НеНужный (СИ) - Пырченкова Анастасия - Страница 12

Ответ Стасу ожидаемо не понравился. Он ухватил пальцами мой подбородок, вынудив вновь повернуть голову к нему и посмотреть в глаза.

— Принцесса, ты если уж так сильно хочешь расстаться со своей девственностью, я могу помочь, — выдал ласковым тоном с многообещающей улыбкой, при виде которой всё тело пронзило томительным ожиданием. — Только попроси. По крайней мере, в себе я уверен.

Я не знала то ли мне плакать, то ли смеяться. А ещё захотелось реально согласиться и посмотреть, что будет дальше. Действительно ли парень пойдёт на это. Хотя о чём это я? Егоров пойдёт и не на такое. Не припомню, чтобы парень раньше хоть раз пасовал перед трудностями, если видел в этом смысл. В том и проблема. Я не уверена, что смогу после этого собрать себя воедино. 

В общем, пора заканчивать с этим бредовым диалогом.

— Зато я не уверена, — сказала как можно твёрже и безразличней. — К тому же, как бы ты ни был мне дорог, Стасёнок, я предпочту видеть в своей постели другого мужчину. Впрочем, именно потому, что мне ещё дорога твоя дружба. 

Никогда не видела, чтобы голубые глаза темнели сами по себе, а не из-за расширенных зрачков. Егоров был в ярости и не скрывал этого. Враз стало не по себе. Не перегнула ли я палку?

— И кто же на примете на такое столь ответственное дело? — обманчиво добро полюбопытствовал Егоров.

Хороший вопрос…

— Аксёнов, — выпалила первую всплывшую в голове фамилию.

— Аксёнов? — гневно прищурился Стас. — Аксёнов? — повторил шипяще и, резко развернув меня, почти впечатал в бок своего автомобиля. — Ещё скажи, что ты решила выйти за него замуж! — окончательно вспылил, чем поверг в искренний шок.

А ещё ко мне вернулась прежняя злость.

Какое ему вообще дело до того, кого я выберу и выберу ли? В конце концов, это моя жизнь. И по крайней мере, Илья не врал мне, сразу сказав, какими будут наши отношения. И даже если это всё ради каких-то отцовских бумаг, то уж лучше вручить их ему, чем другим акционерам. Он хоть уважение вызывает, в отличие от них.

— А если и так, то — что? Пообщавшись с ним я поняла, что он не самый плохой кандидат на эту роль. Да, верность хранить не обязался, но и врать не стал, строить из себя честного и благородного человека. Мне всё равно придётся в ближайшее время сделать выбор, и ты это прекрасно знаешь. Не Илья, так кто-то другой. Вот только остальные претенденты меня и вовсе не устраивают.

— Ты могла бы выйти за меня, — хмуро вставил Стас.

В первое мгновение показалось, что я ослышалась. А вот потом… Мой хохот разнёсся в тишине ночных улиц города и потонул в ней же, когда я поняла, что друг не пошутил.

— Нет, — отказалась я тут же. — Во-первых, твой отец не позволит этому произойти, иначе бы мне уже поступило от него подобное предложение, а во-вторых… Прости, Стас, но я и сама не согласилась бы. Ты меня вполне устраиваешь в роли друга. Не желаю портить наши отношения ещё больше.

Господи, дай мне сил выдержать этот разговор и сохранить лицо.

— Ещё больше? — выгнул брови Стас.

— Да. Ещё больше, — кивнула в подтверждение слов. — Мы оба знаем, что твоя сегодняшняя реакция продиктована далеко не дружбой. Те два поцелуя… Я знаю, почему ты это сделал, но лучше остановиться сейчас, чтобы потом не было недопониманий.

Вот теперь на мужском лице проявилась заинтересованность.

— И почему же я это сделал, по твоему мнению?

Решил меня смутить?

Не выйдет.

— Мы слишком много пережили вместе, это сблизило нас так, как мало кого. Ты мне благодарен за поддержку. Точно так же, как я благодарна тебе. Я понимаю, что вряд ли кто-то ещё сделал бы для меня столько, сколько ты. Это добавляет тебе своего рода ореол очарования, вызывает восхищение. Ты как рыцарь из сказки. Я — принцесса, попавшая в беду, которую надо защищать на постоянной основе. Но это всё обман, Стас. Благодарность — не любовь. Да, она пробуждает желание сблизиться ещё ближе, узнать, а вдруг? Но именно поэтому я не пойду за тебя замуж, даже если твой отец согласится на мою кандидатуру. Как и не стану с тобой спать. Не хочу портить нашу дружбу.

"Потому что точно знаю, что не пройду это испытание. И выдам себя. И тогда ты уже станешь меня жалеть, не в силах ответить на мои чувства. А я так не хочу. Лучше вовсе остаться для тебя никем, чем быть отвергнутой", — добавила уже про себя. 

Стас молчал долго. Всматривался в моё лицо, словно пытался мысли прочесть. К счастью, неудачно. А ещё в его взоре мелькнуло что-то странное, новое, непонятное. Будто он впервые сейчас меня увидел по-настоящему. Это смутило, вынудив отвести взгляд в сторону. А Егоров всё продолжал смотреть и молчать. Но вот он шумно выдохнул и тоже отвернулся.

— Что ж… Как скажешь, — наконец, проговорил с видимым усилием.

Оттолкнулся, позволяя отойти в сторону. Я на него по-прежнему не смотрела. Стас же продолжал изучать меня всё тем же непонятным взглядом, но уже вскоре, слава богу, уселся за руль своего автомобиля и уехал.

— До встречи, принцесса, — бросил на прощание со странной усмешкой.

Я же едва слышно выдохнула. Беседа с ним отняла все моральные силы. Я вдруг поняла, что чертовски устала. Захотелось вернуться в номер, свернуться калачиком на постели и заснуть беспробудным сном. Но я, конечно же, этого не сделала, уселась в заждавшееся меня такси, назвала нужный адрес и, откинувшись на спинку пассажирского кресла, прикрыла глаза, воспроизводя в памяти любимый образ, пропитанный моим же сожалением. Нет, я не жалела о своих словах, но что-то внутри царапало. Будто я только что совершила непростительную ошибку. Впрочем, даже если и так, мне не привыкать. Разберусь. Потом. Когда-нибудь. Когда всё закончится.

Арина

Снова я кралась в собственном доме, как воришка, чутко прислушиваясь к любым звукам. Но внутри было тихо. Лишь скрип половиц под моими шагами нарушал эту тишину. 

Ещё до приезда сюда я перебрала множество вариантов того, где отец мог хранить свои тайны. Кабинет, свою и его комнату я откинула в первую очередь. Слишком очевидно. Кухня с гостиной — тоже нет. Как и коридоры. В подвале голые бетонные полы и стены, а значит, там тоже искать бесполезно. Вот и выходило методом исключения, что если где и стоило искать, то либо в комнате мамы, либо на чердаке. В спальню матери я сейчас и шла. Но это не значило, что я не собиралась осмотреть и остальные помещения. На всякий случай. Мало ли.

Всё бы ничего, но меня не оставляло ощущение слежки. Воображение работало на всю катушку, рисуя в сгустившихся по углам тенях мужские фигуры, что напрягали похлеще самого лютого убийцы. Потому что от убийцы хотя бы знаешь, чего ожидать, а вот от неизвестно кого…

Но к моему великому облегчению вокруг всё было спокойно.

Комната мамы встретила запустением. При этом все её вещи остались лежать на прежних местах. Я этого никогда не понимала. Отец не из тех, кто умеет любить, но при этом жутко сентиментальный. Никому не позволял ни к чему здесь притрагиваться. Даже мне. Именно поэтому я и выбрала сейчас эту комнату. Где, если не в запрещённом месте, куда не допускались даже приходящие горничные, хранить важные документы?

Вот только полчаса спустя я сдалась. В комнате не было ничего, где можно было бы скрыть что-то. Всё открыто и на виду. Простукивание пола и стен тоже не принесло никакого результата.

И всё же сдаваться я не собиралась, впереди меня ждал обыск чердака — огромного помещения во всю площадь дома. Оно было заставлено старой мебелью, у одной из стен притулилось несколько прикрытых простынями картин. В ближнем от входа угла стояла детская колыбель. Вырезанная из дерева вручную с маленькими ангелами по бокам люльки. В больших коробках рядом обнаружилось несколько поменьше с детскими вещами. Я никогда не думала, что стало с моей одеждой, из которой я выросла: выбросили, продали или отдали в детские дома. Оказалось, папа всё сохранил. И от этого горечь разбитых надежд стала только явнее.