Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ) - "Mary_Hutcherson" - Страница 51

— Почему ты не отвечал, когда я свистела?

— Я не слышал. Вода слишком шумела.

— Я думала, Катон убил тебя! — срывается она на крик.

— Все хорошо, — подхожу и обнимаю ее, но она никак не реагирует. — Ну же, успокойся, Китнисс.

Она отталкивает меня и глубоко вздыхает.

— Когда двое договариваются о сигнале, они не должны уходить слишком далеко. Если на сигнал не отвечаю, значит — беда. Неужели непонятно?

— Понятно, — спокойно отвечаю я.

— Так было с Рутой, а потом я смотрела, как она умирает!

Становится понятно, отчего реакция Китнисс оказалась настолько буйной. Сразу начинаю чувствовать себя жутко виноватым и не знаю, что сделать, чтобы она меня простила. Начинаю оправдываться, но напарница, похоже, не хочет меня слушать. Отворачивается и идет к рюкзаку.

— Ты ел без меня! — опять начинает она.

— Ел? — удивляюсь я. — Нет. Ничего я не ел.

— В таком случае сыр съело яблоко.

— Я не знаю, что съело сыр, — так же спокойно продолжаю я. — Я его не ел. Я собирал ягоды у ручья. Вот, возьми, попробуй, — протягиваю ей все ту же горстку, сжатую в ладошке, она берет одну и начинает разглядывать.

Одного взгляда мне хватает, чтобы понять, что с ягодами я ей тоже не угодил.

Китнисс приседает, чтобы рассмотреть всю горсть, которую я насобирал, и тут стреляет пушка. Она быстро оборачивается, будто думая, что это умер я, но я развожу руками, показывая, что все в порядке, и тут недалеко от нас появляется планолет. Приглядываюсь внимательней и замечаю копну рыжих волос. Клешни поднимаются выше над деревьями, и я наблюдаю за трупом той самой девушки, что накормила меня, пока я не мог добыть себе еду сам. Ее волосы развивает ветер, и я вспоминаю, как она старалась пригладить их, но они все равно торчали во все стороны. Через пару секунд ее худое тело поднимают на борт, и она исчезает навсегда. Возможно, мне бы и было ее жаль, только вот следующая моя мысль заставляет действовать мгновенно. Если она мертва, значит, кто-то ее убил. Кроме нас на арене остался только Катон. Хватаю Китнисс за руку и толкаю ее к дереву.

— Забирайся! Живо. Я следом. Сверху будет легче обороняться.

Но она даже и не думает двигаться. Стоит и спокойно смотрит на меня.

— Нет, Пит. Ее убил не Катон. Ее убил ты.

Ее обвинение просто выбивает меня из колеи. Почему она так решила? Неужели из-за дурацких ягод она будет теперь во всем винить меня?!

— Что? Да я же был в другой стороне! Как я мог ее убить?

Вместо ответа она указывает на кучку черных ягод, разложенных на куске пленки.

Сначала я ничего не понимаю, и Китнисс начинает рассказывать мне, как Лиса понемножку воровала из запасов профи и как, скорее всего, украла у нас ягоды, решив, что они съедобные, раз мы нарвали их себе.

И когда, наконец, я понимаю, что Китнисс однозначно права, мне становится не по себе. Ведь и вправду получается, что ее убил я. Она спасла меня от голодной смерти, а я ее убил. Теперь она мертва всего лишь потому, что доверилась мне. А я даже не узнал ее имени…

Решаю не рассказывать об этом Китнисс, подумав, что так будет лучше.

— Интересно, как она нас нашла? Это, наверное, потому что я так шумел.

Даже тут виноват я.

— Она очень умная. Вернее, была умной. Пока ты ее не перехитрил.

— Я не хитрил. И вообще как-то нечестно получается. Ведь мы бы сами умерли, если бы она не съела ягоды первой, — но я тут же исправляюсь, вспомнив, как Китнисс с критичным видом разглядывала ягоду. — То есть, нет, конечно. Ты же их узнала, правда? — она кивает.

— У нас их называют морником.

— Даже название жуткое. Прости, Китнисс. Я, правда, думал, что это те самые, которые собирала ты у пещеры.

— Не извиняйся. Теперь мы на шаг ближе к дому. Так ведь? — киваю, вспоминая, как сказал ей тоже самое, после смерти Цепа.

— Я выброшу остальные, — уже берусь за конец пленки, чтобы стряхнуть их на землю, но Китнисс меня останавливает.

— Они обманули Лису, может, и с Катоном сработают, — девушка достает из рюкзака маленький кожаный мешочек и пересыпает туда ягоды. — Если будет нас преследовать, мы бросим мешочек, будто случайно, а он, глядишь, и попробует.

— И тогда здравствуй, дистрикт-12, — пытаюсь улыбнуться, хотя на душе становится жутко паршиво.

— Точно, — говорит она и прикрепляет мешочек к поясу.

— Теперь он знает, где мы, если был не очень далеко отсюда. Видел планолет, думает, что мы убили Лису, и придет, — она кивает, соглашаясь.

— Тогда давай разводить костер прямо здесь.

— Ты готова с ним встретиться?

— Я готова поесть. Лучшего шанса спокойно приготовить еду не будет. Если Катон узнал, где мы, тут ничего не поделаешь. А еще он знает, что нас двое, и уверен, что мы специально охотились на Лису. Значит, ты выздоровел. А раз мы развели костер, то не только не боимся его, наоборот, устроили западню. Ты бы пришел в таком случае?

— Скорее всего, нет, — соглашаюсь я.

Берусь разводить костер, а Китнисс готовит еду. И уже через полчаса все готово: мясо и коренья пожарены, костер потушен, вещи собраны.

— Надо подняться выше на лесистый холм и найти подходящее дерево для ночевки.

— Я не умею лазать по деревьям, как ты, да еще с больной ногой. К тому же я не смогу заснуть в пятидесяти ярдах над землей.

— Внизу ночевать опасно.

— Может, вернемся в пещеру? — предлагаю я, заранее зная, что услышу отказ. — Там вода рядом и обороняться легче.

Китнисс глубоко вздыхает и задумывается, а я уже начинаю перебирать в голове достоинства пещеры, но тут она подходит ко мне, обвивает шею руками и целует. Надо же, когда я не топаю и не собираю ядовитые ягоды, она ведет себя гораздо нежнее. Впрочем, неудивительно.

— Почему бы и нет. Давай вернемся, — прямо вздыхаю от облегчения.

— Я и не надеялся, что ты так легко согласишься.

Она улыбается, и я еще раз целую ее долгим и нежным поцелуем. Только в этот момент понимаю, как же мне не хватало этого целый день.

Обратно идем, держась за руки, будто гуляем в каком-то парке, а не на арене. Китнисс предлагает идти по дну ручья, чтобы наловить рыбы, и я соглашаюсь. Даже притом, что мы идет под уклон, подгоняемые течением, дорога отнимает все силы. К пещере мы возвращаемся уже ночью, быстро ужинаем и отправляемся спать. Китнисс говорит, что будет дежурить первой, а у меня нет сил спорить, поэтому я забираюсь в спальник и засыпаю. А когда снова открываю глаза, уже опять светит солнце.

— Я проспал всю ночь. Это нечестно, Китнисс. Почему ты меня не разбудила? — но она похоже не переживает на этот счет, потягивается и заползает в мешок.

— Посплю теперь. Разбуди, если будет что-нибудь интересное.

Киваю, но весь день ничего интересного не происходит. Китнисс сама просыпается под вечер и сонно потирает глаза.

— Наш друг не показывался?

— Нет, — отвечаю я. — Его ненавязчивость начинает меня беспокоить.

В глубине души надеюсь, что в схватке с Цепом наш противник пострадал настолько, что валяется где-то под деревом и истекает кровью, как я тогда в окружении мха и камней.

— Интересно, сколько еще будут ждать распорядители, пока не сгонят нас вместе?

— Лиса погибла сутки назад. Зрители уже наверняка сделали ставки и заскучали.

— Да, у меня предчувствие, что это будет сегодня. Знать бы еще, как они это сделают…

Мне лично совсем неинтересно, что они придумали. Поэтому не хочется даже задумываться над этим. Даже без особого воображения я отчетливо помню все те ужасы, которые приходилось переживать трибутам на прошлых Играх. А с появлением нового распорядителя, Сенеки Крейна, финальные «забавы» стали еще изощренней. Так что для нас он наверняка приготовил что-то особенное. Учитывая изменения правил, щедрый пир у Рога и прочие несвойственные обычным Играм моменты, даже не стоит надеяться, что во время финала нас оставят в покое.

— Что ж, пока ничего не происходит, нет смысла терять день охоты. Только вначале нужно как следует подкрепиться. Мало ли, что может случиться по дороге, — рассуждает Китнисс и достает из рюкзака мясо и коренья.