Полночные наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 72

• Предыдущая
• 72/82
• Следующая

И вот наконец заветное время пришло. Объявили последний танец перед ужином, рядом с ней появился Патрик, но музыка не начиналась. Он вопросительно посмотрел на Софи, а она едва заметно кивнула, показывая в противоположный конец танцевального зала. Патрик развернулся. Там стоял Брэддон, держа за руку Мадлен.

Лорд Гринлиф откашлялся и торжественно произнес:

— Я имею честь объявить, что леди Мадлен Корнель согласилась выйти замуж за графа Слэслоу.

Рядом с ним появилась счастливо улыбающаяся мать Брэддо-на. Зазвучал менуэт, Брэддон повернулся и, поблагодарил лорда Гринлифа, а затем вывел невесту в центр зала. Они танцевали с большим чувством. Софи и не подозревала у Брэддона таких способностей. Причем он тщательно выдерживал требуемую этикетом дистанцию, не позволяя ноге даже легко коснуться платья леди Мадлен.

А вот улыбаться ему запретить никто не мог, и он это делал с удовольствием. Мадлен крепилась и тоже засветилась веселой улыбкой. У Софи запершило в горле. Наверное, она была не единственная в зале, кого тронуло счастье этой пары, но о цене этого счастья знала только она одна.

А вот если кто-то здесь и был далек от счастливого состояния, так это, несомненно, Патрик. К тому же он пребывал в досадном заблуждении относительно отношений Софи и Брэддона. Ему казалось, что этот пройдоха бесцеремонно играет чувствами Софи. Вот она стоит и, наблюдая помолвку Брэддона, чуть не плачет. Прямо на публике.

Но Патрик также хорошо знал, что вся вина лежит только на нем одном. «Если бы я не полез тогда к ней в спальню, — подумал он с угрюмой ненавистью к себе, — Софи бы сейчас уже давно была замужем за Брэддоном».

Он повел жену на танец. По крайней мере таким способом он мог защитить ее от любопытных глаз. Разве это не смехотворно — сначала дать парню отставку, а потом лить слезы на его помолвке.

Они танцевали молча. Софи высоко держала голову, чуть скосив глаза, боясь, что, заглянув в них, Патрик догадается, что она уже растеряла свой гнев. Это, конечно, большое унижение — радоваться очередному возвращению мужа-бабника, но она его любила.

Затем они чинно вошли в обеденный зал вместе с остальными гостями и заняли места за большим круглым столом. Через некоторое время Софи, воспользовавшись отлучкой Патрика — он пошел принести ей еще один бокал силабаба, — вышла из-за стола.

— Пожалуйста, Сисси, — сказала она приятельнице, — скажите моему мужу, что я пошла в дамскую комнату.

Сисси Коммонвилл посмотрела на нее сочувственно. В последнее время повсюду на светских приемах Софи постоянно ощущала на себе такие взгляды.

«Уверена, что Сисси знает, где и с кем Патрик проводит ночи, — устало подумала она. — Это чудо, что до сих пор еще никто не назвал мне имя этой черноволосой красавицы». Она пошла на выход, не оглядываясь, когда с противоположного конца путь себе прокладывал Патрик с бокалом силабаба.

Но оставаться в дамской комнате вечно она не могла, и Патрик в конце концов пригласил жену на второй танец. К счастью, он был более быстрым, значит, менее интимным. Софи механически исполняла необходимые па танца и вдруг увидела нечто, моментально заставившее сердце подпрыгнуть прямо к горлу.

Ее мать, мило улыбаясь, тянула Мадлен за руку — представить пожилой француженке. Интуиция подсказывала Софи, что это и есть та самая мадам де Меневаль, знаменитая своей способностью разоблачать самозваных французских аристократов. Ни секунды не колеблясь, Софи извинилась перед Патриком и быстро направилась к матери.

Патрик обескураженно пожал плечами и поспешил вслед за женой.

Но Софи прибыла слишком поздно. Мадлен уже делала перед мадам де Меневаль изящный реверанс.

— Черт! — прошептала Софи и замедлила шаг. Увидев дочь, Элоиза приветливо улыбнулась:

— Cherie, разреши познакомить тебя с мадам де Меневаль. Я только что представила ей нашу дорогую Мадлен.

С упавшим сердцем Софи подошла и стала рядом с матерью. Еще секунда, и мадам объявит Мадлен самозванкой. И тогда разразится катастрофа, последствия которой трудно предугадать.

Ее руки коснулся Патрик. Что, черт возьми, происходит? Эта французская старуха, одетая в черное выцветшее шелковое платье, чем-то ужасно напугала Софи. У нее действительно был хищный орлиный нос, но выглядела она вполне безобидно. Патрику даже показалось, что старуха добрая. К тому же она, кажется, плакала.

Ну, плакала — это, пожалуй, сильно сказано. Мадам де Меневаль уронила одну скупую слезу и протянула руки к Мадлен.

— Мадлен, дорогая Мадлен! А я считала вас погибшей вместе с матушкой. Боже, как мне здесь не хватает дорогой Элен! А вы просто ее копия. Моя дорогая, я помню вас совсем ребенком, когда вам было лет пять, не больше. Матушка привезла вас тогда в Париж на балет. Надо же, в такую даль! Ваша матушка любила балет. О, как она любила танцевать.

Софи напряженно молчала. Мадлен тоже. Обе во все глаза смотрели на мадам де Меневаль, как если бы у нее на лбу внезапно выросли рога. Но мадам этого не замечала. Она вытащила из сумочки носовой платочек из тончайшего кружева и аккуратно промокнула глаза.

— Боже, даже не верится! Именно так выглядела ваша бедная мама в те времена, когда затмевала всех придворных дам. Мне кажется, я снова вижу перед собой мою дорогую Элен. У вас ее глаза, волосы… ваша фигура в точности как у нее. Да как же, я хорошо помню, как наш дорогой король Людовик с вожделением поглядывал на грудь Элен. Как будто это было вчера. Мария Антуанетта обычно была этим весьма недовольна, но виду не подавала. О, она была гордая дама! К тому же упрекнуть вашу матушку ей было абсолютно не в чем. Она вела себя безупречно — настоящая аристократка. И скромная, никогда вперед не вылезала. А то, что Людовик находил ее очень привлекательной, так в этом Элен не виновата.

Неожиданно мадам заметила на лице Мадлен удивление.

— Милая, вы, наверное, не знали, что являетесь копией вашей матушки. Я угадала?

— Отец иногда говорил, — медленно произнесла Мадлен, — но я в это не верила.

В этот момент позади Мадлен возник Брэддон и коснулся ее локтя.

— Я полагаю, что сейчас мой танец, — сказал он с поклоном.

— Брэддон! — воскликнула Мадлен, забыв, что обращаться по имени — это нарушение этикета. — Мадам де Меневаль говорит, что я очень похожа на свою маму!

У Брэддона отвисла челюсть. Софи напряглась. Сейчас ляпнет что-нибудь идиотское. Непроизвольно она сжала рукав Патрика.

Патрик скосил глаза на побледневшую жену. Почему Софи так взволновалась? Он терялся в догадках.

К счастью, мадам де Меневаль заговорила прежде и тем, сама того не ведая, помешала Брэддону все испортить.

— Вы, должно быть, тот самый граф Слэслоу, — сказала она, критически оглядывая Брэддона. Она не очень-то жаловала все типично английское, в том числе и таких здоровяков, голубоглазых, с белокурыми волосами. — Я слышала, что вы имели честь сделать предложение дочери моей дорогой приятельницы маркизы де Фламмарион?

— Это верно, — нерешительно произнес Брэддон и снова поклонился. На всякий случай.

Мадам фыркнула. Дурак, как и все эти англичане. Но все же не такой странный, как супруг Элен.

— А ваш отец, маркиз… — Она снова посмотрела на Мадлен, которая, услышав ее слова, стала белее полотна. — Надеюсь, он в добром здравии?

— Отец привез меня в Англию в девяносто третьем, — осторожно сказала Мадлен.

— О, девяносто третий год. — Мадам поежилась. — Это был ужасный год, ужасный. Да, как раз тогда вашу бедную матушку… — Она горестно вздохнула. — Я помню, это было в апреле.

— Ужасный год.

Это невероятно, но Мадлен побледнела еще сильнее.

— Отец сказал, что мама умерла от лихорадки, — нашлась наконец она.

— О нет, — воскликнула французская мадам. — Ее арестовали. Фукс, этому мяснику, нужны были новые жертвы. Она редко приезжала в Париж — знаете, ваш отец был таким затворником, — но тут ей, видимо, понадобилось купить… я думаю, что-то из одежды. Впрочем, я не уверена. Да это и не важно.

• Предыдущая
• 72/82
• Следующая