СССР (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 28

— То есть Кузнецов молчит? — вычленил для себя главное я.

— Геройствует, — весело сказал Максимыч. — Строит из себя эдакого праведника, пролетарских происхождением хвалится. Но ничего, это он до поры до времени зубы скалит. Заговорит как миленький.

Я рассказал Трепалову о визите Варвары.

— Свиданку, значит, просит, — насупился он. — А ты согласился?

— Пришлось, — вздохнул я. — Упрямая баба попалась, такую уламывать — зря время терять.

— Раз обещал — надо выполнять. Мы своё слово всегда держим, — подвёл черту начальник. — Считай этот вопрос решённым. Только передай этой Варваре, что если она нас обманет, любовнику её сильно не поздоровится.

— Она не дура, сама догадается.

— Свидание можно организовать хоть сегодня, со следователем я переговорю. Ты вроде сам хотел Стряпчего повидать?

— Были такие планы, Максимыч.

— Не спеши покуда. Новых фактов против Стряпчего у тебя всё равно пока нет. Вот принесёт нам Варвара на блюдечке Чухонца, тогда и будет разговор. А пока ступай к себе, читай протоколы допросов. Может, что полезное узнаешь.

— Есть, товарищ Трепалов, — почувствовав изменения в голосе начальника, сразу перешёл на официальный тон я.

Максимыч зрил в корень, я и сам действовал скорее по наитию, чем по плану. Импровизация, конечно, штука хорошая, но далеко на ней не доедешь. В идеале всегда надо иметь в голове примерное представление о чём ты будешь говорить с допрашиваемым, и уже в процессе вносить корректировки.

Вернувшись в кабинет, я открыл сейф и углубился в изучение бумаг под тихое сопение Бахматова. Лёню окончательно разморило, и он дрых без зазрения совести.

Работа парнями была проделана огромная, я мог только восхититься тем, что они смогли выудить за довольно короткое время. Тут тебе и списочек тех, кто помогал сбыть ворованный товар с рук, адреса воровских малин, фамилии пособников и многочисленных наводчиков (а как же без них?!). Кузнец шёл на дело хорошенько подготовившись. Тут были замешаны не только фининспектора.

А вот пошла информация о командовании той части, что снабжала людей Кузнеца оружием и обмундированием. Сведения уже ушли особистам ГПУ, так что и у тех сейчас забот полон рот.

Контрреволюцией там вроде не пахнет, скорее банальная коррупция — но кто знает, кто знает… Могут всплыть весьма а-а-нтиресные обстоятельства.

Эх и прилетит же армейскому руководству за такое головотяпство, не удивлюсь, если самого Троцкого дёргать начнут. Я ещё не определился в своём отношении ко «льву революции», знатных косяков за ним водилось немало, но и организаторского таланта у Льва Давидовича было не занимать. В конце концов именно его многие заслуженно считают создателем Красной армии.

Однако и свой ледоруб он, кажется, тоже вполне заслужил.

Пока что мы с Троцким никак не пересекались, может, оно и к лучшему.

Дальше потекла самая обычная бандитская проза жизни: кто и чем занимался после удачного налёта, куда утекали заработанные неправедными трудами денежки. Забавно, но я даже нашёл что-то вроде бандитской «прачечной» — несколько нэпманских контор а ля «Рога и копыта» благополучно отмывали финансы Кузнеца. Тот явно подумывал о возможной легализации, когда с налётами будет покончено.

Нормальный путь нормального олигарха во многих странах. Сначала «стрелки» и малиновые пиджаки, а потом — гламур, кутюр и вилла на лазурном берегу.

Одно радует, есть всё-таки вселенская справедливость: сколько потом такого народа пощиплют европейские чиновники-воры.

Я справился уже с половиной допросных листов, когда дверь распахнулась и на пороге появился злой и страшный как тысяча индейцев Трепалов.

При его появлении Лёна тут же «отклеился» от стола и замигал заспанными глазами.

— Максимыч, случилось что?

— Случилось! — заревел Трепалов. — Кузнеца не уберегли.

— А что такое? — напряжённо спросил я.

— Умер Кузнец. Прямо у себя в камере-одиночке скончался. Врач говорит — сердечный приступ.

Глава 19

Какое-то время мы молчали, всех охватил приступ отупения. Такое бывает, когда нечто внезапное разрушает хорошо продуманные планы. Ты тупо сидишь и не понимаешь, что делать.

Первым тишину нарушил я.

— Он хоть успел дать какие-то показания? Может что-то полезное удалось вытащить?

— С гулькин хрен того полезного. Держался гад до последнего, — вздохнул Трепалов.

Ну да, примерно то же самое Максимыч говорил мне несколько часов назад. Была надежда, что его таки успели ещё раз допросить, но тут же скончалась, как и сам виновник нашего расстройства.

— А причина смерти — точно сердечный приступ? — снова спросил я.

— Доктор сказал, что признаков телесных повреждений не обнаружено.

— А яд, какая-нибудь отрава, подсыпанная в пищу? — продолжил выпытывать я.

— Не перебарщивай, Быстров, — грустно усмехнулся Трепалов. — У нас тут не семейство Медичи. Кормили Кузнецова тем же, что и других. Все живы, никто не жалуется. А сердечко любого может подвести.

Я кивнул. Ну да, меня тоже на тот свет, оказавшийся этим, отправил инфаркт. И всё-таки не очень-то я верил в совпадения. Уж больно вовремя умер Кузнец, унеся с собой в могилу много тайн.

— Максимыч, разреши покойника осмотреть, — попросил я.

— А ты что — эксперт-криминалист или доктор медицинских наук? — удивился Трепалов.

— Да я просто одним глазком взгляну…

— Ну иди, смотри покойника, коль загорелось, — не стал упираться начальник.

— Он ещё в камере?

— В мертвецкую отнесли.

— Жора, может с тобой сходить? — предложил свои услуги Лёня.

— Зачем? Как-нибудь сам справлюсь…

Мертвецкая находилась в холодном и сыром подвале. У меня уже был опыт посещения этого не самого уютного места, так что я заранее потеплее оделся и прихватил с собой фонарик. По пути ещё навестил криминалистов и под честное слово одолжил на время лупу. Своей так и не успел ещё разжиться.

Дверь мертвецкой была заперта изнутри. Я долго колотил по ней, пока с той стороны не отодвинули задвижку. На меня сонным взглядом смотрел угрюмый бородач в брезентовом фартуке, накинутом поверх тулупа.

Он сразу узнал меня и отступил, впуская внутрь.

— Товарищ Быстров?

— Он самый, — кивнул я. — К вам недавно должны были доставить некоего Кузнецова.

— Есть такой.

— Покажешь, где лежит?

— Чего ж не показать. Только смотреть там особо не на что. Покойник как покойник.

Он подвёл меня к помосту, где лежали, ничем не укрытые, тела. Подошёл к одному из них, остановился.

— Кажись этот.

Я посветил фонариком.

— Да, он.

Если бы не фонарик, в тусклом свете электрической лампы, было бы невозможно ничего толком разглядеть.

Я склонился над телом и стал внимательно осматривать покойника, лежавшего на спине, потом попросил бородача помочь перевернуть тело. Пока что ничего интересного обнаружить не удалось: никаких следов насильственных действий. Неужели доктор прав, и Кузнец помер естественной смертью?

Но почему во мне до сих пор пылает огонёк сомнения? Снова пресловутый оперской инстинкт?

— Давай вернём в исходное положение, — сказал я.

Мы снова положили Кузнеца на спину. Внешне его труп не отличался от других, что находились в мертвецкой. Разве что был посвежее.

Тут мой взгляд упал на нос покойника. Что если…

— А ну, подсвети. — Я передал фонарик бородачу и велел направить фонарик на голову Кузнеца, а сам принялся осматривать ноздри мертвеца.

Удовольствия в том было мало, хорошо, что работа приучила меня спокойно относиться даже к таким, не самым приятным вещам. По сути мне пришлось взять на себя обязанности эксперта, но что поделать, если криминалистика во многом пока находилась в зачаточном состоянии и спецов категорически не хватало.

Если хочешь иметь хороший результат, сделай это сам.

Через долю секунды у меня в руках оказалось несколько едва заметных шерстинок, скорее всего, из шинели, которой в камере укрывался от холода Кузнецов (одеял и постельного белья, само собой, никто арестованным не давал).