Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв - Страница 4

В конце концов даже культисты сбежали в существующую между измерениями Паутину, чтобы скрыться от растущего числа имматериальных монстров, жаждущих власти над царством смертных. С каждым днем планету Эйдаферон все сильнее заволакивал варп, отчего на ней начинало твориться жуткое безумие, грозящее навсегда поглотить Фараэтиль.

От отчаяния, подогреваемого желанием охотиться и бродить по знакомой земле, девушка в итоге вернулась в район гоночных треков и арен Курнуссея. Она даже рискнула пробраться в оружейный склад, чтобы достать оружие, но тем самым совершила ошибку. Маленькое приключение закончилось неудачей, и Фараэтиль разворошила осиное гнездо. Теперь совсем иное чувство заставляло ее бежать сломя голову: подобно взявшим след гончим, за ней неслись кровавые танцоры хозяина.

Поначалу воительница беспорядочно поворачивала то налево, то направо, надеясь при помощи хитрости и невероятной скорости удрать от преследователей. Они казались какими-то странными и в некотором роде усовершенствованными: танцоры быстро находили Фараэтиль и умудрялись ни на миг не терять ее след в извилистых переулках, перепрыгивая через стены, перескакивая через оконные проемы и мчась по крышам.

Инстинктивно Фараэтиль бежала к храмовому району. Если удастся оторваться от преследователей, она сумеет спрятаться в главном храме, где жил тот сородич. Сейчас она думала только о собственном спасении и не заботилась о том, что приведет кровавых танцоров в дом незнакомца. Если вспомнить его состояние во время их первой и единственной встречи, он, скорее всего, уже покончил с собой. Однако от мысли, что она увидит мертвое тело выжившего, который по собственной воле наложил на себя руки, девушка на мгновение притормозила. Хотя в прошлом сотни погибли по ее вине, самоубийство по некой причине ее пугало.

Фараэтиль зашла за колонну, где был спрятан замок, и нажала на переключатель, отчего боковая дверь открылась со щелчком, разнесшимся по всему святилищу.

Воительница услышала стук шагов позади себя и поняла, что оказалась недостаточно быстра. Дверь затворилась сама, и Фараэтиль понадеялась, что преследователи не отыщут способа ее открыть.

Девушка ощутила волну гнева, когда увидела незнакомца, бегущего вниз по лестнице. Он стал крепче и выглядел более здоровым. Стиснув кулаки, он спускался по лестнице, но в вестибюле замедлился и остановился. Его ярость тут же рассеялась, когда он взглянул на танцовщицу. Жалость. Фараэтиль видела в его глазах жалость.

Преследователи настороженно вошли внутрь, сбитые с толку разреженным воздухом храма. Царящее здесь спокойствие смутило гонителей, и они, будто псы, начали принюхиваться. Одеждой им служили части брони и обрывки ткани, в руках они держали длинные клинки. Кожу охотников в качестве украшений пронзали крючки и шипы.

Вдруг женщина с красными волосами, которые словно иголки торчали из ее головы, зарычала на двух эльдаров в храме, не отрывая от них своих безумных голодных глаз.

— Кто ты? — вопросила она, направив на незнакомца изогнутый кинжал.

Он взглянул на Фараэтиль, а затем снова на женщину.

— Азурмен. Рука Азуриана.

Глава 1

По воздуху пронесся чей-то слабый крик, эхом отражаясь от стен узкого коридора. Он раздавался чересчур долго, выдавая нематериальную природу источника. С каждым шагом Джайн Зар ощущала, как мощь храма слабеет. Вокруг нее носились воспоминания, пытаясь привлечь внимание лорда-феникса, но она полностью сосредоточилась на зове, что привел ее сюда.

Она вернулась в храм впервые, однако все по-прежнему находилось на своих местах. Пол под ногами устилали ровные каменные плиты, а стены украшали выцветшие и облупившиеся фрески. Картины былых времен уже нельзя было разглядеть, но Джайн Зар и так хранила все изображения в памяти. В храме когда-то царило торжество красок: фрески и бордюры пестрили сценами из самых древних мифов эльдаров, многие из которых описывали события Войны в небесах, развернувшейся между богами.

Потолок покрывал тонкий слой железа, искусно украшенный нитями и бусинками бронзы. С разных точек комнаты можно было разглядеть непохожие друг на друга лица — каждое отождествляло один из шести основных аспектов Кхаина, Кроваворукого бога.

В центре шестиугольного зала располагался широкий пьедестал высотой ей по пояс. На постаменте был вырезан запутанный узор рун, украшенных яркими самоцветами. От рун и драгоценных камней исходил тусклый свет, создававший шесть частей — синюю, зеленую, красную, черную, серую и белую. В середине пьедестала покоился шар размером почти с два кулака, внутри которого кружила белая дымка.

Войдя в комнату, она тут же уставилась на облаченного в лазурно-белую броню Азурмена, что стоял у небесно-голубой руны Зловещего Мстителя. На его боку висел длинный меч, в рукояти которого сидел на мгновение потускневший камень души. Наручи с сюрикенными катапультами обвивали предплечья лорда-феникса, а его голову скрывал шлем с высоким гребнем, изображающий угловатое суровое лицо.

Фигура, облаченная в броню цвета переливающегося пламени, стояла около инкрустированных в стол святилища рубинов. К груди воин прижимал огненную пику, длинный ствол которой мерцал серебристо-золотым под стать его витиеватому доспеху. Это оружие могло вмиг прожечь даже самую крепкую броню и запросто испарить вражескую плоть. В другой руке он держал топор с треугольным навершием, воздух вокруг которого дрожал от жара. Полоса из маленьких перехлестывающихся пластин служила ему тяжелой набедренной повязкой и вполне походила на другие элементы его брони, словно покрытые драконьей чешуей. С боков шлема возносились широкие гребни, что отбрасывали длинные мрачные тени. Воздух вокруг воина подергивался от волн гнева, исходящих от него подобно настоящему жару. То был Фуэган Пылающее Копье, что стоял рядом с руной Огненного Дракона, сияющей алым.

Напротив него неподвижно высился Мауган Ра, облаченный в черный доспех, на котором виднелись кости и черепа. Пожинатель Душ был вооружен сюрикенной пушкой Маугетар, что заканчивалась острым клинком, походящим на косу. Кристалл перед лордом-фениксом пылал черным пламенем.

Карандрас был одет в зеленую броню и в одной руке держал длинный цепной меч, другая же заканчивалась инкрустированной камнями клешней, напоминающей скорпионью. Изумрудное свечение его руны испещряло потолок яркими пятнышками.

Их голоса звучали так знакомо, словно воины разлучились лишь мгновения назад, однако каждый из них сильно изменился с того ужасного дня. Джайн Зар решила ненадолго остаться в тенях и послушать их разговор.

— Мы не говорим о нашей жизни, текущей вне этого места, — резко оборвал его Азурмен. Карандрас внял упреку и снова исчез, а его руна сразу же потускнела.

— Прости меня, отец святилища, я и не думал проявлять непочтение, — прошептал он во мраке. — Я больше не стану говорить о внешнем мире и времени, проведенном за пределами храма.

Азурмен кивком принял извинения и жестом попросил Карандраса занять подобающее ему место.

Джайн Зар вышла из теней.

— Твоя сдержанность всегда вдохновляла меня, Рука Азуриана, — промолвила она. Броню воительницы отличал цвет кости с вкраплениями черного. Она держала длинную глефу с серебряным клинком, а на ее боку висел клинковый трискель. Сделав три быстрых шага, она мгновенно очутилась в комнате. — Пусть она направляет нас в этот важный час.

Джайн Зар встала справа от Азурмена, остановившись на расстоянии руки от пьедестала. Руны ее аспекта вспыхнули ярко-белым. Лицо Кхаина над ней приняло форму баньши, чье ужасающее лицо, обрамленное извивающимися змеями, застыло в яростном крике.

В тишине все они ожидали следующего и последнего гостя.

В коридоре появился Багаррот Вой Ветра, на спине которого красовались свернутые блестящие металлические крылья полетного ранца, подобно плащу окутывавшие его тело. С плеча воина свисал трехствольный лазбластер, который слыл его основным оружием, а на поясе новоприбывшего покоился в ножнах изогнутый клинок. Руна Пикирующего Ястреба между Джайн Зар и Мауганом Ра зажглась призматическим разноцветьем. Багаррот расположился между товарищами, и только шуршание его перьевого гребня нарушало царящее безмолвие.