Синдзи-кун и парадокс Абилина (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 2

— Ох… — выдыхает Юки сзади. Я смотрю на ринг. На ринге плавно, словно змея, в такт невидимых барабанов — двигается Франсин «Кобра» Манса. Кажется, я понимаю, откуда такая кличка. Она переносит вес с одной ноги на другую, в фирменном движении своего искусства — джинга-кадейра, джинга-кадейра, постепенно ускоряя темп. Есть два типа бойцов, думаю я, одни стараются не следовать ритму, рвать ритм, потому что ритм — делает тебя уязвимым, делает тебя предсказуемым. Тот же правый кросс, как удар — возможен только тогда, когда ты знаешь как именно, куда и с какой скоростью нанесет удар противник. Ты раскачиваешь его на джебы — раз, другой… и он привыкает бросать свои джебы в тебя, проверяя твою защиту и обозначая атаку, которая ни к чему не приводит. Просто отгоняет. Джеб, джеб… противник привыкает бросать джебы в одном темпе и даже скорее всего в одну точку. И потом, точно знаю как именно будет нанесен удар — ты можешь реализовать свой кросс. На противоходе, встречным ударом. Это возможно не только потому, что ты знаешь какой именно удар нанесет противник, но и — с какой скоростью. То есть — в каком темпе. В каком общем ритме. Поэтому одни бойцы стараются в принципе двигаться без всякого ритма, и я именно такой. Рваный ритм, нарочито медленный, потом — рывок, серия ударов, снова медленно, средняя скорость — без всякого намека на систему. Но есть бойцы, которые работают именно в ритме. Своем, внутреннем ритме. И сперва кажется, что эти ребята становятся уязвимыми для тех, кто может прочесть их ритм, что это их слабость. Но если боец не новичок, если он уже достиг каких-то вершин — он знает как с этим бороться. Сделать свой ритм сменяемым — работать в одном темпе и в какой-то момент, неожиданно — сменить пластинку на взрывную. Но у внутреннего ритма есть и преимущества. Для такого бойца любой бой — уже привычен, он меньше устает, он навязывает свой темп, в котором он может работать сколь угодно долго. Это добавляет выносливости, добавляет волевых ресурсов. И такому бойцу легче войти в так называемый боевой транс, в измененное состояние сознания. И Франсин, судя по всему — как раз относится ко второму типу бойцов, она легко танцует на ринге — джинга-кадейра, джинга-кадейра, ее ритм заметен, словно бы в ее голове бьют давно привычные барабаны — бум, бум-бум, бум, бум-бум, бум, бум-бум. Джинга-кадейра. Франсин переносит вес с одной ноги на другую, и все мы знаем, что между пальцами у нее сжаты лезвия, которые распарывают кожу, словно замок молнии — полу кожаной куртки. Раз, сверху вниз и все нараспашку, вот только назад это уже не закроешь движением бегунка вверх, это уже разрез, глубокий, до кости. Конечно, ничего смертельного, но жутко неприятно. Это заставляет противника держаться на расстоянии, а бойцу с развитым чувством ритма того и надо, он словно гипнотизирует своими движениями, навязывая свой ритм. Люди — стадные животные и если кто-то рядом зевает — трудно удержаться и не зевнуть самому. То же самое и с ритмом — подсознательно ритм твоего противника начинает звучать и в твоей голове, организм привыкает отслеживать одни и те же движения и словно «залипает». Но противник намерено навязывает свой ритм и в любой момент может порвать его, а вот ты… ты замешкаешься на долю секунды. Чего обычно достаточно.

— Что происходит? — бормочет рядом Юки: — почему она не атакует?

— Навязанный ритм. — говорю я: — Иошико пока не видит скорости и способностей противника, а движения из джинги в кадейру приносят слишком много информационного шума. Она хочет прочитать соперницу, но с этим ритмом — нельзя так делать. Надо ломать ритм, не давать ей навязывать … — на ринге Иошико наконец решает что с нее достаточно и бросается вперед, пробивая удар ногой в корпус. Франсин уходит с линии атаки и наносит круговой в ответ, вставая на руку — мэйа луа ди компассо, еще одна визитная карточка капоэйра, выполненный четко, быстро и с разрывом ритма. Иошико отпрыгивает в сторону, по ее щеке стекает кровь. Франсин продолжает кружить свой танец из джинги в кадейру, ее ноги отбивают ритм по покрытию ринга. Бум, бум-бум.

Иошико поднимает руку и касается своей щеки. Некоторое время смотрит на кровь, пробует ее кончиками пальцев. Сужает глаза, глядя на соперницу. Франсин продолжает свой танец, ее лицо не меняется, она отрешена и пребывает сама в себе. Джинга-кадейра…

— Там, там-там. — говорит за моей спиной Юки: — бум, бум-бум. Это можно и наоборот — бум-бум, бум!

— Что? — в музыке я полный профан, музыка тоже дает чувство ритма, а я всю жизнь избегал этого, никакого ритма, говорил мой тренер, вы, слабаки, научитесь полагаться на одни и те же движения, рви ритм, рви его. Это как походка фримена по песчаной пустыне Дюны — ассиметричные, неритмичные движения, которые нельзя связать в походку по звукам осыпающегося песка и тогда Шай-Хулуд не тронет тебя.

— Это же… — Юки топает одной ногой, топает второй и хлопает в ладоши: — Это Queen! Это Фредди! Слушай — топ-топ, хлоп! Топ-топ, хлоп! Топ-топ, хлоп!

— Гайвер! — поворачиваюсь я к нашему звуковику и тот кивает, двигая свои ползунки и из динамиков начинает звучать незабвенные — тум-тум, там, тум-тум, там!

— Buddy you’re a boy make a big noise! — раздается голос Фредди Меркьюри из колонок и присутствующие начинают притопывать ногами в ритмы музыки. Ритм Франсин похож, но все же отличается, у нее бум, бум-бум, джинга-кадейра, он похож, но все же отличается, не знаю, чем, я не понимаю этого, но чувствую, что Иошико нужен свой ритм, и что Фредди Меркьюри в состоянии навязать такой кому угодно.

— We will we will rock you! — кричит Юки за моей спиной: — We will we will rock you! — я смотрю на ринг и вижу, что движения Франсин замедлились, подсознание считывает ритм со всего зала, топающего ногами и хлопающего в ладоши. Со стороны это выглядит так, будто мы подыгрываем Франсин с этой музыкой, но ее ритм ломается под натиском энергии всего зала. Франсин срывается с места и начинает наносить удары, Иошико блокирует их, уходит, но не до конца, кровавые брызги веером разлетаются в стороны.

— We will we will rock you! — кричит весь зал, даже Пятидесятники и Академики, все поддались энергии Фредди. Иошико вытирает кровь с лица и наконец начинает двигаться в такт музыке, перенося вес с одной ноги на другую, подпрыгивая челночком. Вперед-назад, из стороны в сторону. Тум-тум, тум… Франсин снова атакует и Иошико срывается с места навстречу ей, выбрасывает ногу в ударе…

— Ох ты ж… — говорю я, видя, как Франсин «Кобра» Манса вылетает с ринга прямиком в зрительский зал.

— Какой удар! Иошико — классная! — кричит Юки, а я думаю, что удара тут нет, это скорее толчок, Иошико сдержала себя и не ударила. Удар — сломал бы ребра, а то и проткнул бы Франсин, а вот толчок — пощадил ее внутренние органы и просто выбросил в зал. Конечно, все равно она получила повреждения, которые делают дальнейшее проведение боя невозможным, как нужно ударить, чтобы человека вынесло с ринга, вон и медсестра уже спешит к месту падения.

— Она не била в полную силу. — говорю я и Юки опять поднимает свою бровь в молчаливом вопросе. Я смотрю, как медсестра осматривает пытающуюся встать Франсин и поясняю: — Помнишь тот раз, когда трое ублюдков пытались к ней лапы тянуть? Ну, те, которые из Братства?

— Помню. — кивает Юки. Ей любопытно.

— А ты тогда на ноги Иошико не смотрела? Нет? Ну, понятно. У нее на правой ноге кроссовок был без подошвы. — говорю я и смотрю на Юки — поймет или нет. Юки не понимает, бровь остается приподнятой и мне приходится продолжать.

— Она там одному … травматическую ампутацию всего сделала — топнула так ножкой, если помнишь — там такая … воронка в бетонном покрытии осталась.

— Значит она ударила с такой силой, что… — Юки переводит взгляд на Иошико, стоящую на ринге в ожидании вердикта от медиков: — Ого. А Иошико — крутая.

— Это как если взять копер, которым бетонные сваи в грунт забивают, и на его ударный конец, на молот, на так называемую бабу — надеть женский кроссовок. А потом — шандарахнуть по бетонной свае со всей дури. Примерно так же и будет. Подошва в пыль разлетается. Так что, раз уж эта «Кобра» еще на ногах стоять может — значит наша Иошико — удар сдержала. — говорю я.