверена, как будет выглядеть мой ребенок.

— Но, леди Роулингс… — озадаченно начала Генриетта.

— Не называйте меня так, пожалуйста, не называйте меня этим именем!

Очевидно, сейчас начнется настоящая истерика.

Генриетта огляделась. Подобного рода вещи хорошо лечатся нюхательной солью или нашатырным спиртом. К сожалению, при ней не было ни того ни другого.

К счастью, леди Роулингс не проявляла желания немедленно броситься на пол и забиться в судорогах.

— Меня зовут Эсме! — свирепо прошипела она, кладя в чашку ложечку сахара. — Пожалуйста, зовите меня Эсме. Дело в том… — Она поднесла к губам чашку и устремила взор на Генриетту поверх краев. — Дело в том, что я не уверена, кто стал отцом моего ребенка.

Нечеловеческим усилием воли Генриетте удалось не выказать самого откровенного потрясения. Вместо этого она подняла свою чашку и тоже сделала глоток.

— И… и что… существует много кандидатов?

— Вы высказываетесь, совсем как моя подруга Джина. Герцогиня Гиртон. Она задала бы тот же вопрос. Джина так практична. Уж она никогда бы не оказалась в подобной ситуации. — Эсме снова заплакала. — Я предала нашу дружбу.

Генриетта пыталась придумать слова, которыми можно было бы утешить бедняжку, но не смогла, потому что понятия не имела, о чем та толкует.

— Понимаете, Джина собиралась выйти за лорда Боннингтона, но не вышла, — выдохнула Эсме. — Боюсь, именно он может быть отцом ребенка.

Глаза Генриетты округлились. Она, разумеется, знала о развратном маркизе и его гнусной попытке обмануть герцогиню.

— Тот самый маркиз, который пытался вынудить герцогиню…

— Нет-нет. Вся эта история — сплошной вздор. Он вошел в мою комнату, потому что искал меня. Потому что… искал меня!

— А вместо этого нашел вашего мужа, — догадалась Генриетта. — Какая неудача!

И в ее голосе прозвучало столько мягкости и доброты, что Эсме мгновенно успокоилась, почему-то ощутив себя прощенной.

— Генриетта… вы не возражаете, если я буду звать вас Генриеттой?

Девушка ответила улыбкой.

— Я жалкое ничтожество, — продолжала Эсме, — но люблю его… и так уж ли это невозможно?

Генриетта еще раз попыталась разложить все по полочкам.

— Вы любите лорда Боннингтона?..

— Все слухи, которые ходят обо мне в обществе, правдивы: я распутная женщина, — перебила Эсме. — И провела одну ночь с Себастьяном. Только одну. Ночь перед той, когда мы с Майлзом воссоединились, решив зачать ребенка. Муж твердил, что сначала ему необходимо потолковать с леди Чайлд. — Она уставилась на Генриетту распухшими глазами-щелочками. — Вы знаете о леди Чайлд?

Дождавшись кивка Генриетты, Эсме продолжала:

— Вы, должно быть, считаете нас крайне распущенными людьми. Но это вовсе не так, клянусь. Наш с Майлзом брак был ошибкой, и много лет спустя он нашел некое подобие счастья с леди Чайлд. Его мучило лишь одно: он отчаянно мечтал о наследнике и поэтому был принужден сообщить ей… — Эсме опустила голову.

— Что предыдущей ночью вы и маркиз…

— Совершенно верно, — жалко пробормотала леди Роулингс.

— Но маркиз отправился в Европу, разве не так?

Генриетта смутно припомнила, как Имоджин возбужденно пересказывала крайне неприятную историю о скандале, главным героем которого был Боннингтон. История печаталась в «Дейли рекордерз» под рубрикой «Столичные новости».

— Да. И я теперь не знаю, чей это ребенок, его или Майлза.

— В таком случае не вижу никаких проблем, — объявила Генриетта, ослепительно улыбаясь. — Потому что это дитя ваше, и ничье другое.

— Ну… полагаю, это правда, только… Генриетта положила ладонь ей на руку.

— Я вполне серьезно, леди Роулингс… Эсме. Этот ребенок — ваш. Только что родившись, он будет походить на бесформенный красный комочек, которого никто, кроме вас, не будет любить. Вы когда-нибудь видели новорожденных?

Эсме покачала головой.

— Они довольно уродливы. И, судя по тому, что я слышала, вам придется чертовски нелегко, когда настанет срок привести его в этот мир. И вот они появляются без единого волоска на голове и покрытые красными пятнами. Да еще и шелушатся. Но это ваше. Только ваше. Если вы его хотите.

Эсме обхватила живот руками.

— О да! Хочу! Очень хочу! Его или ее.

— Тогда я не понимаю ваших терзаний. Ребенок родится под защитой вашего брака.

— Если бы дело было только во мне, я не испытывала бы таких безжалостных угрызений совести, — призналась Эсме. — Но речь идет еще и о Дарби.

— Дарби — человек взрослый, — сухо напомнила Генриетта.

— Да, но вы не понимаете. Дарби был довольно богат… до этого года. А потом его отец погиб, и он стал опекуном младших сестер. Но он был наследником Майлза…

— Номинальным наследником. Я не питаю особого сочувствия к абсолютно здоровым джентльменам вроде мистера Дарби. Его дорога ясна. И у меня нет ни малейших сомнений, что он изберет именно ее. Ему необходимо жениться на богатой наследнице. К счастью, он обладает лицом и фигурой, как нельзя лучше подходящими для подобного предприятия.

• Предыдущая
• 20/72
• Следующая