Во власти наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 4

• Предыдущая
• 4/75
• Следующая

Шарлотта взяла себя в руки. Из-за ее молчания мистер Колби, должно быть, считает, что она дурно воспитана. Она неуверенно кашлянула, но Джулия так увлеклась своей обычной бестолковой трескотней, что Шарлотта не могла вставить и слова. А Джулия останавливалась только для того, чтобы бросить восхищенный взгляд на викария, который сидел напротив девушек, повернув голову к Джулии.

Наконец Шарлотта уловила момент и стала задавать вопросы — такие, как она слышала, задавала священнику ее мать: какая у него паства и как живут бедные люди?

— Этой местности повезло, — любезно отвечал мистер Колби. — Отец мисс Брентортон более чем щедр в своей помощи приходу.

— Моя мать говорит… — вмешалась Джулия и увлеченно защебетала о чем-то другом, и от этого Шарлотте стало еще спокойнее.

Хотя эта поездка — дерзкая и рискованная затея, она не заслуживала осуждения. Когда-нибудь она даже сможет рассказать обо всем своей матери и посмеяться вместе с ней.

Шарлотта смогла сохранить спокойствие и самообладание, и когда они приехали в Стюарт-Холл. Это было внушительное кирпичное здание, из высоких окон которого лился в сад яркий свет. Не так уж он и отличается от любого дворянского дома, подумала девушка. Как и говорил мистер Колби, все гости были в маскарадных костюмах, причем большинство — в масках. Множество людей собралось там, и, пробираясь сквозь толпу в холле и глядя вниз в бальный зал, она видела пары, приготовившиеся танцевать.

Они протиснулись в зал и нашли свободное местечко сбоку, между статуей Нарцисса и открытыми дверями, ведущими в сад. Мистер Колби, пробравшись через толпу, вернулся с каким-то довольно противным на вкус лимонадом, и теперь они стояли, потягивая этот напиток.

— Знаете, — заметила Джулия, — по-моему, в этом лимонаде есть алкоголь.

— Я бы этого не сказал, — равнодушно ответил мистер Колби. — Просто самые лучшие лимоны, такие как у вас дома, не всем по карману, Шарлотта и Джулия почувствовали стыд за все самые лучшие лимоны, которые они съели за свою жизнь, и с возросшим энтузиазмом принялись за лимонад.

Мистер Колби повернулся к Джулии:

— Потанцуем? — Почтительно посмотрев на Шарлотту, он добавил: — Вы будете здесь в полной безопасности, мы с Джулией сейчас вернемся. Играют вальс, он был любимым танцем моей матушки, и я хотел бы почтить ее память…

У него был такой смущенный и грустный вид, когда он говорил о своей матери (она, должно быть, скончалась недавно), что Шарлотта согласно кивнула, несмотря на то что сама заставила Джулию поклясться ни в коем случае не танцевать. Джулия, конечно, немедленно скользнула в объятия мистера Колби и исчезла в густой толпе.

Он не надел сутану, пришла Шарлотте в голову нелепая мысль.

Затем она подумала рассеянно: «Интересно, где это его мать научилась танцевать вальс? Кажется, это совсем новый танец. В голову не придет — мать викария, кружащаяся в танце!»

Стоять в одиночестве в бальном зале было довольно неудобно. Шарлотта оглядывала танцующих, делая вид, что кого-то ищет. Постепенно она начинала понимать, что публика, по правде говоря, оказалась не совсем такой, какую она представляла. Многие дамы сняли маски, а их костюмы были… как бы сказать, слишком откровенными. Например, дама, одетая Марией Антуанеттой: она держала пастуший посох с крюком, а на голове ее возвышался парик. Но, как заметила Шарлотта, платье на даме было неприлично ярким и с таким вырезом… еще немного, и грудь вывалится наружу! А посмотрите, что она делает с этим пастушьим крючком! Шарлотта почувствовала, как ее щеки заливает краска. Кавалер этой дамы все время смеялся, но Шарлотта не сомневалась, что на тех балах, которые посещает ее мать, никто не ведет себя подобным образом.

И все же, разве не поэтому они с Джулией приехали сюда? Конечно, атмосфера и не могла быть такой, как в Лондоне. Мистер Колби говорил, что с молодыми девушками обращаются как с комнатными растениями и ничего не позволяют делать, напомнила себе Шарлотта. Вот так, должно быть, ведут себя дамы и джентльмены на настоящих балах, а не на балу дебютантки.

И она осмотрелась, пытаясь снова найти «Марию Антуанетту», но едва успела заметить, как та поднимается по лестнице. Очевидно, ей стало дурно, потому что казалось, что кавалер несет ее наверх в дамскую комнату.

Затем ее взгляд привлек к себе человек, стоявший на лестнице. Он прислонился к перилам, когда пышные юбки «Марии Антуанетты» задели его. Незнакомец был высокого роста, выше ее отца. В темно-зеленом домино, в то время как большинство мужчин были в черном. Он выглядел… Он выглядел высокомерным и властным, и очень красивым, насколько позволяла разглядеть его маска. У него были широкие плечи, а в волнистых черных волосах серебрилась седина.

В этот момент рядом с ним остановилась очень хорошенькая девушка в костюме Клеопатры. Казалось, они были знакомы: они смеялись, и он потрепал ее по щеке. Не сводя с них глаз, Шарлотта бессознательно дотронулась до своей щеки. Ей было видно, что у него черные глаза. Ей всегда говорили, что у нее такой вид, будто она постоянно задает себе какой-то вопрос. Совершенно другое впечатление производили его брови. Они придавали ему почти демонический вид — не по-детски капризный, как у викария Джулии, а по-настоящему зловещий. И вдруг что-то теплое разлилось в сердце молоденькой девушки, ибо впервые она увидела мужчину, с которым хотела бы… Что? Поцеловаться, решила она. Да, она бы хотела поцеловать его, со страстной дрожью подумала Джулия, несмотря на то что леди Сипперстайн не уставала повторять, что целовать можно только своего жениха, да и то лишь когда подписаны все бумаги.

Вдруг незнакомец, изящным жестом сбросив зеленое домино с одного плеча, направился вниз по лестнице, ведя смеющуюся «Клеопатру» в танцевальный зал. Шарлогга попыталась не упустить их из виду и даже поднялась на цыпочки, но людей было слишком много. Он своим ростом превосходил большинство мужчин, и временами ей удавалось заметить его серебристо-черные волосы. Сердце у нее громко стучало.

— О, ради Бога! — произнесла она вслух.

Чуть заметная улыбка появилась на ее лице. Она вела себя в точности как Джулия, влюбляясь в красивого мужчину, которого видела впервые. А он, вероятно, лакей. Но где же Джулия? После ее ухода оркестр сыграл уже два или три танца. В Шарлотте, потерявшей подругу, росло возмущение. Как могла Джулия оставить ее одну, когда зал полон людей, ведущих себя по меньшей мере распущенно? Вот хотя бы сейчас: какой-то толстый мужчина в поношенном домино целует свою партнершу, обняв за голые плечи, и они, кажется, даже не обращают внимания на шиканье и недовольство танцующих, наталкивающихся на них.

Слегка повернувшись, Шарлотта посмотрела в угол позади статуи. Зал был оклеен совершенно неподходящими синими обоями с ворсистым рисунком. Она допила лимонад.

Неожиданно ее толкнули, и она упала, потому что кружилась голова. А сверху на нее тяжело навалился человек, толкнувший ее.

Шарлотта ойкнула, ее маска съехала набок, а пудра с волос засыпала натертый паркет.

Шарлотта подняла глаза. Это был человек с лестницы. Она с глуповатым видом уставилась на него. Как раз в этот момент, стряхивая пыль с ее плаща, он посмотрел на нее. Взгляды их встретились, и он застыл на месте.

— Благодарю вас, — сказала она, не забыв улыбнуться.

Он не пошевелился. Шарлотта отвела взгляд от его глаз: они смотрели так пристально. Глубокие и черные, как полированный обсидиан, мелькнула нелепая мысль, и она чуть не хихикнула. Неужели лакей носит домино, сшитое из плотного зеленого шелка? Она украдкой еще раз взглянула на него. Он оказался моложе, чем она думала, и даже красивее. Брови резко изгибались над его глазами. Он все еще смотрел на нее. Ей стало не по себе, она прикусила губу, не в состоянии пошевелиться под его настойчивым взглядом.

Не говоря ни слова, он обнял ее за талию и прижал к себе.

— Что… — только и сумела произнести Шарлотта, а он наклонился, и его теплые твердые губы прижались к ее губам. Она не произнесла ни слова.

• Предыдущая
• 4/75
• Следующая