Каприз дочери босса - Джеймсон Бронуин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая

— Не хочешь ли пригласить меня войти? — Он обошел ее раньше, чем она успела промолвить хоть слово. — Почему ты так держишь руки?

— Потому что ты появился слишком рано! — Она выразительно взглянула на испорченный маникюр.

В шесть часов утра она бросила попытки уснуть, и ей надо было чем-нибудь занять себя, чтобы не сойти с ума. Она и занялась лицом, потому что провела бессонную ночь, крутясь, переворачиваясь и пытаясь справиться с чувствами, которые испытывала к нему.

Злясь на себя не меньше, чем на Джека, Парис продефилировала в гостиную и плюхнулась на диван.

Сбросила полотенце со своих все еще влажных волос и приступила к их расчесыванию, сердито пытаясь побыстрее справиться с перепутанными прядями.

Ранний визит Джека может означать, что его планы относительно ланча поменялись. Посещение стройки оказалось важнее. Естественно. Она взяла пузырек с лаком и яростно потрясла его.

Пружины дивана просели под его весом. Парис выпрямилась, стараясь не сползать в его сторону.

— Что это ты так рано?

Джек подавил улыбку. Она очень старается выглядеть холодной, только вот ничего не получается.

— Слышал, тебе требуется специалист по маникюру?

Она принялась трудиться над своими ногтями, но короткие злые мазки явно были бесполезным упражнением.

Джек невольно улыбнулся.

— Слушай, ты так все совсем испортишь, — сказал он, пытаясь завладеть ее руками. Последовала короткая борьба, прежде чем она позволила ему положить ее руки к себе на колено. Он щелкнул пальцами. — Давай сюда.

Она протянула ему кисточку.

— Сначала удалим лишнее. — Джек скептически оглядел ее работу. Левая рука выполнена терпимо, но три пальца на правой, над которыми она только что потрудилась, выглядят плачевно. — Ясно, почему тебе требуется профессионал, — небрежно заметил он.

После того, как он смыл поврежденный лак, Парис поблагодарила и убрала свои руки. Он терпеливо вернул их к себе на колено и взял маленькую бутылочку с лаком.

— А я-то считал тебя жаворонком, — с подчеркнутым добродушием заявил он.

— У меня должно быть время, чтобы наложить макияж, — тогда можно считать, что утро началось, — огрызнулась она.

— Я надеюсь видеть тебя с утра без макияжа и без всего остального. Придется тебе перестраиваться, золотко.

Парис моргнула, открыв рот. Джек ощутил легкое удовлетворение. Он правильно поступил, придя рано и застав ее врасплох. С сегодняшнего дня он собирается регулярно выводить ее из равновесия — вид у нее при этом изумительный: взлохмаченное и трогательно застенчивое создание затрагивает в его сердце какие-то тайные струны. Это та самая женщина, которую он надеялся найти за идеально оформленным фасадом. Женщина для него. С легкой улыбкой удовлетворения он встряхнул флакончик, уложил ее руки именно туда, где желал их видеть, и приступил к работе.

Он так же сосредоточен, как и в кабинете, заметила Парис. И вчера в гимнастическом зале. Точнее, на полу зала. Ее рука дрогнула при воспоминании о вчерашнем, и он жестко удержал ее. Сквозь мягкую ткань она ощущала тепло его тела, силу крепких мускулов, а он наклонился еще ближе, так близко, что головы их столкнулись. Она вдохнула запах недавно вымытого тела, ощутила мощное притяжение… и одернула себя.

Пряди волос перемешались, золотистые с черными, потом они медленно выпрямились, разрывая это мимолетное переплетение. Обоих будоражили чувственные образы. Парис хотелось протянуть руку к его голове, погрузить пальцы в темные волосы. Целовать и целовать его, не переставая. Господи, ей хочется этого так сильно, что желание пугает.

— Готово. — Он поднял ее руки и потряс ими в воздухе, с одобрительным ворчанием проверяя свою работу.

Охватывающие ее запястья пальцы, видимо, ощутили ускорившееся биение пульса, а может, он прочитал ее мысли… какова бы ни была причина, настроение его поменялось. Неспешным обольщающим движением он наклонился и подул на ее пальцы. Дуновение пробежало по ее нервным окончаниям. Парис показалось, что одежды слетают с нее, а теплое дыхание омывает кожу.

Джек наклонился. Она было решила, что он хочет поцеловать ее, и боже, боже, как она жаждала этого, но он только одну за другой приподнял ее руки и аккуратно уложил их на диван.

— Не хочу, чтобы мой тяжкий труд пошел прахом, пояснил Джек, снова отодвигаясь.

Парис заморгала, пытаясь прочистить затуманенное жарким туманом зрение. Нынче утром ей никак не удается понять, что у него на уме. Он выглядит нереально спокойным. Его молчаливое разглядывание лишает ее последних остатков самоконтроля. Как противно это пристальное внимание, противно быть пойманной таким вот образом. Ей надо причесаться, заняться лицом, узнать, о чем он думает и для чего заявился в ее гостиную.

— Ты не объяснил, почему появился так рано, — выпалила она.

— А что?

— Я не готова.

Джек позволил себе насладиться быстротой ее реакции и нарастающим нетерпением. Он заметил и разгорающийся на щеках румянец, и слегка раздувающиеся ноздри, и оборонительную позу. Ее глаза потемнели, напоминая небо, затягиваемое тучами перед штормом.

— По мне, ты отлично выглядишь.

Лучше, чем отлично. Густые спутанные волосы смотрелись так, словно она только что поднялась с постели. Если убрать руки, эта штучка, напяленная на нее сверху, обтягивает грудь просто невероятным образом. Бюстгальтер отсутствует. Его взгляд опустился ниже. Нет даже отдаленного напоминания о впадинке живота, приветствовавшей его у двери. Плохо дело!

Его глаза неторопливо поднялись вверх, к ее глазам, и в них опять вспыхнула восхитительная искорка гнева. Зря он ее дразнит, но искушение слишком велико. Наклонившись поближе, он медленно прочертил пальцем дорожку вдоль ее руки. Она резко выдохнула, грудь под тонкой кофточкой поднялась и опустилась. Определенно кофточка ему пришлась по вкусу. Очень даже.

— К чему это ты не готова? — спросил Джек, продолжая путешествие вдоль ее обнаженной руки, задержавшись во впадинке у локтя.

Она задрожала, облизала губы.

— К тебе… нет! Я хотела сказать, к ланчу с тобой.

Поспешность, с которой она исправила оговорку, вкупе с туманными глазами и ярким румянцем на лице говорили с гормонами Джека открытым текстом.

Его тело мгновенно от ленивой расслабленности перешло в состояние боевой готовности. Он откинулся на спинку дивана, убрал свою руку. Если он постарается не торопиться, то, возможно, и сумеет выполнить свой план: поговорить — первое, поесть — второе, и лишь после этого можно думать о самом главном, со всеми сопутствующими ухаживаниями и ухищрениями.

— Прежде нам надо договориться по некоторым вопросам.

— Каким?

— Относительно наших взаимоотношений. — (Парис посмотрела на него. Казалось, воздух сейчас взорвется от напряжения.) — Да. Закончим мы в постели, но не раньше, чем поговорим, поедим и еще немного поговорим.

Она испустила громкий долгий вздох. Лицо ее теперь уже просто пылало, глаза зловеще прищурились, и Джек знал, что дело теперь не только в потрескивающем в воздухе электричестве. Она была возмущена.

— Стоит мне уложить тебя в постель, и мы долго, очень долго не сможем заниматься ничем другим. Но до того, как мы туда попадем, нам надо согласовать некоторые базовые правила.

— Базовые? Ты желаешь установить кодекс поведения? — Голос ее постепенно становился все выше и выше.

Джек подался вперед и одним пальцем опустил ее подбородок вниз.

— Правило первое: ты оставляешь царственные замашки и жесты за дверью спальни. Правило второе: там же мы оставляем все, что касается Грентемов.

Правило третье…

— А если я не буду играть по твоим правилам? прервала она.

— Что вызывает твои возражения?

— Я возражаю против самой концепции. Терпеть не могу правил.

— Лишь потому, что тебе никогда не приходилось подчиняться ни единому, — спокойно ответил Джек.

Он что, всерьез? Как он может смотреть на нее, прикасаться к ней и завязывать ее нервы в невероятные узлы желания, а после откидываться на спинку дивана и преспокойно перечислять правила? Она теперь один из его проектов, который можно спланировать и выполнять шаг за шагом?

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая