Связь без брака (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 33

Мы направились в раздевалку, соперники меня поздравляли, хотя выглядели немного подавленно. К ним тут же подбежали тренера, поздравляя их, Пень же при виде меня только что не светился от счастья.

— Уже шесть покупателей на тебя! Шесть! Добряшов!

У меня чуть с языка не сорвалось, что рабство вроде как давно отменили, но я чудом сдержался. Пень был счастлив и доволен, портить ему настроение сейчас, значит вредить себе потом.

Почти сразу начались забеги на 200 метров, где я встречался с уже знакомыми соперниками, в глазах многих из них, когда я выходил на дорожку уже не было видно прежнего огня, как это было на 100 метрах.

— Чемпионом СССР в беге на двести метров становится Иван Добряшов со временем — 20.2. Это снова новый рекорд СССР товарищи!

Тут уже зрители раскачались по-настоящему. Часто выкрикивали ободряюще мою фамилию, я раскланивался по сторонам и только спустя пять минут вернулся под трибуны. Там я поздравил Амина Туякова со вторым местом, Эдвина Озолина с третьим, и они в этот раз не выглядели так подавленно, как после 100 метров, пожали мне руки и пошли снимать шиповки. Я тоже свои снял, но прижимал их к сердцу, поскольку крутившийся рядом директор, посматривал на них с вожделением, так что я с большим облегчением увидев Александра Григорьевича, отдал ему обувь, сердечно за неё поблагодарив. Тот лишь хмыкал и поздравлял меня, предлагая так уж и быть оставить победные шиповки себе. Но как бы я ни хотел это сделать, я наклонился к его уху и сказал, что хочет сделать с ними жадный директор, поэтому лучшее, если я их верну законному владельцу. Рудских побледнел, покачал головой, но шиповки взял, кинув странный взгляд на Пня.

На этом соревнования сегодня были окончены и началось награждение. Я дважды поднимался на первое место и золотые медали на грудь с красными подушечками на месте крепления, вешал мне уже знакомый человек из чёрной «Волги». Он поздравил меня, и произнёс пару партийных лозунгов, что конечно я тут же поддержал, подсыпав ему цитат из последнего партийного съезда. Он с оторопью на меня посмотрел, затем похвалил и перешёл к другим спортсменам.

На выходе из стадиона меня ждали несколько комсомольцев, со значками ВЛКСМ на груди, просили рассказать свою биографию и как я смог достичь таких результатов, чтобы они написали об этом в «Пионерскую правду». Пень зло всех растолкал и увёл меня за собой, я лишь успел извиниться перед расстроенными подростками. Едва мы оказались в гостинице, он тут же едва ли не с мясом содрал с меня медали и всё запаковал в коробочки, спрятав их у себя вместе с наградными книжками. Его глаза возбуждённо блестели, да так, что он вытащил меня из общей комнаты, где ещё не успели толком поздравить соседи, обрадовавшиеся моей победе, и посадив в свою комнату вместе с Ирой, закрыл нас на ключ и куда-то убежал.

Поняв, что это возможно надолго, я пошёл в ванну и раздевшись, включил холодную воду, чтобы дать ногам отдохнуть. Только сейчас я почувствовал, как они гудят. Через пять минут ко мне заглянула Ира, вопросительно посмотрев на меня.

— Прости, но нет, — отвернулся я от неё.

— Хорошо, — она закрыла за собой дверь и вернулась в комнату.

Когда я помылся и вышел, в одном небольшом полотенце на бёдрах, поскольку не хотелось лезть мокрым в одежду, она бросила на меня лишь короткий взгляд и снова стала смотреть в окно, сидя на подоконнике. Больше мы с ней, так и не заговорили. Ни в самолёте на Москву, ни потом в Иркутск. Мы словно отдалились друг от друга, и лично меня, это сейчас полностью устраивало.

Наше возвращение было больше похоже на бегство, я не понимал, почему Пень даже не остался на последний день соревнований, а торопил нас на протяжении всего пути. Это было странно, но особо выбора у меня не было, поэтому просто следовал за ним. Он кстати заметил, что мы совсем перестали общаться с Ирой, хотя раньше изредка перебрасывались фразами. Его это видимо слегка удивило, и директор поинтересовался, в чём причина, мы же вроде раньше хотя бы терпели друг друга. Ира пожала плечами и спокойно ответила, что просто у нас нет общих тем для разговора, его это полностью устроило и в основном в свободное время или когда он не был пьян, он разглагольствовал о том, как более выгодно продать меня, окупив все расходы на организацию ДЮСШ. Суммы отступных, предлагаемые ему клубами он не называл, но всё время довольно щурился, объясняя, что вернувшись, начнёт настоящие торги за мой переход в другой клуб.

***

Утомлённые долгой дорогой, мы наконец вернулись в родной посёлок, встретивший нас туманом и дождём, а также интернатом, в котором к моему облегчению не происходило особых проблем. Бык и Губа, вернувшиеся с больнички значительно, поутихли, изнасилования и приставания к девочкам полностью сошли на нет, если что и происходило, то по слухам, только по обоюдному согласию. Избиения были в порядке вещей, как и воровство персонала, но на фоне того, что происходило раньше, это были просто мелкие прегрешения, на которые пока можно было закрыть глаза.

Утром, на завтраке, Пень во всеуслышание объявил, что я выиграл две медали на чемпионате СССР и установил новые рекорды, а также весьма недвусмысленно намекнул, что будет, если меня хоть пальцем кто тронет.

Подростки спокойно восприняли эту информацию, особого ажиотажа по этому поводу не было, поскольку всем было по большей части плевать, ведь на их жизнь это никак не влияло: кормить лучше не стали, заданий в школе меньше задавать тоже, а чужие достижения у нас обычно были красной тряпкой и поводом для избиений, чем радости за товарища. Так что если я и волновался, что ко мне будет повышенное внимание то зря, только девушки, видя мою фигуру, когда я возвращался после утреней пробежки, стали чаще подходить и предлагали дружить. Все вежливо, но твёрдо посылались по известному маршруту для прогулки по лесополосе.

Сам я, не зная дальнейших планов Пня, просто вернулся к тренировкам, лишь изредка замечая по выходным, стоящие «Волги» на дворе школы.

***

Прошла спокойная неделя, и я было думал, что всё успокоилось со дня завершения чемпионата, как наоборот, с новой неделей события закрутились со всё большей силой. Первое, что произошло — это стоящая в разгар рабочего дня у школы та самая чёрная «Волга», которая и привезла меня сюда два года назад. Удивлённо посматривая на нового шофёра за рулём, я пошёл внутрь и на вахте меня остановили два новых дежурных.

— Немой, иди к директору, только за дверью подожди, — остановили они меня.

— А кто приехал? — поинтересовался я, — номера у машины вроде военные.

— Да в форме кто-то приехал с тёлкой, — пожал плечами один, — в общем иди и жди.

Идя по коридору, я даже отсюда слышал, как в кабинете директора происходит явно что-то странное. Там разговаривали на повышенных тонах и даже слышался мат. Подойдя вплотную, я застал часть разговора, долетающего из-за закрытой двери, так громко внутри разговаривали.

— …ещё раз повторяю, я его не отдам! Он мой! Я его нашёл, обучил, наставил!

Раздавшийся мужской голос в ответ, был не менее резок.

— Да нам плевать, что вы хотите, Вера поместила сына на время в вашу школу-интернат, теперь его забирает. Разговор окончен, всё что нужно от вас, это подписать бумаги. Если не хотите, то ребёнка мы у вас всё равно заберём, но вопрос с документами будем решать через прокуратуру и органы социальной опеки.

Истеричный голос Пня стал слышен сильнее, поскольку дверь открылась и первой вышедшей была мать Ивана, увидев которую, у меня автоматически сжались кулаки от желания её ударить. Женщина — из-за которой одна детская жизнь пошла под откос, не заслуживала прощения.

— Ванюша! — увидев меня, она бросилась обниматься. Я встал со стула и рукой отодвинул её от себя.

— Женщина, держите себя в руках.

Хлёсткая фраза остановила её, она изумлённо посмотрела сначала на меня, затем на вышедшего следом военного в форме полковника.