Алый Завет (СИ) - Злобин Михаил - Страница 26

— С таким не шутят, — подтвердил я свои слова.

— Но… это же невозможно! Как успеть за такой короткий срок?! Да многие Магистры десятилетиями…

— Это возможно, Астал! — Веско перебил приятеля беглый аристократ. — Я сам видел, как Данмар это делает.

Пытаясь скрыть охватившую его эмоциональную бурю, гигант начал нервно вышагивать перед костром, периодически бросая тень на блокнот, в котором Кавим пытался изобразить свою душу.

— Может хватит уже мельтешить?! — Разозлился в конце концов южанин, вырывая очередной испорченный листок.

— Мне надо переварить эти новости! — Не менее сердито рыкнул Астал. — Если бы вы не держали меня в неведении все это время, то я б и реагировал иначе!

Мы с Владеющим послушно не стали прерывать тяжелый мыслительный процесс воителя, и терпеливо ждали, пока он наматывал километраж вокруг затухающего огня.

— Данмар, ты ведь понимаешь, что такие знания крайне опасны? — Взволнованно обратился ко мне воитель.

— Конечно, Астал, — согласно прикрыл я глаза. — Я не спешу распространяться о своих умениях.

— А как они вообще тебе достались? — Испытующе воззрился на меня гигант. — Сначала молнии, а теперь и это… чего я еще о тебе не знаю?

— Многого, мой друг, — загадочно поведал я. — Очень многого…

— Хорошо, а как на счет меня? — Спросил Владеющий, подсаживаясь к костру. — Меня ты тоже сможешь сделать Грандмастером, а, Данмар?

— Возможно, — пожал плечами я. — Но зачем это тебе? Кавим вот жаждет отомстить своему дяде. Но хочет сделать это в честной схватке лицом к лицу. И поскольку шансов одолеть Грандмастера в прямом столкновении у него нет, это единственный для него выход.

— Ну то есть «зачем…» — вроде как смутился великан. — Это ведь такое могущество! Разве можно не желать обладать им?

— А ты знаешь, через что тебе придется пройти ради этого? — Обманчиво ласково спросил я у воина.

Астал, как и ожидалось, легкомысленно развел руками.

— Что бы мне там не пришлось пережить, оно будет того стоить.

— Боюсь, что Луана Персус с тобой бы не согласилась. Помнишь ту ослепительную красотку на торжестве в честь принятия новых Аколитов?

— Помню…

— Скажи, Кавим, — я вполоборота развернулся к шахирцу, — как она выглядела, когда я провел ее к вожделенному «могуществу?»

— Она превратилась в старуху, — коротко поведал аристократ, не поднимая головы. — В морщинистую и смертельно перепуганную.

— А ведь она была Владеющей почти четверть века, — обратил я внимание великана на очевидный факт. — Кавим тоже больше десятка лет назад полноценно овладел своей Искрой. Ну а как давно ты сдал свой медальон учащегося, Астал? Ты в самом деле хочешь рискнуть?

Теперь уже на лице здоровяка явно отпечаталось сомнение. Постепенно до него начинало доходить, что даром сила не достается. За нее приходится чем-то жертвовать. Но вот чем именно, вряд ли кто-то сможет сказать.

— Не торопись, мой огромный друг, — мягко обратился я к громиле. — Подумай обо всем этом. Нужно ли тебе оно? Я гарантирую, что обретение могущества не принесет тебе счастья. А насколько я помню, ты даже Владеющим не хотел становиться. Поэтому спроси себя: «Зачем?»

— Я поразмышляю над твоими словами, Данмар, — сдался наконец гигант. — Просто это очень неожиданно было узнать, что нынешняя ступень для меня не предел…

Работу с душой Кавима я откладывал и оттягивал как мог. Я не хотел ненароком сломить человека, на которого построил уже далекоидущие планы, играющие ключевую роль в моем замысле. Так что я пытался добиться от Владеющего максимального сходства рисунка с его внутренним миром, доводя южанина до кипения своей придирчивостью. Но тот с упрямством осла рвался в том направлении, лишая меня даже формального повода отказать ему.

Шахирец за последнюю неделю почти не спал, проводя время то в медитации, то над страницами блокнота, пытаясь по памяти восстановить то, что видел в своей душе. И я с непонятным сожалением отмечал, что с каждым следующим днем у него получается все лучше и лучше. Линии ложились на бумагу все ровнее, штрихи все четче изображали игру теней, а изгибы и углы становились изящней и точнее.

В конце концов, перед очередной ночевкой, Кавим подошел ко мне с похудевшим раза в три дневником, и заверил, что справился с задачей. Он поклялся, что сумел воплотить на бумаге абсолютно достоверное подобие того места, куда он попадает во время транса, вплоть до наклона каждой травинки. И я, глядя на рисунок уютного оазиса, распростертого посередь холмов песчаных барханов, был склонен ему поверить.

— Что ж… тогда идем, — распорядился я, — попробуем…

Первую попытку провести Владеющего к могуществу, мы предприняли этой же ночью. Я предупредил Астала, чтобы он не пугался истошных криков, которые услышит из темноты. А главное, ни в коем случае не подглядывал за нами, иначе последствия для его приятеля будут фатальны. Страх за товарища должен был гораздо сильнее подействовать на воителя, нежели угроза его собственному здоровью.

И, похоже, это сработало, потому что здоровяк провожал взглядом наши удаляющиеся во мрак степной ночи силуэты, и не пытался пойти следом. Когда мы отошли уже на порядочное расстояние, и свет костра превратился в крохотную едва различимую искорку, я повернулся к Кавиму.

— Ты готов?

— Готов!

— Тогда ложись на землю, а я пока все обустрою.

В отличие от Луаны, южанин не проявлял опаски или недоверия. Он полностью полагался на меня, вверяя в мои руки не просто свою жизнь, но и душу. Владеющий не задал ни единого вопроса, пока я завязывал ему глаза и спутывал прочными кожаными ремнями руки и ноги. И в медитативный транс он вошел легко, без всяких костылей в виде дурманящих зелий.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я начал медленно распускать завязки восточной дишдаши. В султанате такие одежды носили практически все местные жители, прячась под длинными полами от палящего зноя. Но это только днем. От ночного холода степи эта тонкая закрывающая даже пятки роба никак не спасала.

От прикосновения легкого ветерка, по моей коже побежали мурашки, и я постоял так немного, наслаждаясь ощущением прохлады. Мне показалось, что она будто бы помогала унять терзающее пламя моей собственной Искры, но я понимал, что на деле это все оставалось простой игрой разума. Раскинув руки и позволяя воздуху обласкать меня со всех сторон, я потянулся к пульсирующей скверне, живущей внутри меня. К черному обелиску…

Мгновение, и ночь расступилась перед моим взором, рассветая в унылую однотонную серость. На небосводе померкли не только огоньки звезд, но и осколки мертвого планетоида. По венам словно бы потек жидкий огонь, и пальцы сами по себе до хруста сжались, мечтая испробовать границы невероятной мощи, дарованной демонической сутью.

Я перевел взгляд на связанного шахирца и увидел, как трепещет его Анима Игнис. Беззащитная, уязвимая, податливая. Я мог взять ее прямо сейчас. Вырвать из чужой души и поглотить, став чуточку сильнее. Но я слишком полно владел своим сознанием, чтоб позволять себе бездумно идти на поводу у низменных желаний обелиска.

Когтистые пальцы потянулись к манящему сиянию и начали неотвратимо сжиматься вокруг него. Кавим издал протяжный болезненный стон, но из транса не выпал. Несчастный смертный все еще верил мне, и я не собирался подрывать его надежд. Я же предупреждал, что сей путь полон боли и мук? Настало время пройти по нему…

Держась за дрожащую Искру шахирца, я сам прикрыл глаза и грубо ворвался в оазис его души. Помня о том, что любое мое прикосновение принесет Владеющему одни лишь страдания, я огляделся и, заприметив одинокую фигуру посередь невысокой зелени, направился в том направлении.

— Здесь красиво, Кавим, — сказал я, становясь рядом с призрачным силуэтом беглого аристократа.

Заслышав мой голос, шахирец дернулся и принялся крутить головой, пытаясь меня увидеть. Но вскоре успокоился и снова вернулся к созерцанию. Сейчас мы с ним стояли на берегу, неподалеку от лазурного озерца, дно которого оказалось усыпано человеческими черепами. Странно, что он опустил этот момент в своем рисунке…