Влюбленная герцогиня - Джеймс Элоиза - Страница 54

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая

Она с криком вынырнула и, прежде чем он успел сообразить, предприняла контратаку.

— Не могу поверить, что ты это сделала, — вымолвил Кэм, задыхаясь и смеясь.

Он имел преимущество благодаря сверхъестественному ночному видению, но она была настолько тонкой и скользкой, что, казалось, просто просачивалась сквозь пальцы. И атаковала без предупреждения.

— Нет, не смей! — кричал он, со смехом отражая нападения, которые могли иметь серьезные последствия. Наконец он прижал жену к себе и поцеловал. — Ты же не хочешь подвергнуть опасности наших будущих маленьких лютиков, не так ли?

Джине понадобилось мгновение, чтобы вспомнить о лютиках, о нем, о себе. Но Кэм снова припал к ее рту.

Второй раз Финкботл застал герцогиню в страстных объятиях герцога и, до того как отвернуться, увидел изящную спину женщины и руку герцога на ее бедре. Финеас молча поставил лампу и выскользнул за дверь. Он не мог позволить свидетелям увидеть герцогиню обнаженной, но в его сердце шевельнулось некое злорадство. Он, Финеас Финкботл, все-таки остановил развод.

— Извините, — сказал он пожилым дамам, которых привел к бассейну. — Весьма сожалею, однако сейчас не время для осмотра этих помещений.

— Почему нет? — проскрипела миссис Флокхарт. — Что нас останавливает?

Финеас чуть не закричал, но тут же расправил плечи. Он волевой человек, который доводит начатое до конца.

— Я увидел крысу, — решительно произнес он. — Не думаю, что вам это доставит удовольствие.

Миссис Флокхарт вслух сказала то, о чем подумали остальные:

— Хорошо! Я полагаю, леди Троубридж, бедняжка, придет в ужас, когда узнает, что делит свой бассейн с крысами! Она так нас убеждала, что бассейн полезен для здоровья, — хихикнула миссис Флокхарт.

— Знаешь, что мне особенно нравится в твоих глазах? — спросила Джина. — Твои черные ресницы, а сейчас они еще и острые от воды. Я хотела бы иметь такие же.

— Мне твои ресницы нравятся такими, какие они есть. Они… — Кэм умолк. — Черт побери, я виду твои ресницы.

Она повернула голову и посмотрела на лестницу.

— Надо же, — сказал он. — Кто-то приходил и оставил нам лампу. Какие заботливые и любезные, не хотели нам мешать.

Джина потупилась, чувствуя, что краснеет с головы до ног. — Я должна одеться.

— Да, полагаю, дверь уже не заперта.

Он понес ее по воде к лестнице, затем позволил соскользнуть на пол. Она довольно улыбнулась, словно кошка, полакомившаяся сметаной.

— По-моему, тебя не так уж напугала темнота.

— Думаешь, вылечила меня, да?

— Ты не нуждался в лечении. — Джина встала на цыпочки, чтобы смотреть мужу в глаза. — Все поцелуи твоей матери остались у тебя в памяти. Ты нуждался лишь в том, чтобы тебе напомнили, что она любила тебя… Лютик.

— Возможно, ты права, — неохотно проворчал он.

Она нагнулась за своей одеждой, и Кэм обнял жену сзади, крепко прижав к себе ее голые ягодицы.

— Я присоединюсь к моей герцогине в ее постели сегодня вечером.

Она не смогла ответить. Кровь так шумела в ушах, что Джина даже не была уверена, правильно ли его расслышала.

Кэм отпустил ее и пошел одеваться, а Джина стояла, оглушенная мыслью, что без памяти влюблена в своего обманутого мужа.

— И я буду ваять тебя из того куска мрамора. Я и работал над рисунками последние два дня.

Замечательно! Теперь она станет нагой фигурой для гардеробной. Но ее это уже не волновало. Несмотря на протесты своего тела, Джина медленно натягивала чулки. Она собиралась жить среди нагих статуй, и теперь сама будет такой же. Сердце у нее пело.

— Кэм, ты не видишь где-нибудь мои подвязки?

Тот, уже полностью одетый, выключил горячую воду, затем нагнулся, поднял их с пола и шагнул к жене.

— Я хочу сделать твою голову и плечи, — сказал он. — Правда, я не уверен, что смогу правильно воспроизвести твои глаза, особенно их форму в уголках. Но эту красоту здесь… — Он погладил большим пальцем ее шею. — Это прекрасно, и я знаю, что могу ее передать.

Должно быть, она слишком явно выказала облегчение.

— Думала, я превращу тебя в обнаженную Диану? — Она кивнула. — Будь я проклят, если позволю другому мужчине увидеть твое нагое тело. В камне или во плоти. Ты моя жена, теперь уже настоящая жена, Джина. Хотя это не означает, что я не собираюсь ваять обнаженные тела других женщин, — добавил он.

— Марисса? — прищурилась она.

— А кто же еще? Я не намерен торговать собственной женой. Ты будешь нагой только у меня в спальне.

Что-то в его глазах позволяло ей поверить ему. Какой бы глупой она ни была, Джина не осмелилась спросить, что он имеет в виду. Может, взять ее с собой в Грецию? Или оставить дома, в Гертоне? Она прогнала эту мысль.

— О, дорогой, — сказала Джина с притворной грустью. — Какая жалость!

— Что?

— Если я буду обнаженной лишь в твоей спальне., . — Она замолчала и лукаво улыбнулась. — Тогда нам уже не придется использовать лес с колокольчиками в Гертоне. Конечно, ты вылечился от боязни темноты, но я думаю, что мы должны повторять уроки. Ночью.

Кэм глубоко вздохнул.

— Могу я проводить вас до комнаты, ваша светлость?

Джина сделала реверанс.

— Буду признательна.

Поднимаясь по лестнице из бассейна, она попыталась оттолкнуть его руку.

— Прекрати, Джина, — сказал он вполне дружелюбно.

— Нам следует быть посдержаннее, — неохотно ответила та, когда муж открыл дверь. — Я не говорила жениху, что не выйду за него.

— Боннингтон не идиот. А возможно, и да. В любом случае это не имеет значения. — Он придержал дверь, и она вышла в коридор.

— Кэм, — строгим, предупреждающим голосом сказала Джина.

— Я понял. О! Уж не вездесущий ли это мистер Финкботл? — Он потянул жену назад, чтобы она была у него за спиной, и медленно подошел к солиситору, глядя на его руки.

Оказавшись перед разъяренным герцогом, Финеас начал бормотать:

— Надеюсь, я не совершил ошибку… Я очень сожалею, но… инструкции мистера Раунтона… в сущности, ваша светлость, они были совершенно определенными… Я не мог придумать ничего другого… кроме погреба…

Кэм замер, стараясь вникнуть в путаную речь Финкботла. Но в том, что он лепетал, не было никакого смысла.

— Черт побери, о чем вы толкуете? Что за погреб? Что Раунтон поручил вам сделать?

Джина нервно хихикнула.

— Если я правильно его поняла, мистер Финкботл чуть не запер нас в погребе вместо бассейна.

Кэм обнял жену за талию и крепко прижал к себе. Финкботл начал объяснять про ключи и садовника, но герцог резко прервал его:

— Давайте покороче, хорошо? Куда вы дели «Афродиту»?

— Что? — Молодой человек вздрогнул.

— «Афродиту», идиот!

— Я только следовал указаниям мистера Раунтона. Он ничего не говорил об Афродите.

— Не сваливайте это на Раунтона. Он никогда бы не поручил вам украсть драгоценную статуэтку. Он предан нашей семье.

— Вряд ли мистер Финкботл имеет проставление об «Афродите», — вмешалась Джина. — Полагаю статуэтка находится в полной сохранности у Эсмы.

— Тогда вы, может быть, незаконнорожденный брат герцогини?

— Что?! — Глаза у Финеаса чуть не вылезли на лоб.

— Незаконнорожденный брат герцогини, — повторил Кэм. — Так?

— Нет!

— Не могу понять, что ты находишь между нами общего?

— Рыжие волосы.

— Я рожден в браке, — заикаясь, ответил Финеас. — Пусть я беден, но это не означает быть незаконнорожденным. Мой отец — младший сын графа, а моя мать — уважаемая женщина, дочь эсквайра. И они были женаты! — Казалось, негодование придало солиситору храбрости. — Вы усомнились в моем происхождении и даже обвинили меня в воровстве, милорд, но я виновен лишь в том, что на несколько часов запер вас в бассейне.

— Ну и за каким дьяволом вы это сделали? — вкрадчиво спросил Кэм.

Солиситор инстинктивно сделал шаг назад.

— Мистер Раунтон… — опять начал он.

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая